Я пришел за тобой - Миленина Лидия

В итоге мы попросили стюардессу принести нам какую-нибудь настольную игру. И практически весь остаток перелета играли в миниатюрное домино. Я уж и забыл, какими интересными могут быть обычные настольные игры. Если партнер хороший, конечно.

В общем, к концу перелета я привык к девчонке. После посадки, когда я думал, что надо бы все же… обменяться с ней контактами. Кто знает, вдруг девушке понадобится помощь в Красноярские? А я как раз буду поблизости. Этот ее проблемный друг — какой-то мутный, неплохо, если у нее будет поддержка в лице меня…

В этот момент, Анжела вдруг пискнула, что ей нужно в туалет, сорвалась с места. И больше не вернулась.

С тех пор я ее не видел.

Сбежала, с непонятным ощущением подумал я. Видимо, решила, что я всерьез на нее запал и начну по-настоящему клеиться. Наверно и правильно. Всегда нужно вовремя уйти, пока все не зашло слишком далеко и не превратилось в проблему.

К тому же … меня ждет Тина.

Глава 32

Тина

«Я просто сам влюбился. Это новое для меня… И это как-то все … меняет…» — эхом прозвучало у меня в ушах. Рука Грегори так и накрывала мою ладонь, а после этих слов ее прикосновение стало обволакивающе-сладким.

Я замерла, впитывая его фразу, пытаясь осознать ее в чувствах и мыслях.

Огромная часть меня просто понеслась вприпрыжку за его словами. Влюблен. В меня.

Грегори Дарт, магнат и дракон, влюбился в меня.

И я… Да, каждый человек, когда произносит такие фразы, даже если говорит не «я люблю тебя», а просто, что влюбился, ждет в ответ того же. И этой глупенькой, эйфоричной части меня очень хотелось ответить «и я в тебя!», броситься ему на шею, дать ему прижаться к моим губам поцелуем.

Быть с ним прямо сейчас.

Но это было бы… как-то дешево. Просто и дешево. Не то, что нужно, чтобы разгорелось драконье сердце.

Да, я влюблена в Грегори Дарта. Могу даже не пытаться отрицать. Не знаю, люблю ли, но влюблена точно. В него сложно было не влюбиться, и в итоге это случилось со мной.

Но ему нужна моя любовь. И, как бы не сочувствовала я ему, нельзя отвергать небольшой шанс, что сейчас он говорит это лишь, чтобы получить в ответ мои чувства.

— Это правда, Тина, — сказал он твердо, но грустно в ответ на мое растерянное молчание.

— А что… что это меняет? — спросила я, просто не зная, что еще сказать.

— Все, — усмехнулся Грегори, и резко отпустил мою кисть. Стало сиротливо-холодно, а мне показалось, что он немного обижен на меня. Так, совсем чуть-чуть. Вернее, скорее разочарован, как любой на его месте. — Все меняет. Я больше не хочу использовать тебя. Не хочу даже, чтобы ты обязательно воспылала любовью ко мне. Хочу только, чтоб ты была в безопасности. И быть рядом — сколько возможно. Я сожалею, что из-за моего визита в ваш мир, над ним теперь нависла угроза. Ведь я не могу просто уйти — у меня осталось жара лишь на один переход, в результате которого я умру. Правда, так еще, возможно, придется поступить, чтобы я не говорил твоему верному волку.

— Никогда этого не будет — я не дам тебе помереть! Грегор, послушай! — я вскочила на ноги. Не выдержала. Это его «больше не хочу использовать тебя», «не хочу даже, чтоб пылала любовью…» пробило меня. Отбросило все опасения. Разорвало сердце. — Я … тоже влюбилась в тебя… И я действительно… я буду очень стараться полюбить тебя, правда! Может быть, тогда твое сердце и верно оживет?

Грегори в один шаг оказался рядом со мной, обнял, порывисто прижал мою голову к груди.

— Я не знаю, как будет, Тина. Не уверен, что можно «постараться» полюбить. Теперь я хорошо понимаю, что это либо есть, либо нет. Но я признателен тебе за … попытку. Просто я уже не хочу никакой вынужденной любви. Люби меня или кого хочешь, только будь счастлива. Ладно, девочка Тина? — он поднял мое лицо за подбородок, и заглянул в глаза — лукаво и ласково одновременно, с легким оттенком светлой горечи.

Я судорожно вздохнула.

Дракон. Настоящий дракон.

