Тёмная судьба (ЛП) - Ньютон Ив
Голоса в моей голове ещё никогда не звучали так громко.
Возьми её. Выпей её. Силу, которую невозможно вообразить. Знание, неподвластное времени. Выпей и стань.
Я зажмуриваю глаза, пытаясь не видеть кровоточащее запястье Блэкриджа, но это не помогает. Я всё ещё чувствую его запах, всё ещё чувствую, как его кровь зовёт меня.
- Нет, - шепчу я.
Моё тело дрожит от усилий удержаться на месте, не броситься через разделяющее нас пространство и не вонзить клыки в его плоть. Каждый мускул напряжён до боли. Мои когти вонзились в каменные подлокотники кресла, расколов древний материал.
Блэкридж остаётся невозмутимым, терпеливый, как горы. Единственными звуками в комнате являются ровные капли его крови, падающие на пол, и моё всё более затруднённое дыхание.
Голод скручивает меня изнутри, это живое существо с потребностями и желаниями, отличными от моих. Оно шепчет обещания облегчения, силы, ответов на вопросы, которые я ещё даже не думала задавать. Всё, что мне нужно сделать, это сдаться.
Просто попробуй. Всего одну маленькую капельку.
Я всё глубже вонзаю когти в камень, сосредотачиваясь на боли, которая грозит оторвать их одну за другой, терзая меня самым болезненным образом, а не на грызущей пустоте внутри. Это не работает. Ничего не помогает. Голод становится только сильнее, настойчивее, требовательнее.
Моё зрение затуманивается, пока комната не начинает казаться подводной, искажённой и колеблющейся. Фигура Блэкриджа становится тёмным силуэтом на туманном фоне, но его кровь остаётся живой, невероятно яркой на сером фоне.
По моему телу пробегает дрожь, такая сильная, что у меня стучат зубы. Чувство голода перешло за рамки простого вожделения. Оно превратилось в физическую боль, ощущение раздирания, которое начинается в желудке и распространяется наружу. В горле горит, как будто я проглотила кислоту. Мне кажется, что в венах вместо крови осколки стекла.
Но я не сдамся. Ни единого грёбаного шанса.
Я не дам ему того, чего он хочет. Я не стану его марионеткой, его экспериментом, его инструментом. Что бы ни было у него в крови, какая бы сила, знания или яд ни были, я не хочу этого.
Но, боги, мне это нужно.
Блэкридж, наконец, двигается, слегка наклоняясь вперёд. В его глазах отражается серебристый свет, превращая их из чёрных дыр в зеркала. На мгновение я вижу в них своё отражение, с безумными глазами, одичавшую, едва узнаваемую.
Из моего горла вырывается рыдание, наполовину от ярости, наполовину от отчаяния. Я не хочу быть этим существом. Этим монстром, движимым голодом и нуждой. Но я чувствую, что с каждым мгновением всё больше теряю контроль, как старая верёвка, которая вот-вот лопнет.
Шёпот крови становится всё настойчивее, он больше не ограничивается простыми предложениями. Теперь они командуют, их голоса сливаются в один ужасный хор.
Пот стекает с моего лба, смешиваясь с его кровью на земле, когда я наклоняюсь вперёд. Моё дыхание становится прерывистым.
С диким рёвом я вскакиваю со стула, несусь мимо него и карабкаюсь по стенам комнаты, раздирая себе когти, истекая кровью, но мне нужно убраться от него подальше.
Я высовываю язык, пробуя на вкус воздух, в котором сильнее всего ощущается запах его крови.
Он поворачивается, чтобы посмотреть на меня, буквально залезшую на стены, когда охватывает безумие.
Он ничего не говорит. Он просто ждёт, бесконечно терпеливый, пока я веду войну с самой собой.
Ещё одна волна боли пронзает меня, на этот раз такой сильной, что я вскрикиваю и падаю с вершины стены, с болезненным стуком ударяясь о землю. Моё тело сотрясается в конвульсиях, и я издаю громкий стон, сворачиваясь в позу эмбриона.
Что-то тёплое течет у меня из носа.
Моя кровь, смешанная со слезами, текущими из моих глаз. Её вкус на моих губах - ничто по сравнению с обещанием древней силы Блэкриджа, но он на мгновение проясняет мою голову.
