Катерина Полянская - Шагренья. Из рода Чёрных Королев
Шурша юбками, вейла обошла меня по кругу, потом взяла за плечи и сильно встряхнула.
— Выбирать себя.
— Лали!
— Я уже девятнадцать лет Лали! — фыркнула вейла. — Подруга, подумай головой. Он тебе сейчас любую гадость подсунет, лишь бы спастись. А если эта штука испоганит тебе оборот? Если навредит паучьей ипостаси? Или сделает магию дефектной? Ты что родителям потом скажешь?!
Так-то она права, но Мейхем должен понимать, что, случись с принцессой беда, его не помилуют. Злых намерений у него нет. Однако никто не может дать гарантию, что созданный для демонов какого-то особого клана амулет правильно сработает на мне.
Решение пришло неожиданное, но я чувствовала, что именно так — правильно.
— Давай его сюда! — Вейла тоже что-то там себе решила и протянула руку за амулетом.
— Нет. — Я решительно покачала головой.
— Шани! — Подруга беспомощно всплеснула руками.
Пришлось ей объяснять.
— Мейхем увидит, что амулета нет. Он точно заметит! А так я его надену, а когда почувствую, что началось, сниму. Помоги мне ослабить пару звеньев в цепочке, чтобы можно было легко сдернуть.
Взяв у меня амулет, Лалисса принялась за дело — где-то руками, где-то магией.
— Ты ему так и не сказала, что его собираются опоить? — шепотом спросила она.
— Нет. Знаешь же, какой у него характер. — Я вздохнула и принялась мерить шагами коридор. Чувствовала себя зверюшкой в клетке, хотелось вырваться и убежать. — Он вполне способен нагрянуть с претензиями к родителям. Но я догадываюсь, куда именно подольют сонное зелье, и постараюсь не дать ему выпить.
Потом я ему все расскажу. И о другой своей уловке. Но сегодня надо рискнуть, другого выхода нет, а Мейхем сам сказал, что принимать решение мне.
Хоть бы все закончилось благополучно!
Надеюсь, он потом простит меня. Потому что выходить замуж за полузнакомого мужчину и так страшно, а уезжать из дома непонятно куда — еще страшнее. В свете всего этого было бы неплохо стать с супругом хотя бы друзьями. Я, конечно, мечтала, что меня будут любить, но разве можно испытывать хоть что-то к навязанной невесте, из-за которой чуть не погиб? Сомнительно. Так что взаимное уважение и доверие — это уже очень много.
— Готово.
Амулет спрятали под моим ожерельем. Алмазные нити сверкали, и его не было видно. А магия… Приближается оборот, от меня сейчас так фонит, что лишние всплески не должны вызвать вопросов.
— Пора. — Лали поправила на мне и без того идеально сидящее платье и увлекла к бальному залу.
Казалось, сердечко стучало громче каблуков. Мне с трудом удавалось справляться с дыханием. Вдох-выдох… шаг-шаг-шаг… Когда белый туман паники перед глазами становился слишком густым, я сильно прикусывала губу. Боль отрезвляла, помогала на время вернуть контроль над эмоциями.
Встречные слуги нам кланялись, восхищались моим нарядом и желали обрести сильную ипостась. Вот так. Не любви и семейного счастья, а сильную ипостась!
У дверей в бальный зал нам встретилась мамина шер-лаше Танаиза.
— Наконец-то! Я как раз шла вас поторопить, — недовольно проворчала она и посмотрела на меня с нежностью. — Хороша!
Ну хоть эта ничего не желает, и на том спасибо.
— Шагренья, дальше одна. — Танаиза забрала свою дочь и увлекла ее в сторону, в один из скрытых альковов.
Наверняка будет расспрашивать о моем состоянии, чтобы потом доложить маме.
Я еще успела бросить на Лали предупреждающий взгляд, прежде чем огромная двустворчатая дверь разделилась на ниточки, которые втянулись в стены.
Зал замер.
Меня объявили.
Мейхем, дожидающийся у алтаря, повернулся ко мне лицом, уголки его губ дрогнули. Когда шла к нему по живому коридору из знати, казалось, не дышала вообще. Все эти взгляды… Перешептывания… Дамы восхищались нарядом, мужчины спорили за право потом ухаживать за мной, одна пожилая особа наставляла своего блеклого сына, чтобы он не растерялся и приложил все усилия, дабы стать постоянным мужем третьей принцессы. Обычная суета, на свадьбе Аши было то же самое. Только там половина собравшихся верила, что у них с Гердом получится, а в меня не верит никто.
Шаги давались неожиданно легко, будто бы за спиной выросли крылья, и я летела к жениху. Внутри зрело желание что-то кому-то доказать. А оказавшись рядом с Мейхемом и почувствовав, как мои пальчики сжимают его теплые руки, я испытала огромное облегчение и чувство защищенности.
— Принцесса, ты непосредственная и очень храбрая девушка, и я восхищаюсь тобой, — вдруг сказал жених тихо, так, чтобы расслышать могла я одна.
Он не поддразнивал, был абсолютно серьезен.
И он не спросил про амулет, хотя наверняка не заметил его. Вообще не выказал интереса к принятому мной решению.
Поняла это, и вдруг стало так легко…
В безраздельной власти этого состояния я пребывала, когда родные подходили по очереди, целовали в щеки и лоб, шептали напутствия. Слов не слышала, они казались чем-то далеким и неважным. Например, тепло рук жениха куда важнее… Оно помогало удержаться на грани. В шаге от чего-то страшного.
Родители обнялись и умиленно смотрели на меня.
Теония, как обычно, казалась недовольной. Рядом Эликер и дети. Юные принц и принцесса подражали маме и тоже были серьезны и немного высокомерны, правда, пока это смотрелось забавно. Зато они держались за руки, и брат уже успел утащить для сестры что-то съедобное, хотя пиршество начнется, только когда жениха и невесту проводят к месту исполнения их главных на сегодня обязанностей.
Аши о чем-то шепталась с Ашмеем, и весь остальной мир для нее, казалось, не существовал.
К одиноко стоящей у стены Лалиссе подошел демон и обнял ее за плечи. Вопреки обыкновению, она не стала его отталкивать, а уткнулась лицом в сильное плечо. Мы связаны, и ей тоже было страшно.
Церемонию вел Оракул, так уж принято. В ней было много торжественного и еще больше скучного. Заунывный мотивчик заклинания откровенно усыплял. Нашей с женихом задачей было взяться за руки, переплетя пальцы, и в таком положении разместить руки на алтаре. И внимать. Последнее было сложнее всего, потому что Оракул вещал на одном из древних языков, напевно растягивая слова, понимала я его через слово, а еще приходилось бороться с зевотой и прилагать немалые усилия, чтобы держать глаза открытыми.
Гостям хотя бы шептаться и шевелиться было дозволено, а нам с Мейхемом оставалось только им завидовать.
Экзекуция продлилась часа два, не меньше. И если вначале я еще слабо чувствовала недовольную паучиху, то ближе к середине она махнула всеми конечностями на приличия в общем и на то, что нам скоро предстоит обернуться в частности, и растворилась во тьме моей души.
