Татьяна Кашпур - Аленький цветочек
Тогда и успокаивающие таблетки не помогут! Слишком еще свежа память об счастливых днях. Что она может сделать, чтобы не утонуть в бездействии? Два курса медицинского, три с половиной археологического… Она всегда мечтала поехать в экспедиции, на раскопки… У нее есть интернетовские знакомые из Французского археологического общества. Итак, путь ее лежит в Париж. Ей повезло. Через месяц она с экспедицией вылетела в Южную Америку на раскопки какого-то погребения инков в качестве младшего научного сотрудника…
Прошло пять лет. В скольких походах за тайнами прошлого Анастасия побывала? Миллионный и миллионы черепков, костей и косточек прошло через ее огрубевшие, но чуткие и нежные руки. Сотни описаний и отчетов, десятки статей написаны ею при свете мигающей лампы, под сенью палатки, а то и просто навеса. Где только она не побывала за это время? Настя не брала отпусков, не отдыхала после изнурительных экспедиций, из одной в другую, из одной страны в другую. На машинах и верблюдах, ослах и ламах, на конях и пешком она исколесила почти весь мир. Маленькая, иссушенная зноем пустынь и промытая холодными ливнями, продутая насквозь пронзительными ветрами, она как песчинка затерялась во вселенной своего бегства от действительности. Где-то там, очень далеко, кипела страстями рая и ада, истекала любовью и кровью ненависти другая жизнь. Где-то там были ее дети, брат, Майкл, Люк, Мак-Рот… О них она не вспоминала… Без них ей отлично жилось. Спокойнее… Не имея, не потеряешь. С нее хватит утрат! Самой по себе ей легче дышалось. Странно — одиночество, резко ощущалось в окружении близких ей людей, без них совсем не чувствовалась. Ее окружение часто менялось, она ездила в новые и новые экспедиции, состав группы, который зачастую был разным. Она не успевала привыкнуть к одним, как приходилось знакомиться с другими. Она научилась курить крепкие сигареты, вечером у костра могла с удовольствием опрокинуть рюмочку другую виски, коньяка, а то и спирта, не разведенного… И редко ночевала одна в палатке. Страстные, горячие мужчины, часто согревали ее в холодном мерцающем свете луны. Анастасия принимала их ласки, как должное, зная, что не может не вызывать у них соответствующего настроения. Отдавалась им со всей страстностью молодого тела, но очень быстро, иногда сразу, утром становилась абсолютно безразличной к объекту ночных забав. Лениво двинув плечами, скорчив полупрезрительную гримасу, могла сказать несчастному, предложившему ей повторную встречу.
— И о чем это ты? Тебе сон плохой приснился? Ну, я что? Я с тобой? Когда? Этой ночью? Бред какой-то? Принеси, пожалуйста, вечерние экспонаты, я буду классифицировать.
Мужчины попадались разные, и пару раз она даже заработала несколько пощечин. Но не сочла их за оскорбление, глотнула виски, утерла набежавшие слезы, — нужно меньше харить, — безразлично подумала Настя. Иногда в нее серьезно, искренне влюблялись, предлагали брачные узы и вечную любовь. Анастасия уже проходила это… Ее сердце замуровано и было ли оно у нее вообще. Жестокая, бесчувственная ледяная леди, мадемуазель Андроид, так о ней судили отверженные любовники в кулуарах. А иногда с ненавистью сквозь зубы, как плевок — «сучка». Но не взирая на это ее с удовольствием вновь и вновь приглашали и брали безотказно в любую какую бы она не захотела экспедицию. Анастасия была очень работоспособна, безотказна и талантлива. Никто кроме нее не мог так скрупулезно и внимательно составить отчет, каталоги находок, выдвинуть смелые и оригинальные гипотезы. Она была ценным работником и потому на все остальное закрывались глазами еще превосходное знание языков работы не оставалась. Ей ни разу не пришлось воспользоваться ни одним из счетов открытых на ее имя бедным Сулейманом.
Несколько лет назад она через агентство продала квартиру в Каире и купила небольшой коттедж в окрестностях Александрии. Каир хранил в себе слишком много воспоминаний, миражей, призраков… Коттедж был очень симпатичным, с почти пустыми светлыми комнатами и крохотным уютным садиком с цветущими азалиями. В тени белых олеандров, в гамаке, потягивая виски, лениво расположилась Анастасия. Собранные рюкзаки валялись в холле — завтра в шесть утра за ней прийдет машина и короткий отдых закончится. А сегодня, сегодня можно еще понежиться… Она задремала… Ощущение чьего-то присутствия разбудило Анастасию. Но она не сразу открыла глаза, чувствуя на себе пристальный взгляд, стала гадать: «Кто же это мог быть? Очередной или старый любовник? Что за наглость?»
— Открывай глаза, Анастасия! Царство небесное, проснись!
Настя вскочила, вернее постаралась вскочить, запуталась в гамаке и шлепнулась на траву, где и осталась сидеть с удивлением разглядывая всклокоченного пожилого мужчину, с трудом узнавая Майкла…
— Но… Как? Как ты нашел меня? Зачем, черт возьми! — она вскочила, взяла сигарету и нервно закурила. Подумав, плеснула в бокал виски… — Что случилось? Дети?… — ее глаза расширились от ужаса.
— Твои дети в порядке… И брат тоже… А зачем? Мне следовало бы хорошенько выпороть тебя, по русскому обычаю, розгами или вожжами. Но разве столь глупое и себялюбивое создание может правильно отреагировать на столь радикальные меры? — старый еврей был издевательски спокоен и его насмешливый тон взбесил Настю.
— Как, ты смеешь? Майкл! Я конечно многим тебе обязана, но это не дает тебе права на такой тон! Зачем ты явился? Сулейман достаточно обеспечил своих детей… — Майкл не дал ей договорить, подойдя к Анастасии, он отвесил ей приличную оплеуху, выбив из губ сигарету.
За ней полетел стакан с виски. Предупреждая истерику, Майкл крепко обхватил ее за плечи и встряхнул.
— Нам есть, что сказать друг другу. Ты всегда была гостеприимна! И прости, это я по-дружески, по-отцовски что ли… Слишком уж грубо ты встречаешь старых друзей! Я вообще-то не против чашечки кофе, угостишь? Но Настя не собиралась устраивать истерику, как-то вся поникнув, она опустив голову устало побрела в дом впереди Майкла. На маленький столик она выставила начатую бутылку виски, крекеры, острый сыр, пару бокалов, пепельницу. Включила кофеварку, принесла две маленькие разномастные чашечки, смущенно улыбнулась, мол других нет и вообще больше ничего нет… Завтра она отправляется…
— Никуда ты больше не отправишься, дорогуша! Хватит! Посмотри, во что ты превратилась? Ты давно смотрела на себя со стороны, в зеркало? Хочешь посмотреть? — Майкл выбрался из кресла, прошел в ванную, выдрал привинченное к стене зеркало. — Встань и при свете посмотри внимательно!
Из забрызганного зеркала на нее смотрела чужая незнакомая женщина: коротко остриженные волосы то ли седые, то ли грязные! Но она каждый день моется. Скуластое худое и загорелое лицо, полные губы в трещинах, одна из них кровоточит. На голое тело клетчатая большая по размеру рубаха, из которой торчит тонкая шея… Серые большущие глаза глубоко утонули в глазницах.
