Через бурные волны (ЛП) - Лейн Вал И.

Я был удивлен, увидев выражение ее лица — оно почти сияло от волнения, когда она смотрела на звездное небо над морем.

— Мы отправимся в путешествие моим любимым способом. Вы, мальчики, можете взять лодку. — Она улыбнулась.

В своей безумной спешке я как-то не подумал о том, что мы будем путешествовать порознь, но теперь, когда мои мысли пришли в порядок, я подумал, что, возможно, у меня есть идея, и она мне не обязательно нравилась.

Будто как раз вовремя, Катрина вышла из каюты, протирая заспанные глаза. Она поспешила к нам.

— Что происходит? — спросила она, зевая.

Серена посмотрела на нее с лукавой улыбкой и отвела к краю лодки, как я предположил, объясняя ей план. Судя по испуганному выражению лица Катрины, я думаю, что предположил правильно.

Майло присоединился к нам на палубе, заняв место рядом со мной.

— Как именно мы это сделаем? — спросил он. — Я бы солгал, если бы сказал, что не испытываю ни малейшего беспокойства по этому поводу.

— То же самое, приятель. — Я скрестил руки на груди. — Но только двоим из нас четверых нужна лодка, чтобы путешествовать по воде. Так что ты об этом думаешь?

— Понимаю. Но это именно то, что я имел в виду ранее. Если я чему-то и научился, так это тому, что мы должны доверять им, даже когда нам кажется, что мы единственные, кто может их защитить… потому что обычно доверие к ним — это то, как мы их защищаем.

Какое-то время я обдумывал его слова, несмотря на странное чувство, возникшее у меня в животе. Расставаться с Сереной было последним, чего я хотел, но если бы это помогло ей быть в безопасности, я бы сделал все, что в моих силах.

— Хорошо, мальчики, — улыбка появилась на лице Серены, когда они с Катриной повернулись к нам лицом. — Увидимся там. — Затем она прыгнула за борт.

Катрина повернулась к Майло и, крепко поцеловав и обняв, заверила его, что с ней все будет в порядке.

— Я всегда найду тебя, помнишь? Это ненадолго.

— Надеюсь, не на ближайшие два года, — поддразнил Майло, но в его голосе слышалась тяжесть. Ему приходилось бороться с желанием остановить это. Я его не винил.

Катрина перелезла через корпус и спрыгнула в воду. Мы с Майло бросились смотреть за борт и увидели, что две девушки полностью преобразились в сирен, а их блестящие хвосты поднимаются и опускаются в воду. Я стоял в благоговейном страхе, глядя на Серену в ее потрясающей форме сирены. Она была не похожа на Катрину, которая сверкала простым голубовато-серебристым блеском благодаря единственной случайности. Хвост Серены был длиннее и величественнее, а чешуя отражала все возможные цвета спектра, спинные и длинные хвостовые плавники, словно каскад лент, танцевали среди волн, окружающих ее двуустки. Это был поистине хвост, достойный богини.

— Будь осторожна, — произнес я. — Если тебе понадобится, чтобы мы притормозили, дай нам знать.

— Не волнуйся, — ухмыльнулась она. — Это тебе, возможно, будет трудно за нами угнаться.

С этими словами она нырнула под воду. Катрина бросила на нас последний взгляд, прежде чем сделать то же самое.

40. Когда говорят звезды

Катрина

— Я никогда раньше не заплывала так далеко. А что, если я устану? — спросила я, помахивая хвостом, чтобы не отстать от Серены в воде. Я никогда раньше не разговаривала под водой, но здесь, с ней, это было как-то возможно. Наши голоса разносились по воде так же отчетливо, как и на суше.

— Это говорит о том, что ты никогда по-настоящему не проверяла свои способности. Ты не устанешь так быстро. — Серена посмотрела на меня с огоньком в глазах.

Рванув вперед, я с легкостью подхватила ее темп, стараясь не выглядеть слабой, когда плыла рядом с ней.

— Ну, я не так уж долго была русалкой.

«По крайней мере, ты об этом не знала». Она улыбнулась, обращаясь ко мне мысленно. «Ты всегда была такой. Это то, кто ты есть».

