Истинная для Альфы (СИ) - Анталь Лилигрим

Лишь бы очнулась уже. Он чертовски соскучился по своему волчонку. И вряд ли в ближайшее время оставит ее хоть на секунду одну.

Оставил уже! И вот во что это все вылилось…

***

Несмотря на уверения докторов в стабильно положительном состоянии Веталины и ее улучшившихся, по их же словам, результатах анализов, через два дня девушка все так же не пришла в сознание.

Уже теперь с каждым проведённым часом в палате спящей омеги, Мартин все больше мрачнел и зверел. Не мог спать, отключаясь лишь на пару часов, уронив голову на неподвижные ноги Веталины под тонким одеялом. Не мог есть, воротило лишь от вида пищи. Только дымил теперь, как ненормальный, выкуривая по две-три пачки за день. И только в эти моменты покидал палату девушки под всеобщие облегчённые вздохи медицинских сестер и врачей, которые уже пять дней как не могли выгнать оборзевшего Альфу, буквально прописавшегося в палате пациентки.

После пробуждения Веталина не могла терпеть сигареты. И Мартин не позволял себе сквернить воздух около неё.

Хотя порой его накрывало какой-то безумной безнадёгой, рвавшей ему душу. Непрошеные мысли о том, что Вета больше никогда не очнётся, съедали его заживо. И тогда ему хотелось сделать что-то безумное. Разгромить палату. Избить врачей, безуспешно разводящих руками. Вытрясти из них всю душу!

Даже на Кристиана вызверился, когда тот не нашёл сводного брата ни на работе, ни в квартире и пришёл в больницу, даже не сомневаясь, что тот, кого он ищет, протирает штаны у постели своей омеги.

— Чего пришёл? — мрачно ощетинился Мартин, заметив собственного брата в дверях.

Рейн едва заметно нахмурился, наблюдая за тем, что стало с его братом. С осунувшимся бледным лицом, растрёпанными волосами и мрачным чёрным взглядом, которым он гипнотизировал Кристиана. Злющим, как у черта из ада!

Видимо, внутреннему зверю Мартина было не по душе, что на территорию его пары вдруг ступил другой мужчина. Соперник. И от этого, стоило только Кристиану приблизится к постели с мирно спящей Хоуп на ней, как он зарычал, точно заведённый.

Дожили… на брата огрызается.

— Ты не забыл, что у тебя скоро защита диплома? — Кристиан сел на край постели, чем заслужил очередной оскал Мартина.

— Встал живо!

— А работа? Твой отец зашивается с твоим же собственным проектом, на который ты, видимо, плевать хотел. Мать себе места не находит. Мы все переживаем, Мартин. Всем жаль, что так случилось с Веталиной. Но сидя у ее постели, как ебучий сталкер, ты ей вообще не помогаешь…

— Исчезни! — Мартин постарался утихомирить собственный гнев. Срываться на близких — последнее дело, но он не мог ничего с собой поделать.

— А Пристли? Тебе не интересно, что с ним стало? — Солмнхелл проигнорировал подначку, сверля Рейна тяжелым взглядом, — А я тебе скажу: его вину доказали в суде и этот выблядок сядет лет на двадцать без права на досрочное освобождение. Мы отправили проверки в места, где, скорее всего, держали ещё других омег. Словили практически всех сданных работорговцев. СМИ разрываются от новостей, все в шоке от инфы, что в маньяка в городе не было и в помине. Многие уже успели организовать благотворительные фонды в поддержку пострадавших семей, собрать волонтёров для поисков «других без вести пропавших» девушек. И все это благодаря тебе, Мартин, ты это понимаешь?

Солмнхелл молчал, а его глаза с каждым произнесенным словом Рейна сужались все больше:

— Я же сказал: отойди от нее!

Кристиан мрачно усмехнулся. Мартин был непрошибаем.

Встав с кровати, чтобы ещё больше не нервировать уже в край разъяренного брата, Кристиан подошёл к нему и похлопал по плечу.

— Мне жаль, Мартин, что все так получилось. Но хорошо все то, что хорошо заканчивается. Веталина придёт в себя, поправится, вот увидишь. Другие омеги теперь тоже в безопасности. Хватит уже торчать тут. Видел бы ты себя сейчас: на трупак больше, чем Вета похож…

— Я тебя сейчас ударю, — Мартин оскалил зубы. Подобные шуточки были подобны красной тряпке для быка. Мгновенно провоцировали безудержную ярость.

