Лана Ежова - Ее темные рыцари
– Тимур, поиграй с девочкой, – едва ли не приказным тоном сказала мать Ладова. Строгость была нормой в семье потомственных военных.
– Гердушка, не дичись, солнышко. Мальчик недавно переехал в наш город, у него здесь еще нет друзей. Поиграй с ним!
Конечно, нам было неплохо и поодиночке, но чего не сделаешь ради улыбки мамы? И мне пришлось помогать Тиму закапывать сначала его автомобили, потом и солдатиков. Ну а затем мы закопали и мою принцессу. После чего новый знакомец предложил иную игру: насыпать ведерками гору из песка и по очереди плевать на ее вершину, пока не побежит «лава». Мамы, сидящие на лавочке, настолько увлеклись разговором, что перестали обращать на нас внимание. Наверное, поэтому и не пресекли странную забаву.
«Вулкан» все не пробуждался, и я уже решила, что плюну в последний раз и пойду откапывать свою куклу, как коварный мальчишка толкнул меня в спину! И я лицом воткнулась прямо в «лаву»! Готовая разреветься, я терла лицо, пока не услышала довольный смех. Рука сама нащупала алюминиевую лопатку… И сама взмахнула, впечатывая ее в лицо обидчику!
Крики родительниц… вопли Тима… и полуослепшая я, крепко сжимающая свое оружие…
На следующий день пускать «лаву» мы учили уже других ребят. Вместе. Ладов сказал, что я – настоящий парень, и предложил дружить. К слову, оставшийся маленький шрам на левой скуле Тима стал загадочным знаком его доблести, потому что ни одной из своих многочисленных подружек он так и не рассказал историю его появления.
Мы взрослели, взрослели и наши отношения.
Как и я, мой друг недолюбливал свое имя. А кому бы понравилось, когда, знакомясь, каждый второй задает «остроумный» вопрос: «О, Тимур! А где же твоя команда?» Если я находилась рядом, то тотчас откликалась: «Я здесь, а остальные скоро подтянутся». Ладов, конечно, морщился, считая мои действия своего рода заступничеством, чего он не хотел от девчонки, но молчал. И однажды мне отплатил. К тому времени я не только проводила летние каникулы, но и постоянно жила у бабушки, Тимур же, потеряв родителей, находился у опекуна в другом городе. Но иногда они приезжали, чтобы Ладов мог пообщаться со старыми друзьями, в том числе и со мной. И вот однажды после занятий на школьном дворе ко мне пристали два старшеклассника, науськанные Олесей, родной внучкой профессора. Закончив издеваться над моим цветом волос, они принялись за имя.
– Кто из твоих родителей решил повыпендриваться? Почему не Лена или Катя? – спросил один.
Я молчала, сжимая кулаки. А что я могла поделать? Наброситься на двух здоровяков, посещавших секцию дзюдо? Оставалось только ждать, пока им надоест и они меня отпустят.
– Герда… Ха! Экзотики захотели? Так надо было Изаурой или Марианной, – засмеялся второй.
– Ты что! Зачем иностранные? У нас тоже есть экзотичные. Кукуцаполь, например.
– Или Даздраперма, – добавил его товарищ.
Вокруг нас потихоньку собирались школьники, были даже из моего класса. И никто, никто не помог мне! Наоборот, все смеялись, наслаждаясь представлением.
Один из «дзюдоистов», работая на публику, оглашал нелепые имена, появившиеся в советское время. Вот тогда я окончательно убедилась, что это происки Олеси. Двоюродная сестра в минувшее воскресенье внимательно слушала объяснения деда, почему и как возникали новые слова при Союзе.
– Еще классные имена Тролебузина, Челнальдина, Перкосрака или Даздрасмыгда[1]. Выбирай любое, и мы переименуем тебя! – щедро предлагал разошедшийся старшеклассник. И я с тоской поняла: завтра вся школа будет дразнить меня каким-нибудь унизительным прозвищем. – На тебя, конопуха, никто второй раз и не посмотрит, тогда как у настоящей Герды должен быть Кай…
– Я за него! – вдруг прозвучало грозно.
И Ладов, как ангел мщения, навис над моими обидчиками. С детства изучающему восточные боевые искусства парню хватило пары минут, чтобы объяснить, как не правы старшеклассники. А еще Тимур сходил в секцию дзюдо, и юношам пришлось долго убеждать тренера, что они больше никогда не станут обижать слабых и их не нужно выгонять.
С того момента Тим также взялся обучать меня самообороне, стараясь показывать приемы в каждый свой приезд. Жаль, что видеться нам доводилось нечасто – опекун, как и отец Ладова, был военным, притом начальником какого-то спецподразделения, и не сидел на одном месте. Мальчик, естественно, сопровождал его, пока не поступил в военную академию.
После заступничества приятеля меня больше не доставали ни в школе, ни на улице. Да только я этому не радовалась, потому как в ужасе поняла: я влюбилась в собственного друга.
Как? Как я умудрилась сделать подобную глупость? На тот момент новые чувства воспринимались как предательство дружбы. Поэтому сделав открытие, я тут же его и закрыла, малодушно надеясь, что чувство рассосется само. Еще я погрузилась в учебу с головой, как и Тим.
После кошмарного турпохода, во время которого на его родителей напал маньяк, он стал походить на одержимого. Учеба, боевые искусства, стрельба в тире, иностранные языки – все это превратилось в страсть и должно было в будущем помочь ловить мерзавцев, посягающих на невинные жизни. Так веселый, хулиганистый парень превратился в ботана с черным поясом по дзюдо. И только в компании старых друзей Тим становился прежним. Поэтому Натан всячески поощрял приезды своего опекаемого в родные места.
Поступление в институт повлияло также и на меня – времени жалеть себя и свою неразделенную любовь не оставалось. А то, что на мои чувства не ответят, я знала точно, так как хорошо успела изучить Тимура. Нет, я, конечно, надеялась на чудо и даже рассказала Ладову о своей любви. Ну, почти рассказала – невнятное мычание в трубку телефона никто не засчитал бы за настоящее признание. Друг, терпеливо выслушав, попросил назвать адрес, где мы группой отмечали наш четвертый День студента. И приблизительно через полчаса в квартиру моего сокурсника позвонили. Три высоких симпатичных дзюдоиста быстро разыскали меня среди веселящихся студенток и сообщили, что Тим попросил отвезти домой. Я сопротивлялась произволу изо всех сил. Но что можно сделать со спортсменом, взвалившим тебя на плечо вниз головой? Разве что укусить. Что я и сделала – цапнула за широкую спину, не дотянувшись до филея. Впрочем, это не помогло: меня доставили в пункт назначения, пред ясные очи профессора и бабушки.
К слову, за укус простым извинением я не отделалась. Григорий, пострадавший от моей выходки, потребовал в качестве моральной компенсации три свидания, которые в итоге переросли в серьезные, по крайней мере с моей стороны, отношения.