Я почувствовала тяжесть в груди, и не только от удивления, вызванного голосом Серены в моей голове. Мысль о том, что я всю жизнь была сиреной, давила на меня, как мешок с кирпичами. Я гадала, какой могла бы быть моя жизнь, если бы мы с мамой не были прокляты таким образом. И тогда мысль, которая уже однажды приходила мне в голову, снова всплыла на поверхность — мысль о том, что я просто продолжу передавать это извращенное наследие, если когда-нибудь продолжу свой род. Мысль о том, что у меня никогда не будет нормальной жизни.

«Серена…» Я, заикаясь, произнесла ее имя, находя, что это на удивление естественно — делиться с ней своими мыслями. Эта связь с внутренним голосом казалась такой же простой, как разговор. Но осознание того, что это всего лишь еще одно проявление моей природы сирены, заставило меня почувствовать себя неуютно. «Есть ли у меня какой-нибудь способ обрести душу? Или у мамы? А она может?»

Озорной взгляд, который она бросила на меня, исчез при моем вопросе. Я была поражена, когда она ответила мне своим голосом.

— Ни одна сирена никогда не спрашивала меня об этом. Зачем тебе она вместо всей твоей долгой жизни?

— Потому что, — я помолчала, наблюдая за нашими призрачными тенями на песке внизу, когда мы проплывали над мелководной частью океана, — потому что какой толк в долгой жизни, если никто из дорогих тебе людей не может разделить ее с тобой? Или если половина тебя хочет их убить. Быть наполовину сиреной сложнее, чем быть сиреной в полном смысле этого слова. Потому что две мои половины ненавидят друг друга. Мне это не нравится. И я не хочу стать просто морской пеной. Я хочу быть… чем-то большим. В этой жизни и в следующей.

Серена слегка покачала головой, хмуря брови, когда услышала мои слова.

— Ты последняя живая русалка, Катрина. Ты и твоя мать. Как ты могла захотеть отказаться от этого?

Я вздохнула.

— Эта сила, эти способности. Все это ничего для меня не значит. Я никогда не просила ни о чем из этого. Если уж на то пошло, это только усложнило мою жизнь. Я всегда борюсь с двумя сторонами себя. — Мои слова прозвучали более горько, чем я хотела. Но я ничего не могла с собой поделать. Я молча несла это бремя каждый день, и почувствовала облегчение, когда, наконец, услышала, как сама признаю вслух, что не хочу этого. Хотя я могла сказать, что моя сторона сирены чувствовала то же самое. Конечно, она не чувствовала. Она хотела, чтобы я заткнулась.

— Я тоже не просила о своей судьбе, — сурово сказала Серена, продолжая плыть плечом к плечу со мной. — Но судьба не часто позволяет нам выбирать.

Я открылась ощущению свободы, исходящему от воды вокруг меня. Наслаждаясь шелковистым течением, пузырьками от наших движений и накатывающимися волнами. Было что-то волшебное и притягательное в осознании того, что я последняя в своем роде, плывущая по этому бескрайнему океану, как одинокая иголка в очень большом стоге сена. И я не могла точно сказать, какая часть меня была главной. Как соленая вода, смешанная с пресной, мои личности никогда по-настоящему не могли быть разделены теперь, когда они слились воедино.

Я, наконец, заговорила снова, все еще стараясь не отставать от богини.

— Но ты же хочешь получить свою силу, не так ли?

Серена замедлила темп и посмотрела на меня, наклонив голову.

— Да. Это часть меня. Без этого… Ну, ты же видела, что со мной стало.

Я замолчала, размышляя, что же будет дальше в этом путешествии. Больше думала о словах Серены о том, что судьба не позволяет нам выбирать. Это напомнило мне кое-что из того, что сказал Майло, когда в первый раз остался со мной на ночь.

Судьба решила не в нашу пользу…

Но как же он оказался неправ. Мы смогли преодолеть временные рамки, чтобы быть вместе. Так что, если бы мы смогли это сделать, возможно, это была бы не единственная судьба, которую мы могли бы изменить.

— Тогда почему ты так сопротивляешься, когда Беллами хочет заполучить корону для тебя? Почему ты прячешься от своей силы, если думаешь, что она предназначена тебе по праву?