— Ладно. Я понял, что это уже клиника. Эк тебя с истинностью приложило, — Кристиан скривился, — Иди хоть в душ сходи, побрейся. А то Вета проснётся — не узнает. Испугается не дай бог…

Глаза Солмнхелла вспыхнули от злости, а Кристиану понравилось приводить брата в чувство подобным способом: действуя на нервы. Но перегибать палку все же не решился.

Тяжело вздохнув, парень засобирался к выходу:

— Не кисни, брат. Все пучком будет. Я сюда доставку с едой заказал. Пожри хоть по-нормальному, а то уже на дистрофика похож…

Когда он подошёл к двери, та внезапно отворилась, впуская в палату супружескую пару средних лет. Кристиан почему-то сразу же опознал в заплаканном лице женщины неуловимо знакомые черты и мгновенно догадался, что это мать Веталины. А хмурый мужчина-бета, маячивший за ее спиной — ее отец.

— Ах!.. Девочка моя… Вета, — завидев прикованную к кровати бессознательную омегу, женщина тут же кинулась к ней, зарыдав сильнее.

Кристиан невольно скривился от подобного, по его мнению, «соплежуйства» и переглянулся с отцом Веталины. Мужчина был явно более сдержан в своих эмоциях, нежели его супруга. Впрочем, по взгляду и так было понятно, что вид дочери, его совсем не обрадовал.

— А вы кто? Врач?.. — с сомнением спросил мужчина у Рейна, но Кристиан лишь криво ухмыльнулся.

— А я ваш будущий родственник. И вон тот лохматый придурок, — указал он на Мартина, — тоже. Можно сказать, что сын почти. И вы это… выгоните его уже отсюда, а то зае… задрал тут пса сторожевого играть. Всего доброго!

Кристиан вышел из палаты, понимая, что теперь ему точно здесь делать больше нечего. Он был уверен, что с этого момента, все потихоньку начнёт налаживаться. Придёт в норму.

И не прогадал.

Процесс наказания виновных был уже запущен, и вряд ли эту заведённую машину правосудия сможет хоть кто-то остановить. Даже за большие деньги и серьезные связи. Уж в этом он не сомневался.

Все будет хорошо. Даже более чем. Никаких сомнений нет.

Поэтому он и не удивился совсем, когда на следующий день он узнал, что Веталина Хоуп очнулась и пришла в себя.

Глава 37

Когда я открыла глаза, вокруг стояла кромешная тьма, разбавленная неярким светом ночника около кровати. Ночь.

Голова была чугуной: ни одной мысли в ней не задерживалось. Стоило мне только подняпрячь мозги, вспомнить хоть что-то из произошедшего, как виски тут же простреливало мигренью. Поэтому от этой идеи я сразу отказалась.

Впрочем, и других насущных дел оказалось немало.

Стоило хоть более-менее прийти в себя, как я почувствовала и свое слабое тело, и закованное в бинты плечо, при любом неосторожном движении отдающее ноющей болью, и иглу в руке. Оказывается, у меня стояла капельница.

На моих пальцах оказались странные датчики, отчего-то дико меня раздражающие. Не совсем легким движением смогла от них избавиться и тут же об этом пожалела: монитор, до этого мирно отстукивающий мое сердцебиение, вдруг противно запищал на одной ноте. Я вздрогнула.

И не только я одна.

Тень в кресле неподалёку зашевелилась, и я чуть повторно не дёрнулась от неожиданности, но тут в темноте я увидела родное лицо и чуть не разрыдалась:

— Мама?..

— Вета? Очнулась, доченька… Роднулечка моя…

Обнимались мы с мамой долго. Как будто целую вечность. Я так давно не видела маму с папой. Безумно соскучилась по ним. И они, думаю, тоже. Только вот долгожданная встреча прошла не дома, в тепле и уюте, а при таких вот страшных обстоятельствах в больнице…

На глазах навернулись слёзы и, жалостливо всхлипывая, точно маленькая девочка, оцарапавшая в первый раз коленку, позволила себе поплакать на мамином плече.

Она поймёт. Успокоит. Как в детстве найдёт любые слова и действия, чтобы мне стало лучше.

Может быть, в другой раз мне бы и было стыдно так раскисать перед мамой и нервировать ее подобным состоянием ещё больше, но я же не робот. Не супер-герой, который сталкивается с подобными вещами каждый день. И мне не стыдно признаться, что я безумно испугалась. Не знала, что делать. И выплакивала сейчас все пережитые эмоции.