Меган Уотергроув - Подари мне вечность
— Хэллоуин, как ты мог?! — дрожащим голосом спросила Мэдди. Хэлл тут же оказался рядом с сестрой. Мэл видела, как его кулаки сжимались от ярости.
— Мэдэлин… не смей… — прорычал он, нависая над сестрой. Та только громче зарыдала.
— Я просила тебя не убивать его! — кричала она.
Мэл в недоумении смотрела на двух вампиров.
— О чем это ты? — спросила она у Мэдди, — Кого не убивать?!
Мэдди посмотрела на Мэл заплаканными глазами, и произнесла:
— СТИВЕНА.
Хэлл с чувством выдохнул.
— Какая же ты дрянь, Мэдди… — прошипел он, прожигая сестру гневным взглядом. Мэдэлин еще какое-то время глядела на Хэлла, словно овечка на волка, а потом ядовито улыбнулась.
— Она рано или поздно все равно узнала бы. Зря ты не рассказал ей… сам.
Мэл стояла в полном оцепенении. Ее сердце разрывалось от жуткой боли. Стивен мертв. МЕРТВ. Она не могла в это поверить… Слезы сами по себе катились из глаз, а руки дрожали. Она не знала, как поступить. Устроить скандал? Убить этого лживого ублюдка?
Мэл взглянула на Хэлла. Он стоял неподвижно. Казалось, что он даже не дышит. Его лицо было сосредоточенным, и Мэл подозревала, что он придумывает, что ей сказать. Она подошла к нему вплотную и, заглянув в его бездонные черные глаза, прошептала:
— НЕНАВИЖУ ТЕБЯ. БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТ.
— Амелия, я…
— ПОШЕЛ ВОН.
Все это она говорила с холодной сосредоточенностью, ей не хотелось кричать. Она хотела, чтобы сейчас ее оставили в покое.
Мэдэлин фыркнула и вышла. Хэлл остался стоять. Его лицо, казалось еще более бледным, чем обычно. Мэл легла на кровать и отвернулась.
— Прости меня… — прошептал Хэлл.
— Убирайся вон. Я больше не хочу тебя видеть. Никогда.
Хэлл не видел другого выхода, кроме как подчиниться.
Глава двенадцатая
«ПОМОГИ МНЕ!»
Мэл проснулась от бешеного сердцебиения. Мокрая от пота футболка прилипла к спине, и она не могла отдышаться. Обессилено прислушиваясь к своему частому дыханию, Мэл провела кончиком языка по пересохшим губам и заморгала. Комната, в которой она находилась, была другой. По крайней мере, по очертаниям. Здесь было очень холодно и темно. Кровать, на которой она лежала, была не такой мягкой, как прошлая, и, судя по всему, крое кровати в этой комнате ничего и не было. «Как же хочется пить…» — подумала Мэл, всматриваясь в окружение.
— Вода на столике, — раздался голос от окна. Мэл тут же вскочила с кровати и приняла оборонительную позицию. Присмотревшись, она заметила Хэлла. Он стоял к ней спиной, повернувшись к открытому окну, и неподвижно глядел в ночь.
— Сам ее пей, — буркнула Мэл.
— Я не пью воду.
— Тогда можешь вылить ее! Я не буду ничего ни есть, ни пить.
— Голодовку объявила?
— Не твое дело…
Мэл плюхнулась на кровать и залезла под одеяло. Холод в комнате стоял жуткий. Просить Хэлла закрыть окно она не хотела, поэтому пришлось терпеть.
— Хочешь есть? — спросил Хэлл.
— А зачем мне есть? Ты же все равно меня прикончишь.
— С чего ты взяла?
— Ну… ты же убиваешь всех подряд. Почему бы не меня? — съязвила Мэл.
— Я не собираюсь убивать тебя, Амелия.
— Значит, я умру от голода! Лишь бы тебя больше не видеть…
Хэлл тихо зарычал.
