Мария Сакрытина - Клятва (СИ)
подходить.
Мне не было смысла вмешиваться. Более того, я до последнего отводила им глаза –
впрочем, они так были увлечены друг другом, что вряд ли обратили бы на меня внимание.
Хотя сцена была, по меньшей мере, странная и неприятная. Если я правильно могла
понять – двое убитых до этого напали на одного, сейчас обессилевшего, а третий,
получается, стоял в стороне и ждал, когда он окончательно ослабеет?
Наверное, поймав моё отвращение или ещё почему, Волк неожиданно вырвался, скакнув
на поляну – как раз когда третий, трус, замахивался мечом. И я изумлённо наблюдала, как
мой Волк, совершенно без моего приказа, всегда смирный и послушный, рвёт глотку
трусу. А потом, склонившись над раненым, понюхал, поднял голову, кинув на меня
короткий взгляд и помахивая хвостом. А когда я подошла ближе, жалостливо заскулил.
Раненый рыцарь был ещё в сознании и смотрел на меня в упор широко раскрытыми
глазами.
Говорят, мы, чародеи, хорошо можем предсказать будущее, касающееся нас самих –
именно поэтому мы почти неуязвимы. Врут. Я ничего не почувствовала, когда склонялась
над раненым – кроме разве что сожаления. Он был красив, очень, и мне было жаль, что он
умрёт. С такими ранами, отчаянно истекающими кровью, он был точно не жилец.
Мой Волк считал иначе. Он скулил, подвывал и даже пытался содрать с раненого доспехи
зубами. А когда я хотела уйти, прикусил мою ладонь – не сильно, но он редко так делал.
Я вернулась ровно в тот момент, когда на поляну выскочила лошадь без седока, а за ней
ещё пара всадников. Они потерянно оглядывались, но я уже отводила им взгляд. А лошадь, отчаянно хромая, встала над умирающим рыцарем и явно собралась стоять так до
скончания века. Ещё и ощерилась на меня, когда я подошла.
Забавно, но на лесного бога рыцарь не походил никак – хотя бы по возрасту: стариком он
уж точно не был. Однако животные его защищали с удивительной преданностью.
Любопытство – и только оно – заставило меня остаться и всё-таки помочь.
Да, к тому времени во мне мало что осталось от маленькой Лизетты, когда-то
отказывавшейся стрелять даже в «злых» волков и доверяющей людям, потому что они ей
улыбались.
С доспехами рыцаря пришлось повозиться – с латами я раньше дел не имела, и завязки
нашла не сразу. Нательная рубаха у него тоже была вся в крови – я срезала её, освобождая
себе «рабочее место». В то время я уже достаточно освоила искусство трансформации, и
заставить раны рыцаря затянуться, убрать внутреннее кровотечения и вылечить
повреждённые внутренние органы было кропотливой, но в принципе, не сложной задачей.
Честно говоря, я дольше возилась, когда убирала последствия собственной аллергии на
фейхель, которым объелась как-то в королевском дворце.
От слабости из-за кровопотери я рыцаря, впрочем, вылечить не могла. Я поколдовала,
конечно, с водой из собственной фляги, но я всё же не была целителем Великой Матери, чтобы уметь делать такие вещи виртуозно быстро. Оставалось надеяться, что рыцарь сам с
этим справится.
Ещё дольше пришлось уговаривать его коня – у него была вывихнута нога, и он не
доверял ни мне, ни тем более Волку, но оставлять хозяина не желал ни на мгновение. Но и
это было, в конце концов, закончено – конь покорно опустился на колени, уже оба
здоровые, и позволил мне втащить на него рыцаря. Без лат он тоже весил ого-го, пришлось
снова прибегать к магии. И ехать потом по лесу, ненавязчиво касаясь его, объясняя себе, что я просто не даю ему упасть.
Мне повезло наткнуться на заброшенную хижину лесника. Создавать дом из ничего я бы
сейчас не стала – это точно истощило бы меня слишком сильно. А ночёвки под открытым
небом в отличие от меня рыцарь мог не пережить.
С его конём мне пришлось объясняться ещё не единожды – он всё норовил зайти внутрь, проверить, как там хозяин. Рыцаря я уложила на широкую, местами прогнившую скамью
и укутала в свой плащ. Потом распрягла его коня и подложила под голову спящему
попону. Вроде бы получилось удобно.
Остаток дня я потратила на то, чтобы припомнить укрепляющие отравы, которые меня
учил составлять знакомый аптекарь из Среднего города Ярати. Не знаю, насколько они
помогли – вечером у рыцаря начался жар, я ухаживала за ним всю ночь, подпитывая своей
энергией. Кое-как получалось. К утру он успокоился и заснул нормально. И я вместе с
ним.
Весь следующий день – начиная с полудня, когда я проснулась – прошёл в домашней
возне. Я облагораживала хижину насколько могла, посылая Волка за дичью, травами и
хворостом. К следующей ночи хижина приобрела вполне обжитый вид, а я, наконец,
смогла отдохнуть. Всё-таки если уж строить из себя целителя, то по всем правилам. А что
ещё я рыцарю скажу, когда он придёт в себя?
Рыцарь очнулся следующим утром. И так как он сначала бормотал что-то про
небожителей, я не сразу поняла, что он не бредит.
А когда он поймал меня за руку, впервые испугалась.
Глава 10. Любовник
(Из личного архива герцога Ланса де Креси)
Вот честно, я был уверен: после смерти меня ничего кроме бездны не ждёт и ждать не
может. Ну правда: грешил я достаточно – стоит хотя бы приют вспомнить. А Великий
Отец, говорят, на Справедливом Суде за воровство строго спрашивает. Ему, может,
невдомёк, что таким, как я, оно жизнь спасёт. Или у него философия такая: умри, но будь
праведником? Если честно, я перестал им быть ещё до того, как про Отца с философией
узнал.
Ну вот, воровство – и добавим ещё убийство. Война войной, но меньшим убийством оно
не становится. Ворий-то воинов защищает на Суде – однако только если они погибли с
честью на поле брани. А не с клинком предателя в спину, как я. Ну кто за такого идиота
вступится?
Первым, что я увидел, когда глаза открыл, была волчья морда. Громадная – нос чёрный
подрагивает, принюхивается – прямо у моей переносицы. И, скажу я вам, под описание
бездны это вполне подходило. Волк живенько бы сошёл за демона. Хотя… при ближайшем
рассмотрении – вряд ли. Больно взгляд у него был… человечий. Серьёзно – я волков
повидал. У южной границы в лесах их предостаточно. Зимой эти твари периодически
наши запасы разоряли – и отлично у них получалось, умные сволочи. Случалось и в глаза
их во время охоты смотреть – когда ты от остальных отстал, а свора за тобой,
