Лорд зверей (ЛП) - Кросс Джульетта

Чья-то рука обхватила меня поперёк груди, прижав руки к бокам; другой ладонью зажали рот и нос мокрым платком — ударил резкий лекарский запах.

Я дёрнулась, пытаясь высвободиться; меня держали мёртвой хваткой. Я вдохнула — и слабость разлилась по конечностям.

— Смотри на её руки, — сказал спереди незнакомый мужской голос. — Когти ядовитые.

— Отходит, — отозвался тот, кто держал, голос твёрдый. — Ещё чуть-чуть.

Я пыталась брыкаться, но он был слишком силён, а тело становилось ватным.

— Пошла, — буркнул у самого уха рявкнувший голос — на языке Высших фейри, общем для светлых.

Перед тем как провалиться, я услышала хлопанье крыльев — лунных-фейри — и почувствовала, как меня поднимают и уносят в небо.

Глава 32. РЕДВИР

После трапезы мы с Валгаром развернули сиденья к празднеству; его жена ушла общаться с прочими парами вождей. К нам подсел и Бервин. Остальные вожди держались стола — пили, бахвалились охотничьими подвигами, соревновались языками.

Хорошо было видеть, как наши кланы веселятся, но мысли мои были далеко. У Джессамин. Мне стоило немалых усилий не пойти следом к нашему шатру — проверить, всё ли в порядке. Эти грубые псы за столом так и просились под кулак, а она улыбалась, будто ей всё нипочём. Или делала вид. Я хотел убедиться сам — обнять её, сказать, что она всегда будет рядом, что бы там ни шептали.

Я ждал неласковых слов, но не был готов, насколько сильно они будут меня жечь изнутри.

— Думаешь, големы ушли навсегда? — спросил Бервин.

Вот почему я не ушёл раньше. Знал: он и Валгар — самые толковые — захотят подробностей. И им это по праву.

— Нет, — ответил честно. — Один ушёл.

Я не собирался смаковать, как этот сраный гримлок Селестос словом на Годжине разверз в земле водяную пасть и нырнул в неё с Джессамин и младенцем.

— И я уверен, — продолжил я, — что его хозяин, кто бы он ни был, наваяет новых выкормышей.

— Кто он, этот хозяин? — в голосе Валгара скреблась ярость.

— Не знаем. Тот, что сбежал, называл его богом.

— Проклятые преисподни, — Бервин осушил глоток эля. — Если на нас божество спустило этих тварей — нам всем конец.

— Не драматизируй, щенок.

Он зарычал на «щенка», но рассуждал он сейчас как мальчишка.

— Будь нашим врагом бог, мы бы не положили его прислужников, — сказал я. — У богов — божественные слуги, а эти были плоть и кровь. Пусть и с чёрной кровью.

— Чёрной, — пробурчал Валгар. — Значит, чёрная магия.

— Ага. — Я кивнул. — Думаю, хозяин големов сидит в Сольгавийских горах. На Гудрун — так сказали наяды. Но я не стал выкладывать всё: решит ещё Бервин собрать рать и сунуться туда.

— Земли теневых, — сказал Бервин. — И что они делают?

— Охотятся так же, как и мы. Я держу с ними связь.

— А их король знает, что у них под боком чудовище, что с чёрной магии режет наших? — прорычал Валгар.

— Принц Торвин знает. Я говорил с ним лично.

Валгар довольно хмыкнул:

— Пусть шевелятся быстрее.

— Сейчас важнее защитить своих, — сказал я обоим. — Я послал Халлизель: принц с жрецами должны явиться ко мне, как только получат весть. Халлизель оставила сообщение жене их старшего жреца, Валлона. Пара Безалиэля — её сестра. Уверяю: как только прочтут — прилетят.

— Добро, — Бервин прикончил кубок. — Понадобятся воины — скажи.

Мы помолчали, глядя, как наш народ пляшет и дурачится. Смех, танцы; пары одна за другой уносились к своим шатрам. Я снова едва не сорвался к нашему — залезть в шкуры рядом с Джессамин, — но долг к клану сегодня на первом месте, я остался. Было ещё то, чем я считал нужным поделиться.

— Предупреди своих и об остальных фейри.

Валгар повернул ко мне голову:

— О чём ты?

— Волк привёл Джессамин ко мне — к охотничьему стану под Ванглосой. Она замерзала насмерть в лесу.

— Что ей было там делать? — перебил Бервин, не дав мне дойти до сути.

