Пять невест и одна демоница. Трилогия (СИ) - Демина Карина

Девушку.

Та сидела, сложив руки на коленях. Склоненная голова, мягкая улыбка. Девушка была красива. А пышное платье сползло, оголив белое плечо, на котором темным пятном виднелась родинка.

Или не родинка?

В верхнем углу страницы этот несчастный изобразил странный узор, будто переплетение колючих еловых лап.

– Это знак Тьмы и одержимости, – сказал Ричард. – Чаще всего, конечно, тьма меняет живое в то, что ты видела.

Видела. И хотела бы развидеть. Хотя почему-то ужаса все одно не испытываю, скорее некое отвращение. Это у меня из-за переноса нервы покрепчали? Или оттого, что я все еще не воспринимаю происходящее всерьез?

Надо бы уже начать. В смысле, воспринимать.

– Такие создания одержимы ненавистью ко всему живому, но в остальном их довольно легко узнать и уничтожить. Другое дело те, кто подобен ей.

– Кем она была?

Чувствовалось, что покойный живописец очень хорошо знал девушку. И рисовал с нежностью. С печалью. Сожалением. Даже болью.

Странно.

Я коснулась страниц.

Нет, не показалось. От страницы тянуло смертной тоской. И в её взгляде было нечто такое, пугающее и завораживающее.

– Его возлюбленной. Если верить семейной легенде.

– У вас их много, легенд?

– Жизнь такая… тут только и остается, что легенды сочинять, – Ричард посторонился, позволяя мне подойти ближе.

Сочинять.

Рисовать.

Писать, оставляя воспоминания благодарным и не очень потомкам. Как-то… даже жаль их стало. Немного.

– Если верить легенде, он спас эту девушку. Она была дочерью очередного авантюриста, который решил, будто нашел верный способ защититься от тьмы.

– А он существует?

– Нет. Во всяком случае, мне о таком не известно. Даже я… наша кровь способна противостоять этой силе.

Да, те двое что-то такое говорили.

– Но тоже лишь до определенной степени. Потому-то в мертвый город никому нет хода. Из живых. С мертвыми проще, но не о том ведь… он встретил её в горах. Единственная выжившая. Сошла лавина. Накрыла всех. Её отец погиб на месте. Брат умирал, пытаясь продлить ей жизнь.

Вот тебе и жуткая-жуткая местная сказка.

– Арван отыскал их. И спас. Правда, брат её скончался, но уже в замке. Она горевала… она оказалась знатного рода. И силой обладала немалой. Арван и решил, что этого достаточно.

– Чтобы жениться?

– Именно. Тогда… как-то особо не до выбора было. Знаешь, я только сейчас начинаю понимать, насколько оно все странно! И противоречий много, – он потер лоб.

А я положила руку на плечо, успокаивая.

Странно?

Да любое семейное древо уходит корнями в предания, щедро сдобренные остатками тайн. И скелеты для этого древа – лишь удобрение.

– Он думал, что экспедиция шла к городу. Потом… потом стало ясно, что она шла уже из города. И что им удалось проникнуть внутрь. Пройти сквозь заставы. Добраться до пятна. И кое-что вынести.

– Сокровище?

– Вроде того… зеркальце. Обычное женское зеркальце.

Спина похолодела.

– Драгоценное, это верно. В золотой оправе, украшенной каменьями. Оно, верно, принадлежало знатной даме. Зеркала… опасны. Не люблю я их.

И я тоже.

Кажется.

То, которое видела, точно было без золотой оправы с каменьями, да и дамским его не назовешь. Но… спросить? Или пока не стоит?

– Она говорила, что это зеркало принадлежало её матери. Она очень берегла его.

– А твой предок не чувствовал, что…

– В том и дело, что порой присутствие тьмы невозможно ощутить. Она прячется. Она меняет изнутри.

– И как все…

– Она поняла, что носит дитя. И это дитя… оно бы не родилось таким, как остальные, ибо тьма меняет сущее. Она молчала. Долго. Потом молчать стало невозможно. Положение не скроешь. Арван был рад, что род продолжится. И его семья была рада. И… незадолго до родов случился прорыв. Теперь ясно, что это тьма, чувствуя приход нового воплощения своего взволновалась. Но тогда все, кто был в замке, вынуждены были покинуть его.

