Ким Харрисон - Умерла — поберегись!
Жница съежилась и схватилась за запястье, словно ее пронзила острая боль. Амулет потемнел, точь-в-точь как ее лицо. Кто-то приглушенно ругнулся.
— Возвращайся в свои глубины, — заговорил Барнабас. — Я слышал о тебе, Накита. Не смей срезать души в моих владениях. У тебя ничего не выйдет.
Глаза жницы сузились. Сжав челюсти, она посмотрела на Сьюзан, потом на меня.
— Что-то здесь не так. И ты это знаешь. Я слышу это в песнях серафимов, — сказала она, но стоило Барнабасу чуть приподнять подбородок, жница нырнула в воду искать свой меч.
Время шло. Жница не появлялась на поверхности, но если она такая же, как Барнабас, дышать ей не нужно, и, скорее всего, она улизнула.
Парень в синей рубашке метнулся на корму лодки и посмотрел вниз.
— Вы видели? — он поднял взгляд на нас и снова удивленно уставился на воду. — Вы видели?
Барнабас хотел было что-то сказать, но передумал, лицо его утратило выражение гневного воина. Наши взгляды встретились, и я вся сжалась, когда серебряное сияние в его глазах сменилось беспокойством.
С другого конца лодки раздался голос Сьюзан:
— Так ты просто столкнул ее в воду?
Ой-ой. А это будет трудновато объяснить.
Барнабас поморщился, взял в ладонь свой амулет и тихо спросил:
— Кого?
Билл всматривался в небо — следил взглядом за исчезающими черными крыльями. Сьюзан в замешательстве ответила:
— Тут была девушка, — она села. — Темноволосая. — Сьюзан посмотрела на Билла. — И нож. Нож, да? Ты же видел?
Билл снял с головы полотенце, взглянул на красное пятно и ответил:
— Да, видел.
Барнабас, прекрасно держа равновесие, прошел через всю лодку и опустился на одно колено перед Биллом.
— Ты ничего не видел, — все еще сжимая амулет, Барнабас заглянул парню в глаза и вновь приложил полотенце к ране. — Ты здорово ударился головой. Как себя чувствуешь? Сколько я пальцев показываю?
Билл не ответил, а я смотрела на воду — только не Барнабасу в глаза. Они снова стали серебряными, и я поняла, что сейчас не стоит встречаться с ним взглядом.
— Билл ударился головой, — спокойно продолжил Барнабас. — Нужно, чтобы кто-нибудь его осмотрел, давайте вернемся на пристань.
Словно по волшебству, всеобщие страх и смятение обернулись озабоченностью, и все тут же расселись по местам. У меня тряслись колени, Барнабас завел мотор нашей лодки, и, воспользовавшись шумом, я наклонилась к нему:
— Они не вспомнят? — я и забыла, что Барнабас умеет подделывать воспоминания.
Барнабас выскользнул из-за руля и бросил:
— Веди ты, — положил руку мне на плечо и легонько подтолкнул к сиденью. — И поторопись, пока никто не вспомнил, что сначала у руля была не ты.
Говорил он раздраженно, и я принялась возиться с рычагами. Ну да, я умею управлять этой несчастной лодкой. Научилась раньше, чем кататься на велосипеде, — я ведь выросла на островах у побережья Флориды.
Барнабас укладывал лыжи и мокрые канаты, а я потихоньку тронула лодку с места. Первая моторка сразу набрала скорость, и я шла по ее следу, так было легче плыть. Сьюзан кричала по мобильнику:
— Он ударился головой на лыжном трамплине! Лагерь «Укромное озеро». Мы плывем к пристани. Он в сознании, но, может, придется накладывать швы.
Я прибавила скорости и прислонилась к прохладному пластику спинки, плечо сразу похолодело там, где его коснулся Барнабас. Черные крылья исчезли, только одна темная тень кружила у берега. Душу мы спасли, но Барнабас что-то не радовался.
Сьюзан закрыла телефон и поковыляла назад к Биллу.
— Эй! — она старалась перекричать рев мотора. — Я вызвала «скорую». Ты как?
Раскрасневшийся Билл растерянно озирался:
— Где девушка с мечом?
Барнабас покрутил пальцем у виска.
— Не волнуйся! — Сьюзан чуть понизила голос, хотя по-прежнему почти кричала. — Скоро приедем.
Я взяла курс на огни «скорой помощи» у пристани и постепенно сбросила скорость. На причале уже собралась толпа. Надеюсь, нам с Барнабасом удастся скрыться незамеченными.
— Где девушка с мечом? — снова спросил Билл.
Барнабас опустился рядом с ним и с нажимом произнес:
— Не было никакой девушки с мечом.
— Я ее видел, — настаивал Билл. — У нее были темные волосы. У тебя тоже был меч. Где он?
Я посмотрела на Барнабаса, и он ответил мне таким взглядом, словно я опять все запутала. Может, если жнецу приходится подделывать воспоминания, это признак неряшливой работы?
— Успокойся, Билл, — говорил Барнабас. — Ты сильно ударился головой.
Я покрепче сжала руль. А что если из-за травмы Билл стал менее чувствительным к изменениям памяти? Сильно ли я навредила? Но ведь я только оттолкнула Сьюзан, вот и все. А что было делать? Стоять в сторонке? Допустить, чтобы ее убили? Ни за что! Сьюзан пребывала в блаженном неведении. Она была жива. Она пройдет свой путь до конца и, наверное, совершит нечто великое, иначе не стала бы мишенью для темных жнецов.
Складка между моими бровями разгладилась, я отвела влажную прядь от глаз. Хорошо, что вмешалась, я права, и Барнабасу меня ни за что не переубедить. И все же я чувствовала себя глуповато. А как иначе? Два года занималась боевыми искусствами, а сумела лишь оттолкнуть Сьюзан?!
Барнабас оставил Билла и Сьюзан вдвоем на скамейке и сел напротив меня.
— Я вызову ангела-хранителя, — он наклонился так близко, что я уловила запах подсолнухов — так они пахнут, когда опускается вечерняя прохлада. — Со Сьюзан все будет хорошо.
— Отлично, — мы уже подплывали к пристани, и я, не отводя взгляда от Барнабаса, сбавила газ. — Все вышло не так уж плохо, да?
Жнец шумно выдохнул:
— Ты даже не представляешь, какие из-за тебя начнутся неприятности! Святые хранят тебя, Мэдисон. Пятеро видели, как ее меч прошел сквозь тебя. Считаешь, трудно научиться общаться мысленно?! А ты поди-ка поизменяй воспоминания! Не стоило тебя сюда брать. Знал же, что это небезопасно.
Я стиснула зубы и уставилась на приближающуюся пристань, забитую народом.
— Я спасла ей жизнь. Так в чем же дело?
— Жница узнала тебя, — угрюмо ответил он. — Ты обещала только смотреть, а потом взяла и… вмешалась, да так, что тебя узнали! Теперь они знают резонанс твоего амулета. Могут пойти по следу. Найти тебя.
Я хотела возразить. У жнецов — резонансы амулетов, у живых людей — ауры. Жнецы умеют искать и по тому, и по другому, и на огромном расстоянии, и поблизости, словно по фотографии или кричаще ярким отпечаткам пальцев.
— По-твоему, пусть бы она умерла, Барни? — едко спросила я, зная, как он ненавидит это прозвище. — Пусть бы жница срезала ее душу, лишь бы меня не узнали? Позови Рона. Он изменит резонанс моего амулета. Уже случалось.
