Ларисса Йон - Вечное объятие (Демоника – 4,5) (ЛП)
Пульс Андреа стучал под его зубами и Кейден постанывал в экстазе. Он руководствовался инстинктом, когда укусил ее, и даже не смотря на вину, связавшуюся в тугой узел у него в животе, Кейден не мог сопротивляться желанию сосать сильнее.
Он так же не мог противиться желанию уложить ее на спину и устроиться у нее между ног.
Только осознание того, что в углу под потолком была установлена камера, удержало его от того, чтобы сорвать с нее одежду, разорвать свою ширинку и погрузиться в сладкое тело Андреа. И все же какой-то инстинкт был слишком силен, чтобы сопротивляться ему и Кейден терся возбужденным членом о ее сердцевину, вырывая из ее уст низкий, опьяняющий стон.
Андреа извивалась под ним, выгибала спину, от чего их тела прижимались друг к другу еще плотнее.
Волна сексуального желания накрыла его с головой, делая член еще тверже и заставляя болью пульсировать яйца.
Андреа обвила ногами его бедра, так чтобы твёрдый орган терся именно в том месте, где она так нуждалась. От каждого толчка, она задыхалась, ее дыхание все ускорялось и ускорялось.
Черт, Кейден обожал звуки, которые она издавала, когда они занимались любовью. Конечно, же сейчас это не совсем походило на занятие любовью; они были полностью одеты, но движения те же, чувства те же, и о, да, то как она делала его абсолютно диким, впиваясь пальцами в спину, было точно таким же.
– Кейден, – прошептала она. – Да, да.
Андреа была близка, он знал это не по опыту, а благодаря его новым чувствам. Он мог уловить восхитительный аромат ее страсти, мог ощутить живительную энергию желания в ее крови. Она для него словно наркотик, от которого он знал, что не сможет отказаться. Как человек он наслаждался их потрясающим сексом. Для Кейдена вампира, секс превратился во что-то неземное, а ведь он даже в нее не вошел.
Восхитительная агония.
Он дрожал, сосал, терся об нее, пока трение стало почти невыносимым, чтобы его контролировать. Волнообразная вибрация прокатилась по его венам. Это было какое-то сумасшествие, но желание тела подавило любые здравые мысли, и ничто не имело значения кроме потребности проникнуть в лоно Андреа. В нетерпении, он провел ладонью вниз по ее телу, но прежде чем достиг молнии штанов, Андреа вскрикнула, ее оргазм был таким сильным и наступил так быстро, что Кейдену ничего не оставалось как продолжить свои движения, когда она выгнулась под ним дугой.
Она выкрикивала его имя снова и снова, ее хриплый, пропитанный нотками удовольствия голос чуть не отправил его за край вместе с ней.
– Я люблю тебя, – прошептала она. – Боже, я люблю тебя.
Эти слова остановили движения его бедер, как ни что другое на свете не смогло бы, даже его собственная воля. Андреа никогда не говорила ему этих слов, ни разу за весь тот год, что они провели вместе. Он догадывался об этом... но так же подозревал, что тоже был в нее влюблен. И все же Кейден никогда не планировал в этом признаваться, не тогда, когда жизнь Хранителя измерялась месяцами, а не годами.
Пять лет назад, на этой работе, где сплошь и рядом насилие, он потерял Габриель буквально через несколько дней после их помолвки. Габриель была укушена оборотнем, она разорвала нескольких Хранителей и Кейден её убил.
Он не мог пройти через это снова, поэтому избегал слов «Я люблю тебя» со всей свирепостью льва, защищающего свою гордость. Андреа знала, как он относился к любви и... черт бы ее побрал, за то, что использовала ее против него словно оружие, такое же опасное и болезненное, как и кол.
Рыча, от ярости и мук, он оторвался от Андреа, удивленный скорости, с которой вскочил на ноги. Ее широко распахнутые, остекленевшие глаза моргали в изумлении, в то время как она прижимала ладонь к горлу. Кровь струилась сквозь ее пальцы и... вот дерьмо, он был тупицей. Безмозглым новичком вампиром, который должно быть выглядел совершенно нелепо, стоя в клетке с жестким стояком, натянувшим ширинку его штанов.
Молниеносно, он схватил ее за плечи, рывком поднял на ноги и провел языком по оставленным им проколам, еще одно инстинктивное движение. А потом отошел, но клетка была слишком мала, чтобы предоставить достаточное расстояние между ними. И целого океана было бы мало. Не тогда, когда он хотел ее так сильно, что это причиняло боль, и именно этого он пытался избежать.
– Черт возьми, Андреа. – Он запустил пальцы в волосы, нуждаясь сделать с ними хоть что-то, прежде чем снова схватит ее и уж тогда точно не отпустит. – Я же говорил тебе...
– Да уж, говорил. – Ее руки сжались в кулаки, а лицо пылало от испытанного оргазма... и гнева. – Говорил, что больше никогда не хотел бы влюбляться, потому что, закончившись, это причиняет невыносимую боль. Когда мы впервые оказались в моей кровати, ты сказал что наши отношения не зайдут дальше постели. Но они зашли гораздо дальше, и ты знаешь это. Пришло время прекратить избегать этой темы и претворяться, что у нас нет к друг другу сильных чувств!
Блядь! Он обвел языком вокруг одного из клыков, еще одна новая привычка, которую он приобрел став вампиром. То, что Андреа казалось, забыла, при том, что несколько секунд назад, его клыки были погружены ей в горло, и он сосал ее животворящую кровь. Как, черт возьми, она могла вести себя так, словно этого не произошло? Каждую секунду каждого часа, пока Габриель не превратилась в брызжущего слюной зверя, он очень хорошо осознавал тот факт, что ее укусил оборотень.
И все же он был беспечен. Небрежен. Несмотря на то, что политика Эгиды диктовала убить любого человека, укушенного или оцарапанного оборотнем, он позволил своей любви к ней повлиять на его суждения. До него доходили слухи о людях, имеющих иммунитет к инфекции и, надеясь на шанс, что Габриель относилась к тем редким людям, он удерживал ее взаперти, проклиная полнолуние. А что еще хуже, он не хотел причинить ей боль и поэтому расслабил веревки. Когда она обратилась, то освободилась и убила пятерых своих коллег, прежде чем Кейден пустил ей в грудь серебряную пулю.
От боли и чувства вины, он погряз в трясине страданий, до тех пор, пока год назад в Портленде не появилась Андреа, переведясь из отделения в Фениксе. Она была словно вихрь, вернувший его к жизни, с ее черным юмором, «пленных не брать» отношением к делу и неиссякаемой энергией – как раз всем тем, что было так нужно ему, после четырех лет одиночества и отношений на одну ночь.
– Ну? – с вызовам произнесла Андреа и он осознал, что потерялся в своих воспоминаниях, там, где меньше всего хотел находиться.
Не то чтобы реальность, где они были заперты в темнице, оказалась намного лучше.
Испытывать жалость к себе. Боже, он идиот. Если жизнь с двумя слепыми родителями и научила его чего-нибудь, так это тому, что жалость к себе была абсолютно бесполезной тратой времени.
