Эдриан Феникс - Взмах крыльев
Я закрываю глаза
И делаю вдох
Под толщей спокойной воды
Э вслух читал стихотворение, перекрывая своим голосом булькающие, свистящие звуки, доносящиеся с дивана. Он закрыл книгу и сунул ее обратно в сумку.
— Чертовски люблю работы Наварро, — произнес он, обращаясь к задыхающемуся существу на пропитанном кровью диване. — Он говорит с самым темным сердцем.
Откинувшись на спинку кресла, Э наклонил голову, рассматривая свое последнее творение. Существо получилось удачным. Он удалил все, что делало Кита мужчиной, и художественно разложил это по комнате. На журнальный столик рядом со свечой. На книжную полку возле рамки с фотографией Кита и кого-то еще… любовника… брата… не похер ли?
Он ухмыльнулся. Впрочем, Киту может и не похер.
Булькающие, свистящие звуки продолжались. Руками в латексных перчатках Э пригладил на себе окровавленный мясницкий фартук. Под фартуком он был полностью обнажен. Чтобы не запачкать одежду и, откровенно говоря, быть абсолютно свободным. Он наклонился вперед и копался в сумке, пока его пальцы не нащупали искомое. Он достал беспроводную дрель. Нажал на кнопку питания. Дрель зажужжала, набирая обороты. Он надел сварочные очки, покоившиеся у него на голове, и направился к дивану.
Мертв, не так ли?
Дело закрыто, разве нет?
Бессильные судорожные вдохи зазвучали чаще и отчаянней.
— Пришло время зачитать стихотворение и для меня, — пробормотал Э, опуская дрель.
Глава 21
Утерянная Благодать
Люсьен падал. Мир под ним завертелся. Город превратился в единственную точку ослепительного света. Поток холодного воздуха обрушился на него, замораживая щеки, волосы, крылья. Барьеры Данте вдребезги разбились. Фрагменты воспоминаний выныривали из глубин разума и мелькали в сознании. Боль поглощала Данте изнутри, столь сильная, способная сбросить Люсьена с небес.
Темная, искаженная, пульсирующая песнь хаоса лилась в выжженном разуме Люсьена. Создатель. Разрушитель. Заблудший и покинутый.
В этот момент он понимал, что подвел своего сына. Так же как и Женевьеву. Так же как и Яхве.
Под ним вырисовывались очертания церкви; в поле зрения попали обветшалые шпили. Он проломил старую крышу, падая сквозь чердак, перекрытия и деревянные балки, с каждым ударом переворачиваясь в воздухе. Его кости ломались. Деревянные щепки пробивали крылья. Боль окутала его раскаленной паутиной.
Как звезда, Люсьен упал в блестящую комнату. Слова SANCTUS SANCTUS SANCTUS DOMINUS DEUS SABAOTH[48] изгибались на высоких сводах потолка над ним.
Его боль пошатнула связь. Песнь Данте вздрогнула и затихла.
<Люсьен?>
Собрав последние силы, Люсьен оборвал связь между ними и тут же упал на деревянные скамьи. Боль охватила тело в тот же момент, как щепки полированного дерева взлетели в воздух Собора Святого Луи, наполнившегося дымом погасших свечей.
Золотой потолок кружился. SANCTUSSANCTUSSANCTUS расплылось в сплошные янтарные полосы.
Люсьен провалился в темноту.
* * *
Хэзер очнулась от забвения. Ее голова болела. Открыв глаза, она взглянула в облачное ночное небо. Она лежала на земле — на жестком сыром гравии, судя по ощущениям. Мысли вернулись и потоком пронеслись в голове.
Свист ветра. Бьющееся стекло.
Настало время Данте проснуться.
Голос Ронина эхом отдавался в пульсирующем разуме. Хэзер села, по крайней мере, попробовала сесть. Что-то с лязгом дернулось на ее правом запястье, заставив снова завалиться на бок. Она втянула носом запах мокрой грязи, масла, гниющего мусора, и уставилась на свое правое запястье, увидев блеск металла. Ее приковали к водосточной трубе в переулке.
Сколько времени уже прошло? Данте все еще был внутри? А Ронин?
Хэзер проползла вдоль трубы и, опершись спиной о стену, наконец, смогла сесть. Наручники, судя по всему, были ее. Поиски сумочки не увенчались особым успехом. В конечном итоге она заметила ее на другой стороне переулка, содержимое оказалось разбросано вокруг, как конфетти. С глухим стуком она прислонила голову к стене.
А как же ее 38-й?
Быстрый осмотр дал понять, что его тоже нет нигде поблизости.
— Черт. Черт. Черт!
Память вспыхнула. Мерцающий металл, вращающийся в ночи. Она посмотрела вверх на крышу «МЯСО НА ЗАКАЗ». Хорошо. Где-то должен быть вход. В ее кармане полная обойма... Хэзер коснулась плаща и почувствовала магазин под тканью. Ее рука сомкнулась на прямоугольнике.
Выдохнув с облегчением, она посмотрела на боковой вход здания. Дверь была приоткрыта, отбрасывая тень в узкий переулок. Она вслушалась, но ничего не услышала. Ее взгляд перешел от мусора к содержимому опустошенной сумочки: косметичка, значок, бумажник, ключи, мятная жвачка, маникюрные ножницы, телефон, пилка для ногтей, маленький фонарик.
Взгляд Хэзер остановился на пилочке для ногтей. Если бы она смогла достать ее, возможно, тогда засунула бы в замок наручников; засунуть, надавить и открыть.
Наклонившись настолько сильно, насколько позволяло прикованное запястье, она потянулась к пилке, зарываясь пальцами в гравий. Наручники впились в руку, повреждая кость. Ее пальцы скребли грязь, стирая ногти.
Дыхание было тяжелым и хриплым, запястье пульсировало, Хэзер прислонилась спиной к зданию. Слишком далеко. Если бы у нее было что-то, чтобы подцепить ее и подтянуть.
Она вытянулась, насколько позволяла прикованная рука, чувствуя гравий под ногами, подгребая его туфлями вместе с галькой, ракушками и стеклом, окурками и затвердевшими кусками жвачки.
Ее пальцы заскользили по металлу. Хэзер посмотрела вниз на гравий. Покрытая грязью пилочка лежала рядом с рукой. Она взяла ее и крепко сжала в ладони.
Вернувшись в сидячее положение, Хэзер развернула пилочку и схватила ее как нож, затем засунула в замок наручников и попыталась взломать. Пилка царапала краску на водосточной трубе и наручники. Стиснув зубы, она покрутила ее. Ну же, черт возьми!
Один браслет внезапно отстегнулся, ударившись о стену. Пилочка прорезала воздух, и Хэзер упала на плечо. А потом, отбросив пилку, стащила наручник с водосточной трубы.
Она вскочила на ноги и побежала к задней части здания. Подпрыгнула, чтобы схватить нижнюю ступеньку пожарной лестницы, и потянула. Лестница скользнула вниз, послышался лязг металла, такой громкий, как от падения крышки мусорного контейнера в четыре утра. Она поднималась, хватаясь обеими руками за холодные ступени, болтающийся браслет ударялся о перекладины.