Ричард замолчал. А я не торопила. Чувствуется, финал у этой истории будет не слишком веселым.

– Когда Арван вернулся, он нашел свою жену. Та сидела перед зеркалом и расчесывала прекрасные волосы. Сидела и расчесывала… она не отзывалась на его голос. Она не замечала ничего, кроме собственного отражения. И даже того, что кожа её потемнела, покрылась язвами.

Мда. Предчувствия меня не обманули.

– А… ребенок?

– В замке не осталось живых. Слуги и служанки. Старый распорядитель. Няньки, которых наняли пред рождением ребенка. Никого. Тьма сожрала всех.

Мать моя женщина!

– Благо, тогда род был еще велик, и помимо этого замка существовали иные. Потому и продолжился он младшим братом Арвана.

– А…

– Арван убил отродье тьмы. И сам похоронил её в родовом склепе.

– А ребенок?

Все-таки!

– Ребенка найти не удалось.

Вот же… ж… и даже сказать нечего.

– Возможно, что его и вовсе не было. Тьма… не способна сотворить живое. Скорее всего плод, зачатый в браке, оказался нежизнеспособен.

– А тело?

– Тьма, пожирая плоть, часто обращает её в прах. Так случилось со всеми в замке. Возможно, что и дитя постигла та же участь.

– Но его искали?

– Еще как. Все вещи, всё, к чему прикасалась эта женщина, было предано огню. Даже стены замка… подвалы…

Все равно не успокаивает. И главное, чувство такое, что я услышала что-то донельзя важное. Понять бы, что еще.

– Тем тьма и опасна. Не всегда можно определить человека, несущего её в себе. Она же, получив вместилище, рвется на волю. И уничтожает все, до чего дотянется. О том и речь. После произошедшего с Арванам был издан закон. При малейшем подозрении, что человек заражен тьмой… он уничтожался. Как и всё, чего он коснулся. Или кого.

А вот теперь совсем не смешно стало.

Глава 28

В которой речь заходит о тьме и Легионах смерти

«Дабы сотворить зелье, жизнь продляющее, возьмите три грана темного меда из Скафии, свежие цветы горечавки, четыре гадючьих глаза, целебные коренья семи трав, сообразно звездной карте пациента, смешайте все с бараньим жиром и добавьте три волоса кентавра. Смеси надлежит настояться, отчего обретет она особый цвет и запах. Когда же будет готова, то надлежит ею мазать пятки и локти, а еще виски…»

«Рецепты здоровья и долголетия»

Тьма.

Ричард помнил её.

Густую. Живую. Шепчущую. Обжившую развалины древнего города. Она пела, переливаясь всеми оттенками черного. Она сплетала фигуры одну за другой, наполняя древний город призраком жизни. Она пряталась, притворяясь, будто бы её вовсе нет. И спешила дразнить, мелькала в окнах заброшенных домов, рассыпала утраченные сокровища и даже облизывала старые колокола, наделяя их неестественным блеском. Издали те колокола гляделись золотыми.

Ложь.

Все ложь.

Тьма тянулась к Ричарду, но не смела переступить границу. И ложилась на жухлые травы туманами. И звала, звала на разные голоса.

Пожалуй, тогда он не устоял бы. Если бы не Ксандр. Тот положил руку на плечо и сказал:

– Не слушай эту погань.

Ричард и очнулся. И сразу стало понятно, что эта кажущаяся пустота города – именно кажущаяся. Что на самом деле он все еще полон иной, извращенной жизни. И с радостью поглотит, что Ричарда, что всех, кто рискнет приблизиться.

Демоница тихонечко вздохнула.

А она ощутила бы близость тьмы? Когда-то давно, когда живы были раны земли, его предки пытались решить проблему привычным путем.

И вызывали демонов.

Низших.

А те уходили во тьму и… растворялись в ней.

В дневниках сохранились отметки. Сухие строки. О разрыве связи. Развоплощении. О поглощении сути. О том, что тьме все одно едино, кем питаться, людьми ли или же тварями мира Хаоса.

А еще о том, что демоны, кровожадные, безумные, тоже способны испытывать страх.

Тогда Ричарду не верилось.