Если его соплеменники где-то там какие-то Хранители, то это требует, наверно, благородства, самоотверженности. И это есть в Грегоре. Всегда было. Просто я не видела за его усмешками и играми. Его благородное сердце пряталось за привычными ему развлечениями.

И он ведь уже пытался искренне отпустить меня — прежде, чем обнаружил, что метка не снимается. Просто тогда я не верила до конца в его искренность.

И, слава Богу, что она не снялась! Иначе я ушла бы и не узнала настоящей души Грегори Дарта. Вернее, дракона Грегора из неведомого далекого мира.

Мой суровый дракон просто не знает, что это и есть любовь. Самоотдача, жертва, забота несмотря на отсутствие взаимности. Он сказал «я влюбился», но все, что он говорил дальше свидетельствовало о любви, а не о влюбленности.

Я не так долго прожила на свете, но знаю отличие. Его может ощутить каждый, если не будет бежать припрыжку за сладостью вожделения и иллюзией мечтаний.

Внутри меня все просто порвалось от его слов и прикосновений, полных отчаянной глубочайшей бережности.

Я запрокинула голову и выдохнула:

— Поцелуй меня!

Грегори не заставил себя уговаривать. Горячие твердые губы накрыли меня. И на этот раз я сознательно отдалась всему, что растеклось между нами. Грели его руки, обнимающие меня, грел камин за спиной, грели вихри, что рождались и расцветали от нашего соприкосновения.

Нет, Грегори не овладел мною тут же на медвежьей шкуре у камина. Он чувствовал, что к этому я все еще немного не готова. А я ощущала, что он чувствует это, и была благодарна до бесконечности.

Мы сладко целовались, растворялись друг в друге, потом танцевали, мягко, плавно, неспешно, радуясь ненавязчивым прикосновениями и медленному зарождающемуся взаимопроникновению.

Это оказалось очень легко — доверять дракону Грегору. Не бояться его, положиться на него.

Потом мы сидели на шкуре у камина. Грегор прислонился спиной к стоящему рядом дивану, а я откинулась на его грудь.

— А что там с королями- драконами? — спросила я, поглаживая его кисть.

— Думаешь, я могу думать о королях и прочих драконах, когда рядом ты? — усмехнулся Грегори. — Впрочем, да, тебе следует узнать это… Слышала ли ты, Тина, про Пендрагонов?

Я задумалась. Что-то знакомое было в звучании этого слова.

— Аа! — Догадалась я, обернулась, уперлась руками в каменную грудь Грегора, и с интересом посмотрела ему в лицо. — Ты имеешь в виду… короля Артура и его отца… как там его звали? Вроде у них была фамилия «Пендрагон»?! Так ведь?!

— Совершенно верно. Отца легендарного короля Артура звали Утер. И на самом деле он тоже вполне легендарный, просто до нашего времени больше дошли сказки именно про Артура. Например, по некоторым источникам круглый стол по совету Мерлина был создан еще при Утере, а Артур ничего в этом плане не выдумывал, лишь унаследовал и стол, и идею. А их имена по-английски звучат, как братья-близнецы: «Uther and Arthur»[1]. Вашего русского «Артур» в оригинале не существует…

— А если сократить историческую и лингвистическую справку? — улыбнулась я. — Причем там драконы и я?

— Если сократить, то они были драконами. В переводе с кельтского «Пендрагон», кстати, означает «главный дракон». Так что Утер просто-напросто был главой драконов, обитавших на Британских островах. Ну и королем бриттов по совместительству. Рыцари круглого стола — драконами-хранителями островов. Артур — сын Утера тоже был драконом, хоть и только наполовину. Мамаша его, Игрейна, изменившая своему мужу герцогу Горлойсу, не устояв перед шармом дракона Утера, была обычной женщиной. И вовсе эти короли и их драконы не умирали, а уходили в другой мир. Где-то там, в холмах Британии был некий «портал» в другой мир. В легендах это остров Авалон. На самом деле — другое, параллельное пространство. Вообще… с этими драконами, Утером и Артуром, много вопросов. Куча легенд, какие были у них потомки. Но суть в том, что, когда драконы ушли из вашего мира, то их потомки с разбавленной кровью, потерявшие вторую ипостась и большую часть способностей, умерли или затерялись. В общем, на данный момент, ты — единственный потомок ветви дракона Артура. Девушка потомок королей драконов — то есть потомок Артура и Утера. И это ты.