Анастасия Романчик - Прощенные
— Со мной была фея, что с ней стало? — вспомнила Марина про маленькую разбойницу.
Матка опустила острый взгляд.
— Шруускунер дурак, фея умрет. Преобразования, что с ней происходят, убьют ее. Она произвела на свет двоих и теперь умирает. Он еще не видит. Но я знаю, что смерть скоро заберет ее.
— И никак нельзя помочь? — с надеждой в голосе спросила.
— Она обречена, даже будь ты хранительницей равновесия тебе не помочь ей.
— Ее дети, там же где и твой сын?
— Да.
— Тогда я согласна, веди.
Одним из своих щупалец женщина быстро освободила Марину из капкана и погрузила ее вместе с собой в кишащую змеевидными отростками стену…
Глава 15
— Они решили напасть? — спросила Лима учительницу, после того как та сообщила ей новость.
Они сидели в покоях Сирены и спокойно пили чай с травами. Олимпиада успела прийти в себя. Рядом с такой сильной личностью как Сирена можно забыть все что угодно.
— Тс, не так громко, — беспокойно осмотрелась воительница, — не хватало еще, чтобы о нападении услышали гномы, они сразу паниковать начнут.
— А мне казалось, что они крепкие ребята, — с сомнением произнесла девушка.
— Крепкие-то крепкие, но я о другом, — нахмурилась собеседница. — Они же не умеют готовиться без шума. Если им ничего не говорить они спокойно без нервов дружно соберутся и дадут врагу в бубен, и не будут отвлекаться. Достаточно того, что о нападении знаю я. За голую задницу они нас точно не сцапают. Это я тебе обещаю. Хотя у темных в горе имеются свои шпионы, но о них тоже не стоит волноваться. Они замолчат, как только запахнет жареным.
— А откуда вы знаете? — удивилась Олимпиада. — Откуда у вас информация?
— Оттуда откуда и все остальное. Ты еще не догадалась, каким я даром обладаю?
— Ясновидением что ли?
— В точку, — кивнула Сирена. — Только я не вижу своего будущего и прошлого. Я вижу чужие судьбы.
— Вы умеете его контролировать?
— Есть дни, когда он мне неподвластен, дорогуша. В такие дни я неадекватна. Так что, если тебя что-то поразит в моем поведении, не бойся, это я в трансе.
— И как это?
— Что? — не поняла женщина.
— Видеть будущее?
Сирена мигом пригорюнилась.
— Ничего приятного, — призналась.
— Почему? — не поняла Лима.
— Представь, каково знать точную дату и время смерти того, кто стоит рядом с тобой? Я утрирую, но примерно так и происходит. Если кому-то суждено умереть в ближайшее время я это увижу.
— Суждено?
— Да, а ты думала, что мы умираем, как нам вздумается? — ухмыльнулась воительница. — Но смерть и жизнь как ни странно зависит от нашего выбора. Сделал неправильный ход — надевай белые тапочки.
— Я вообще об этом как-то не думала, — покачала головой.
— Ты никогда не задавала себе вопрос, почему я сражаюсь? Почему предвидя заранее гибельное сражение, иду туда сломя голову.
— Вы видите их смерть, — закончила за нее Крик.
— Да, и картина такая яркая, что можно спутать с реальностью. Если ты не подозреваешь, что это всего лишь видение, то действительно перепутаешь. Кто-то может подумать, что классно, когда ты наделен подобным даром, на самом деле это ужасно. Пусть я не вижу своего будущего и своего прошлого, мне с лихвой хватает чужого. Сотни переплетающихся судеб, тысячи жизней за раз. Тебе трудно понять меня, я сама себя редко понимаю.
— И мою?
— И твою судьбу тоже, а так как ты в непосредственной со мной близости, твою я вижу особенно часто.
— И какое оно?
— Я не имею права рассказывать всего, иначе я повлияю на твой выбор. У тебя две главные дороги, — в ее руке появилось два шара размером с кулак, один — красный как кровь, другой — прозрачный и чистый как хрусталь. — Выбор за тобой.
— Стану я адским вампиром или нет, да? — предположила Лима, не услышав продолжения.
— И да, и нет. Дорога тьмы, — протянула вперед красный шар, — и дорога света, — красный заменился прозрачным шариком. — Мало верить, нужно действовать. Неважно как, твоя вера должна быть так сильна, чтобы другие загорались от тебя, понимаешь?
— Не совсем, вы предлагаете мне стать проповедником?
Увидев насмешливый взгляд Сирены, девушка покраснела, поняла, что сказала глупость. Который раз показалось, что ее учительнице очень много лет.
— Никто не станет тебе верить, если ты будешь вяло гореть. Я не знаю, как тебе объяснить. Ты должна почувствовать сама. И твоя ненависть к мужскому полу только ближе подведет тебя к пропасти.
Она встала со своего места и вышла из помещения. Лима обижено проводила ее взглядом, но догонять не стала. Девушка считала, что мир был бы лучше, не будь в нем мужчин с их похотливыми взглядами на жизнь. Она восхищалась Сиреной, но принять ее слова не могла. Хорошая горькая пилюля, дабы снять розовые очки и увидеть мир таким, какой он есть.
Олимпиаде расхотелось спать. Не хватало воздуха в душных норах гномов. Желание выйти в ночь и вздохнуть полной грудью возрастало с каждой секундой. Пусть они и в осадном положении, но не хотелось лишать себя удовольствия.
В пустынных коридорах никто не встретился, разве что немногочисленные часовые. Они практически не обращали на нее внимания. Мало ли, что может взбрести в голову молодой ученице легендарной воительницы? Лишь один из них осведомился:
— Может чаю?
— Нет, спасибо, не хочется как-то, — ответила девушка. На что ей лишь пожали плечами, мол, на «нет» и суда нет.
Ночью было холодно, пришлось покрепче закутаться в халат. Лима по жизни «мерзлячка». Даже летом она могла спокойно пить горячий чай и укрываться шерстяным одеялом, поражая окружающих. И сейчас будучи вампиром, она так же мерзла, как и раньше, разве что чуточку меньше.
Вдали виднелись многочисленные огоньки лагеря темных. От недавнего воспоминания стало мерзко, и девушка вздрогнула. Она собиралась уйти обратно в тепло, как ощутила влагу на носу. Взглянув на небо, увидела множество падающих снежинок, в руке самой собой возникла заэна.
— Почему я? Не моя стихия лёд, я не воин как твой бывший хозяин и не быть мне, такой как его жена. Почему?
Ответа она так и не получила. Ее оружие засветилось, призывая девушку к вниманию. Открыв рот, Лима заметила движение в стане врага.
— Именно, они нападут сегодня ночью, дорогуша, и не часом позже. Ночь — их время, — услышала громкий голос своей учительницы.
— Но гномы! — ужаснулась Олимпиада.
— Они выйдут, но будет поздно.
— Но на них же нападут! — возмутилась, разворачиваясь на голос.
Глаза учительницы горели в ночи, переливаясь всеми цветами, какие только можно представить. Она сидела на скале как породистая кошка и насмешливо улыбалась.
