Келли Китон - Ее зовут Тьма
Воин взмахивает мечом.
Резкая боль в затылке исторгает у женщины тихий вскрик. А потом наступает облегчение. Наконец-то она свободна — от своего проклятия, от чудища, поселившегося внутри ее. Она приветствует смерть, обнадеженная воспоминанием о дочурке, которую лишь недавно баюкала у своей груди.
— Ари!
Я лежала на каменном полу, мотая головой из стороны в сторону и стукаясь затылком о твердые плиты. Кто-то сильно потряс меня за плечи.
— Ари, черт побери, дыши давай!
Судя по голосу, это Себастьян. «Дыши…» Зачем? Мне и так прекрасно. И вообще все прекрасно… Так сладко спится… Я снова поуютнее устроилась в цепенящей тьме, где было так тепло дремать.
Вдруг кто-то бухнул кулаком мне прямо в грудь.
Вот черт!
Я разом распахнула глаза и села, разинув рот и ничего не видя перед собой. Легкие жгло, словно огнем, а сердце заходилось от жестокой боли. Задыхаясь, я хватала ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег. Постепенно ко мне вернулось зрение, а вместе с ним и осознание того, что надо побыстрее вдохнуть, набрать в грудь побольше воздуха.
Господи Иисусе, дышать, только бы дышать!
Мозг наконец выслал легким нужный сигнал. Я откинулась назад и сделала отчаянно долгий вдох. Сердце тут же принялось качать кровь по жилам с такой силой, что пришлось снова и снова глотать воздух, чтобы его насытить. Себастьян, отстранившись, с облегчением утер ладонью пот со лба и взял меня за руку. Помолчав и не сводя с меня глаз, он признался:
— Ты совсем перестала дышать. Застыла и не издавала ни звука. Все это время. Даже не моргнула ни разу!
Меня затрясло в конвульсиях. Я сглотнула набежавшие слезы и недоверчиво переспросила:
— Неужели?
Я очень даже отчетливо помнила, как в забытьи кричала, стонала и плакала. А еще лучше я запомнила свое прошлое. То есть не мое, а моей прародительницы. Дикая, душераздирающая история. В моей груди разрасталось мучительное отчаяние, такое же, как у той жрицы. Я поникла головой и спрятала лицо в ладонях.
— Ты все видела…
Я поглядела на Себастьяна, и мои руки безвольно упали на колени.
— Да, — еле слышно прохрипела я, — Все видела…
Он промолчал, и я тоже не знала, что к этому добавить.
— Ты не против, если мы выберемся отсюда?
Он пристально посмотрел на меня, и в его глазах на краткий миг промелькнули беспокойство и страх за меня. Впрочем, они тут же исчезли. Себастьян кивнул и принялся убирать ритуальные принадлежности в сумку.
Надвинув тяжелую крышку на саркофаг с трупом Алисы Кромли, опровергающим все законы природы, мы наконец-то вылезли из склепа. Небо на востоке прорезали полосы золота и пурпура, явив глазу сокрушенное жутковатое кладбищенское великолепие. Высокая железная ограда вздымалась наподобие боевых копий — страж устоявших в схватке со стихией надгробий, поверженных склепов и поросших мхом человеческих останков.
Осторожно переступая онемевшими, дрожащими ногами, я спустилась по растрескавшимся ступеням и уперлась взглядом в спины друзей. Странно, я и не думала, что они отвернутся. Мне казалось, они будут поджидать меня, сгорая от нетерпения все поскорей разузнать.
Все четверо стояли шеренгой. Плечом к плечу. Никто из них даже не шелохнулся.
— Эй, ребята! — окликнула я, чувствуя, что волоски на руках постепенно вздыбливаются.
— Ш-ш-ш! — еле заметно кивнул Генри.
Я бросила испуганный взгляд на Себастьяна и подошла поближе, чтобы посмотреть, что привлекло их внимание.
Крик застрял у меня в горле.
Нет!
Змеи. Не меньше тридцати. На самой грани земли и воды, где болото подступает к кладбищу. Снуют и изгибаются в жиже, свиваются в клубки… Таращатся на гробницу. На меня. Они же на меня смотрят!
Я попятилась и упала прямо на ступеньки, пребольно ударившись спиной и рассадив локти о камни. Один только взгляд, всего один навеки запечатлелся в моем мозгу раскаленным клеймом — и ужас, равного которому я в жизни не знала. Он подгонял меня, заставляя пятиться, спасаться любой ценой.
Я встала на четвереньки, оцарапав ладони и коленки о зазубренные расщелины в мраморе, с трудом поднялась и ударилась в бегство. Только не останавливаться! От неестественного страха, сдавившего сердце и легкие и беспощадно гнавшего кровь по жилам, звон стоял в ушах, а ноги подкашивались, но я неслась вперед, огибая могилы и перепрыгивая через разваленные гробницы, и замедлила бег лишь тогда, когда передо мной выросли опутанные лианами кладбищенские ворота, сулящие свободу.
Перед ними я остановилась, тяжело дыша и бессильно уронив руки. Рюкзак соскользнул с плеча и свалился на землю. По моим щекам и даже по шее струились слезы, а я между вздохами пыталась свыкнуться с недавним зрелищем.
Кошмар. Жуткий, отвратительный кошмар.
Услышав за спиной торопливые шаги, я тут же смахнула с лица слезы.
Первой подоспела Крэнк.
— Ты что?
— Ничего, все нормально.
— Ты, оказывается, боишься змей.
Даб подбежал и в изнеможении опустился на каменную глыбу. Себастьян, бросив под ноги сумку, последовал его примеру. Он подтянул к себе одну ногу и нарочито бесстрастным тоном заметил:
— Впервые вижу, чтобы они так себя вели.
Я хотела иронически усмехнуться, но поперхнулась, и у меня вырвался только короткий всхлип. Вот и я впервые такое вижу… Держась за бока, я запрокинула голову и уставилась в рассветное небо, все больше светлеющее навстречу дню. Мне нестерпимо хотелось завопить что есть мочи, но я молчала. Наконец, сильно содрогнувшись всем телом, я энергично потерла лицо, словно хотела вычеркнуть из сознания и само видение, и ужасающее осмысление того факта, что змеи явились туда ради меня. Принесли дань поклонения своей королеве. Медузе. Горгоне. Той, что унаследовала семейное проклятие и однажды обречена превратиться в чудовище. В мерзкую тварь, проклятую до такой степени, что один ее взгляд обращает человека в камень — в застывший валун наподобие того, на котором устроились Даб с Себастьяном.
Вот что получила я в наследство от предков. Вот что ждет меня в будущем.
Такая хрень и богиню до смерти напугает. Еще бы! Я даже фыркнула со смеху.
— Ну? — еле переводя дух, спросил Генри, когда мы все уже направлялись к воротам, — Что ты видела в склепе?
— Ничего, — ответила я, вся во власти печали и страха.
Виолетта шагала как ни в чем не бывало, зажав под мышкой Паскаля. Мне было невмочь смотреть в глаза рептилии, и я отвернулась, тут же наткнувшись на насупленную физиономию Генри и недоверчивую — Крэнк.
