Ксюша Ангел - Пророчица (СИ)
Но на этот раз Влад сдался быстро.
— Поезжайте.
Глеб потянул меня к выходу.
— Полина!
Я повернулась. Зеленые глаза смотрели пристально и недобро.
— Не строй планов на воскресенье.
— Почему? — осторожно спросила я.
— Мы отправимся на охоту.
Влад развернулся и пошел прочь.
— Театрал! — раздраженно изрек Глеб. — Идем.
— Что он имел в виду, когда говорил об охоте? — спросила я, принимая из его рук шлем. Ехать на мотоцикле по такой погоде опасно, но я не стала возражать. Не думаю, что Глеб сейчас станет лихачить, к тому же, он выглядел грустным, но не злым. Смерть мамы не явилась для него чем‑то внезапным — он ее ждал.
— А Филипп разве не показывал тебе? — удивленно спросил он.
— Что именно?
— Ясновидца.
Я покачала головой.
— Что ж, тогда тебе продемонстрирует высший пилотаж сам его величество вождь.
Мне не понравились эти слова, но больше спросить я не успела. Пришлось надевать шлем и усаживаться.
Дом Ольги Измайловой выглядел не очень большим, но просторным. Двухэтажный, с цокольным этажом и огромной верандой, встретил нас неестественной тишиной и спокойствием. В свете последних событий это было и немудрено — теперь в нем никто не будет жить. Я инстинктивно нащупала ладонь Глеба. Представляю, каково ему находиться здесь, да еще и одному — я не в счет. Так, вынужденный эскорт, ведь от настоящих друзей он давно избавился…
Мне стало необъяснимо грустно, но я подавила это в себе. Сейчас я нужна ему, пусть просто как человек рядом. Ни к чему не обязывающая компания, лишь бы не быть в одиночестве в такой момент.
Внутри светлой гостиной было немного пустынно, и наши шаги эхом отбивались от обшитых деревом стен. Глеб остановился, закрыл глаза, втянул носом воздух.
— Я так редко тут бывал…
— Не начинай, — ласково, но твердо оборвала я. — Ты не виноват.
Он кивнул и закрыл за нами дверь.
В углу притаился огромный камин, украшенный красивой лепниной. Ловкими движениями Глеб соорудил в топке вигвам из дров, чиркнул спичкой, и через несколько минут комнату наполнил расслабляющий треск дров.
Сидя на корточках, Глеб повернулся и виновато улыбнулся.
— Тут холодно, но к вечеру дом нагреется. Замерзла?
Я покачала головой.
— Мне нужно позвонить. По поводу похорон… всех этих… процедур. — Он нахмурился и опустил глаза.
— Тебе помочь?
— Справлюсь.
— Можно, я пока осмотрюсь?
— Да, будь как дома. — Глеб поднялся и провел рукой по моему плечу. — Спасибо…
— Глупости!
На втором этаже было четыре спальни и ванная. Одну комнату, как я поняла, занимала мама Глеба, остальные выглядели нежилыми — там не было мебели.
В комнате Ольги было уютно. Мебель — недорогая и немного обветшалая — совершено не портила картину. В углу стояла кровать, накрытая большим вязаным пледом, напротив — тумбочка с телевизором, рядом — комод из красного дерева с витиеватыми рисунками на ящиках. На комоде несколько фотографий.
Я взяла одну из них, всмотрелась, поглаживая черно — белый снимок большим пальцем.
Мальчик лет двенадцати на пляже держит в руках огромную ракушку и улыбается. Да, у Глеба уже тогда был присущий лишь ему шарм. На другой фотографии он уже старше — подросток, одетый в джинсовую куртку. Серьезное лицо, ни намека на смешливость. На последнем фото он уже взрослый, хмурится, словно злится на мир. Обычная мимика Глеба.
Рядом еще одно фото, в старинной рамке. На нем изображена пара — мужчина и женщина. Волосы у Глеба были мамины. Она чем‑то напомнила мне Лару — статная, темноволосая и до неприличия идеальная.
— Красивая, правда? — Глеб подкрался незаметно, и я невольно подпрыгнула. — Извини.
Я расслабилась, улыбнулась ему.
— Красивая, — согласилась я. — Ты на нее очень похож.
— Это комплимент?
— Это правда.
— Уже вечер. А мы все еще ничего не ели. — Он резко сменил тему, проводя пальцем по отполированной поверхности комода.
Я посмотрела в окно и удивилась — странно, я даже не заметила, как стемнело.
— Нужно заехать в магазин и купить продуктов, — добавил он, и я кивнула.
— Я — за.
Ужинали мы на полу перед камином. Странно, что у атли я никогда не позволяла себе таких вольностей — посидеть перед огнем на пледе, жуя бутерброд или попивая ароматный чай. Там не могла полностью расслабиться, постоянно чувствуя чьи‑то оценивающие взгляды. Вдали от всего этого было непривычно приятно, я расслабилась, прилегла, опираясь на локоть, посмотрела на огонь.
Любопытство во мне победило смущение, и я спросила:
— Давно вы с Владом поссорились?
Глеб напрягся, словно вопрос застиг его врасплох, отвернулся и помолчал около минуты. Потом, когда я уже не ждала ответа, сказал:
— Мне было семнадцать.
— Из‑за… родства?
— Из‑за многого. — Он иронично улыбнулся. — Он соблазнил девушку, которая мне нравилась, а затем бросил. Наверное, хотел отомстить мне за одну фразу… Неважно, короче.
— Какой она была?
— Обычной. Красивой, бесспорно, но обычной. Ее звали Юлиана, если тебе интересно.
— Извини, я не должна была лезть.
Я почувствовала себя лазутчиком на чужой территории. Нежеланным гостем, так и норовившим войти без приглашения.
Глеб тряхнул головой.
— Нормально все. Забей. Ты же хочешь знать, почему я ненавижу Вермунда?
Я осторожно кивнула, боясь потревожить застоявшиеся воспоминания. Но Глеб заговорил сам:
— Ее нет, Полина. А с ним я вынужден жить в одном доме. Он был моим лучшим другом, можешь это представить? А теперь я просто не верю во всю эту чушь. Есть люди и их потребности, вот и все.
— Нет, — твердо сказала я. В горле пекло, словно я проглотила стручок чили. Странная реакция, и разговоры странные. А ведь я зарекалась думать о Владе, но это проклятие, видимо, и тут меня достало. Сама ведь начала. К черту проклятие! Хочу, чтобы Глеб думал иначе. — Мне бы хотелось быть тебе другом.
Он резко вскинулся, улыбнулся. Не так, как обычно — зло, отгораживаясь, становясь тем колючим парнем, который зачастую отпускал шуточки в гостиной атли.
— Ты была рядом сегодня, и я благодарен, конечно, но чтобы стать другом… для этого нужны года.
— У вас с Владом были года, и что они доказали? — раздраженно спросила я и села. Повеяло холодом, несмотря на жар от углей, и я невольно поежилась, кутаясь в шерстяную кофту.
Глеб удивленно замер, а затем усмехнулся.