— Ты невыносима…
— Никто не заставляет тебя держать меня здесь, придурок… — пробормотала Мэл, закутываясь в одеяло.
— Ты не могла бы не грубить?
— Не могла бы! И вообще убирайся вон, кровосос.
Хэлл отошел от окна и встал рядом с кроватью, глядя на Мэл сверху вниз.
— Чего ты приперся, а, упырь? — продолжала грубить Мэл. Вампир никак не реагировал.
— Я, по-моему, ясно выразилась, что не хочу тебя больше видеть! Или ты глухой???
— Тебе не удастся вывести меня из себя, Амелия, — спокойно произнес Хэлл.
— Да неужели? Ты не догадываешься, какой у меня к этому талант!
— Не кричи, а то у меня уже скоро перепонки лопнут, — раздраженно сказал он.
— НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! — заорала Мэл.
— Амелия…
— Что, зверюга? Нравится?! Я могу еще погромче!
— Прекрати, ты всех перебудишь.
— Тут некого будить! Сплошь одни мертвецы!
— Это последнее предупреждение, Амелия… — процедил Хэлл. Глаза его полыхали едва сдерживаемой яростью. Мэл бросила на него уничтожающий взгляд и отвернулась.
— Ты ведешь себя, как ребенок, — сказал Хэлл более спокойным тоном. Мэл упрямо молчала. Он присел на край кровати, и Мэл тут же максимально близко прижалась к стене.
— Не приближайся ко мне, Скрим…
— Я хотел… извиниться… — нерешительно начал Хэлл. Девушка холодно рассмеялась.
— Извиниться??? Ты что, на ногу мне наступил? Нет, ты убил моего друга!
— Мэл, прошу тебя…
— Уходи.
— Я сделал это не специально.
— Я не слышу искренности в твоих словах, Скрим, — прошипела Мэл ему в лицо, — А теперь оставь меня, я хочу насладиться одиночеством.
Мэл встала с кровати и указала на дверь. Хэллоуин воспользовался этим. Схватив Мэл за руку, он буквально пригвоздил ее к стене. Он попыталась вывернуться, но легче было бы поднять огромный грузовик, чем оттолкнуть Хэлла. У него была просто железная хватка.
— Отпусти меня… — прошипела Мэл, продолжая попытки высвободиться.
— Если ты не прекратишь брыкаться, я сверну тебе руку, — холодно улыбнувшись, сказал Хэлл.
— Мразь…
— Не стоит злить меня понапрасну, Амелия.
Услышав угрожающие нотки в его голосе, Мэл невольно вздрогнула. Он звучал так холодно и пугающе, что это заставило ее вспомнить, КТО стоит перед ней. О том, какая жестокость и сила скрывается в этом существе.
Хэлл поднял одну руку, и Мэл на миг показалось, что он хочет ее ударить, но он лишь коснулся ее щеки. Кончики его ледяных пальцев мягко прошлись по щеке Мэл, коснулись ее губ. Но уже в следующий момент, Хэлл убрал руку, холодно посмотрел ей в глаза, и Мэл поспешно отвела от него взгляд.
— Так ты не простишь меня? — спросил он как-то отстраненно.
— НЕТ.
— Что ж… значит, придется заставить тебя это сделать.
Мэл удивленно взглянула на вампира.
— Что ты сказал?
Хэлл резко отпустил ее и направился к двери.
— Эй! Я с тобой разговариваю! — крикнула Мэл ему вслед, — Что ты задумал?!
Вампир остановился, и, полуобернувшись, скучающим тоном заявил:
— Я задумал обратить тебя.
* * *— Томми, ты не видел случайно мою красную помаду? — спросила Мэдэлин, поворачиваясь к возлюбленному. Томас сидел в кресле, закинув ноги на стол, и курил.
— Ты меня об этом спрашиваешь? Я не крашусь твоими помадами, дорогая, — съязвил он.