Это уже не просто сопротивление. Это вопрос выживания. Голод буквально раздирает меня изнутри. Если я не поем в ближайшее время, я могу не выйти из этой камеры живой.
Это то, чего он хочет? Чтобы подтолкнуть меня к краху? Чтобы увидеть, как далеко я смогу зайти, прежде чем сломаюсь?
Эта мысль вызывает новый прилив гнева, но его быстро поглощает другая волна голода, настолько острого, что у меня полностью застилает глаза. Когда он возвращается, я ползу к нему. Покорная, почти побеждённая, я неосознанно преодолеваю половину разделяющего нас расстояния.
Блэкридж остаётся сидеть, слегка вытянув кровоточащее запястье, предлагая, но ничего не требуя. Его глаза следят за моими движениями с научным интересом, отмечая каждую дрожь, каждый вздох, каждую вспышку серебристого света под моей кожей.
Это простой тест, в чистом виде. Моей воли, моей силы, моих пределов. И я терплю сокрушительную неудачу.
Голод разгорается всё сильнее, достигая моей груди, заставляя с трудом делать каждый вдох. Я чувствую, как что-то меняется внутри меня, разрушается или растёт, я не могу сказать, что именно. Всё, что я знаю, это то, что это причиняет больше боли, чем руны, врезавшиеся в мой позвоночник.
Каменный пол скользкий от крови Блэкриджа. Я тянусь к нему, опуская руки в лужу. От этого прикосновения по моему телу пробегают электрические разряды желания, моё тело впитывает всё, что может, даже без моего разрешения.
Этого недостаточно. Этого явно недостаточно. Голоса кричат о большем, о прямом потреблении, о связи, которая передается только от вены к вене, от крови к крови.
Я прижимаюсь лбом к холодному камню, пытаясь сосредоточиться на физическом ощущении. Это не работает. Ничего не работает. Голод поглотил всё остальное, каждую мысль, каждое чувство, каждое воспоминание. Есть только потребность, огромная, ужасная и всеобъемлющая.
Из меня вырывается звук, низкий и отвратительный. Не то рычание, не то хныканье.
Это звук чего-то, что невозможно починить.
Осознание приходит слишком поздно. Голод победил. С безумным рычанием я бросаюсь на Блэкриджа, хватаю его протянутое запястье обеими руками и подношу его ко рту.
Первый вкус взрывается у меня на языке, как вспышка сверхновой. Сила, древняя и мучительная, наполняет мой организм. Кровь чёрная, несущая воспоминания и знания, настолько обширные, что я не могу даже начать их обрабатывать. Образы проносятся в моём сознании слишком быстро, чтобы я могла их осмыслить: возвышающиеся и падающие цивилизации, магия в чистом виде и существа, не поддающиеся описанию, перемещающиеся между реальностями.
Я пью жадно, отчаянно, голод заставляет меня пить всё больше и больше. Серебристый свет под моей кожей меняется, темнеет там, где кровь Блэкриджа касается меня, создавая замысловатые узоры, которые расползаются по моему телу, как живые татуировки.
Блэкридж остаётся совершенно неподвижным, позволяя мне есть без сопротивления. Но затем он мягко кладет руку мне на затылок, поддерживая меня.
- Уберите от неё свои грязные, извращенные лапы, вы, грёбаный ублюдок!
Рычание Си-Джея эхом разносится по комнате, и я задыхаюсь, захлебываясь кровью Блэкриджа.
- Мистер Аквила, - говорит он в своей обычной спокойной манере. - Ты более могущественный, чем я думал. Эти чары были созданы, чтобы остановить тебя.
- Ничто не помешает мне добраться до Изольды, - рычит он.
- Очевидно. Я впечатлён.
- Отойдите от неё подальше.
- Она кормится. Необходимость после того, как она слишком долго отказывала себе в этом удовольствии.
Я поднимаю глаза и встречаюсь взглядом с Си-Джеем. На его лице ярость и отвращение, направленные на Блэкриджа и, возможно, немного на меня.
К сожалению, это меня не останавливает. Кровь Блэкриджа смягчает всю боль, все мучения, все голоса затихают. Я чувствую себя непобедимой в истинном смысле этого слова. Бессмертной, истинной и абсолютной. Теперь ничто не может тронуть меня. Ничто не может причинить мне боль. Ничто не может остановить меня.