— Бежала от своих. Лунные фейри — посланцы того, кому её продали — гнали её по следу.

Оба зарычали. Нас считают самыми дикими среди тёмных, но у нас строгий закон: женщин беречь. Что бы она ни натворила — мы не травим их, как дичь.

— А она не сделала ничего, — сказал я. — Только пошла против воли отца — на браке с ублюдком, которому нужна была её магия. — Я повернулся к ним. — Но это, к слову. Я к тому, как вышло, что мы шли вдвоём по знакомой мне тропе. Там есть пещера — я ночевал в ней сотни раз. Джессамин отошла — и на неё напал дриад-олень.

— Зачем она ему?

— Не знаю. Он был заражён. Когда мы встретили гримлоков, от них смердело тем же, чем несло от того дриада. Этот колдун, что лепит големов, умеет заражать и иных существ. Так что будьте настороже.

Опять повисла пауза. И тут Бервин выдал неожиданное:

— Доходит молва, будто твоя скалд-фейри пустила в ход магию и вытащила детей.

Я ухмыльнулся и отпил:

— Так и есть. Без неё все они были бы трупами.

— Она не такая, как я ждал от светлой принцессы, — сказал Валгар.

— В каком смысле?

— Она… искренняя. И в ней есть жёсткость.

— Она и правда такая, — с гордостью согласился я. — И ещё больше.

— И, похоже, без ума от твоей страшной морды, — ухмыльнулся Бервин.

— Без ума, — кивнул я.

— И не только от морды, — намекнул Валгар.

Я зарычал, бросив обоим взгляд-предупреждение; те расхохотались.

— Валгар! — крикнул кто-то из вождей за спиной. — Иди расскажи про того баргу прошлым летом!

— Пожалуй, стоит быть вежливыми, — поднялся Бервин с кубком. — Да и эль кончился.

Мы почти одновременно вздохнули и вернулись к столу — в десятый раз рассказывать одни и те же байки. Нелегко было заставить себя остаться, но я не пожалел.

К концу ночи улыбчивых лиц стало много. И когда одна из пар вождей спросила про мальчика призрачных и двоих теневых детей на пиру, первым ответил Бервин: мол, их тоже утащили вместе с Бес и Саралин. И добавил, что спасла их Джессамин. Когда многие удивлённо обернулись на меня — и беседа перетекла дальше, — я незаметно поднял кубок в сторону Беревина.

Огонь начал выгорать, народ расходился по шатрам. Мы с Бервином распрощались с сидельцами и пошли прочь. На востоке уже тянулась тонкая золотая полоска рассвета.

— Кончилось лучше, чем начиналось, — сказал я, лавируя меж шатров и выходя к тропе у скальной стены. — Хотя я надеялся дольше посидеть с Джессамин.

— Привыкнут, — отозвался он.

— Удивлён, что ты её так легко принял, — признался я.

— В этом прелесть молодого вождя: у меня в голове не застряли ваши древние предрассудки.

Я хмыкнул:

— Стариком меня записал?

— Повезло тебе, старик, что успел понять: Джессамин — твоя пара. А то я бы вышел с тобой в круг. — Он усмехнулся, шутя; а я всё равно рыкнул.

И тут я услышал скулящий голос волка. В следующее мгновение к нам метнулся Волк.

— Что такое, мальчик?

Он жалобно тявкнул, выбив копытцами передних лап по земле, и рванул назад. Мы с Бервином переглянулись и бегом за ним — и встали как вкопанные: в каменной нише лежала Мишка — неподвижная.

Я рухнул на колени, проверил пульс, поднёс ладонь к носу:

— Жива.

— Что случилось? — Бервин осматривал её вместе со мной, выискивая рану.

— Хрен его знает.

Он перетянулся через меня, что-то схватил с земли. Серебряный дротик с голубым оперением. Поднёс к носу, понюхал; лицо окаменело, когда я взял дротик в руки.

Запах — чужой и знакомый одновременно. Запах чужака в наших землях. И металл — из тех, что куют светлые.

— Зачем им приходить сюда и травить Мишку? — спросил Бервин.

У меня сжалось нутро. Я сорвался с места и рванул к нашему шатру. Я знал, зачем они пришли. Знал, почему заглушили любого волка рядом.

— Джессамин! — крикнул я, отдёргивая полог. Из меня будто вынули душу.

Очаг холоден, шкуры не тронуты, ложе пусто. Из горла вырвался яростный рёв; я уже двигался — к оружию. Сдёрнул жилет, затянул пояс, надел меч с ножнами на бедро.