Кристи Фихан - Темная симфония
Очередные шаги, на сей раз, несомненно, более решительные, послышались на лестнице. Они слушали, как кто-то приблизился к двери. Раздавшийся в дверь стук был властным.
— Антониетта. Cara mia, ты должна сейчас же открыть дверь, или я воспользуюсь главным ключом, который я взяла у Хелены, и открою им. Я не шучу. Я должна убедиться, что с тобой все в порядке. Ты можешь со мной не разговаривать, но должна позволить мне войти в твою комнату. Ты пугаешь nonno и детей, — Таша была очень тверда.
— Она откроет дверь, это точно. Таша никогда не блефует. На мне нет ни нитки, а комната… Ну, очевидно, чем мы занимались, — Антониетта запаниковала.
Байрон взмахнул рукой по направлению к ванной. Тотчас же послышался звук бегущей воды, льющейся в личную ванну Антониетты. Тяжелый запах их любовных игр испарился, сменившись на аромат ее любимой соли для ванны. Байрон склонил голову и крепко поцеловал ее.
— Ты примешь прекрасную, освежающую ванну. Я знаю, ты втайне мечтаешь о ней. Я позволю Таше войти и займу ее, пока ты не почувствуешь себя в состоянии предстать перед ней.
Антониетта соскользнула с его коленей.
— Тогда, будь добр, надень одежду. Мне не хочется, чтобы она вдруг решила, что ты такой горячий и что она должна иметь тебя. Grazie. Меня поражает, какой ты внимательный, — это свидетельствовало, насколько она была расстроена своей семьей, что позволила ему позаботиться обо всех деталях, что позволила ему наедине встретиться со своей кузиной, пока сама будет принимать ванну в соседней комнате.
Байрон дождался, пока Антониетта закроет дверь в ванную, после чего направился к двери. Еще один взмах руки и постель заправлена, а он одет.
Он распахнул дверь как раз в тот момент, когда Таша начала вставлять ключ.
Таша закричала от шока и ужаса. Ее рука взметнулась ко рту, а глаза расширились.
— Мы все думали, что вы мертвы, — ее голос перешел в шепот. — Слава тебе Господи, Пол не убил вас.
Байрон вежливо отступил назад, позволяя ей войти. Кельт осмотрел их гостью и, развернувшись, направился за своей хозяйкой в большую ванную, давая понять, что он начеку. Закрытая дверь не представляла для него проблемы, борзая всего лишь повернула дверную ручку своей мощной челюстью и растворилась в пару.
— Антониетта принимает ванну. Я думаю, это поможет ей успокоиться и облегчит предстоящий разговор с семьей, — заговорил первым Байрон. Он пересек за борзой комнату и плотно закрыл за той дверь, давая Антониетте полное уединение. Он надеялся, за это время Таша успеет прийти в себя. Она была такой бледной, что он испугался, как бы ему не пришлось иметь дела со старомодным обмороком.
— Понятия не имела, что вы здесь и что я помешаю вам, — она бросила на него взгляд из-под длинных ресниц. В ее темных глазах сквозила смесь усталости и облегчения. — Антониетта была безутешна из-за того, что случилось, знаете ли, она обвиняла себя, что оставила вас, когда вы были так серьезно ранены. Пол тоже не помнит, почему они ушли.
Она вздохнула и отошла от него, увеличивая между ними расстояние, чтобы быстрее оправиться от шока. Таша всегда находила присутствие Байрона тревожным, и вблизи в спальне ее кузины он казался ей более могущественным, чем когда-либо ранее. Таша нервно прочистила горло.
— Знаю, я была не очень-то радушна по отношению к вам, но более чем очевидно, что Антониетта очень заботится о вас, и, если вы не возражаете, я хотела бы начать все сначала.
Байрон посмотрел на нее, подняв бровь. За ее словами он угадал небольшой всплеск отвращения.
— Чему обязан таким переменам? Вам нет нужды притворяться передо мной, чтобы спасти Пола от тюрьмы. Властям об этом инциденте не было сообщено. За что вы должны благодарить свою кузину.
Едва заметная улыбка подернула уголки губ Таши.
— Вы не слишком высокого мнения о любом из нас, не так ли?
Байрон не ответил, вместо этого он пересек комнату и остановился у окна с витражом.
— Почему вы меня так сильно не любите, Таша?
Она тихо рассмеялась, но в тоне ее голоса юмора было очень мало.
— Потому что вы первая реальная угроза, когда-либо приближавшаяся к нам.
Он развернулся, хмуро уставившись на нее, в его глазах сквозила озадаченность.
— Я не являюсь для вас угрозой. Вы — кузина Антониетты. И пока вы так или иначе не попытаетесь навредить ей, я буду делать все от меня зависящее, чтобы защитить вас. С чего вы взяли, что я представляю угрозу?
Она отвернулась от него, но прежде он успел заметить блеск слез, мерцающих в ее глазах.
— Все дело в вас, — она раздраженно махнула рукой.
— Поясните, — на сей раз его голос был низким и убедительным. Если она не станет сотрудничать при этом легчайшем толчке, то ему не составит проблемы проникнуть через естественный барьер в ее сознании и прочесть ее мысли. Что касается его, то семья Антониетты практически не заслуживает уважения.
— Взгляните на меня, Байрон. Вы никогда не смотрели на меня. Я прекрасна, мое тело — само совершенство, — горечь слышалась в е голосе. — Вот что видят все, когда смотрят на меня. Они никогда не заглядывают вглубь, чтобы увидеть истинную меня. А если они это и сделают, то обнаружат, что я не такая талантливая, как Франческа, и не такая умная, как Пол. Я не могу иметь детей, подобно Марите. В тот момент, когда Кристофер узнает, что я бесплодна, он избавится от меня или заведет любовницу, чтобы та родила ему ребенка. Даже если он не сделает этого, в тот момент, когда моя красота уйдет, что, в конечном счете, произойдет, он откажется от меня. Nonno едва терпит меня, Пол слишком занят, жалея себя. Франко не замечает меня, потому что… да и зачем ему это? Я не могу поговорить с ним об акциях и бизнесе, — она взяла флакон с духами кузины и вдохнула их аромат. — Я важна только для Антониетты. Она не может видеть, как я выгляжу, поэтому любит меня ради меня самой. Безоговорочно. Я никогда не получала этого даже от своих родителей. Естественно, вы являетесь для меня угрозой. Она по-настоящему заинтересована вами. Действительно заинтересована, это не какая-нибудь приходящая блажь.
Таша в свою очередь повернулась к нему лицом.
— Я вижу, что вы опасный человек, любой может увидеть это. Все дело в вас, хотя я знаю, что вы никогда не причините ей вреда. Но вы увезете ее от нас. Стоит ли удивляться, что я борюсь за свое выживание? Без нее я буду никем, — в ее голосе не было ни капли жалости к самой себе, только голая правда.
— Думаю, вы недооцениваете себя, Таша. Это правда, что я не смотрел на вас, как на личность, всего лишь — как на кузину Антониетты. Я поистине одержим Антониеттой с первого момента, как увидел ее. Я сразу же понял, что она была рождена для меня, что она моя вторая половинка, — он улыбнулся ей искренней улыбкой. — Пожалуйста, простите меня, что не постарался узнать вас. Антониетта — мой мир, это означает, что каждый в ее мире находится также и в моем. Я не собираюсь делать ничего, что бы сделало ее несчастной, а вы очень важны для нее.
