Керстин Гир - Алый Рубин. Любовь через все времена
Дверь открыл мистер Бернард. Лесли считала, что мистер Бернард — наш дворецкий, однозначно доказывающий, что мы богаты почти как королева или Мадонна. Я точно не знала, кто или что был мистер Бернард. Для моей мамы он был «бабушкиной правой рукой», сама же бабушка называла его «старинным другом семьи». А для меня, Каролины и Ника он был просто «зловещим служителем леди Аристы».
Увидев нас, он вопросительно поднял бровь.
— Привет, мистер Бернард, — сказала я. — Отвратительная погода, не правда ли?
— Абсолютно отвратительная. — Крючковатым носом, карими глазами и круглой оправой золотых очков мистер Бернард неизменно напоминал мне сову, а точнее филина. — В такую погоду, выходя из дома, лучше надевать плащ.
— Хм, да, лучше надевать, — ответила я.
— Где леди Ариста? — спросила Шарлотта. Она никогда не была особенно вежлива с мистером Бернардом. Наверное, потому что она в отличие от нас никогда не испытывала перед ним боязни — даже будучи ребёнком. При том что у него была действительно внушающая уважение способность возникать ниоткуда в любой точке дома и двигаться при этом бесшумно, как кошка. Казалось, ничто и никогда не может ускользнуть от его внимания и неизменного присутствия.
Мистер Бернард жил у нас в доме ещё до моего рождения, и моя мама говорила, что он жил здесь и тогда, когда она сама была маленькой девочкой. Поэтому мистер Бернард был, наверное, таким же старым, как и леди Ариста, даже если он на столько и не выглядел. Он обитал в комнатах на третьем этаже, куда со второго этажа вели отдельная лестница и коридор. В этот коридор нам не разрешалось даже входить. Мой брат утверждал, что мистер Бернард оборудовал его люками и всем таким прочим, чтобы задержать нежелательных гостей. Но он не мог этого доказать — никто из нас ещё ни разу не рискнул сунуться в этот коридор.
«У мистера Бернарда должна быть своя приватная сфера», — часто говорила леди Ариста. — «Да-да», — реагировала на это мама. — «А у кого не должна?» — Но она говорила это так тихо, что леди Ариста не слышала.
— Ваша бабушка в музыкальном салоне, — проинформировал Шарлотту мистер Бернард.
— Спасибо. — Шарлотта оставила нас в холле и побежала по лестнице наверх. Музыкальный салон находился на втором этаже, и никто не знал, почему он так называется. Там не было даже пианино.
Музыкальный салон был любимой комнатой тётушки Мэдди и леди Аристы. Там пахло фиалковыми духами и дымом сигарилл леди Аристы. Салон очень редко проветривался — если провести там длительное время, могло стать нехорошо.
Мистер Бернард запер входную дверь. Я успела бросить быстрый взгляд на человека в чёрном. Он был всё ещё там. Показалось ли мне или он действительно взмахнул рукой, словно приветствуя? Мистера Бернарда или, может быть, даже меня?
Дверь захлопнулась, но я не смогла додумать свою мысль до конца, потому что в животе опять возникло чувство с американских горок. Перед глазами всё поплыло. Мои колени подогнулись, и мне пришлось ухватиться за стену, чтобы не упасть.
В следующее мгновение всё опять прошло.
Моё сердце колотилось как сумасшедшее. Со мной было что-то не так. За два с половиной часа у меня дважды кружилась голова, причём при полном отсутствии американских горок.
Разве что… ах ерунда! Наверное, я просто слишком быстро расту. Или у меня… хм? Опухоль мозга? А может, просто голод.
Да, дело именно в этом. Я с завтрака ничего не ела — ведь обед приземлился на мою блузку. С облегчением я перевела дух — и только тогда заметила, что совиные глаза мистера Бернарда внимательно за мной наблюдают.
— Оп-ля, — сказал он с некоторым опозданием.
Я почувствовала, что краснею.
— Ну, я пойду… выполнять домашнее задание, — пробормотала я.
Мистер Бернард кивнул с равнодушным видом. Но, поднимаясь по лестнице, я чувствовала на спине его взгляд.
Из Анналов Стражей, 10 октября 1994 года.Я только что вернулся из Дарема, где навещал младшую дочь лорда Монтроза Грейс Шеферд, которая позавчера совершенно неожиданно родила дочь. Мы очень рады рождению
Гвендолин Софи Элизабет Шеферд, 2460 г, 52 см.
Мать и ребёнок чувствуют себя хорошо. Поздравляем нашего Великого Магистра с пятым внуком.
Отчёт: Томас Джордж, Ближний Круг.2
Лесли называла наш дом «роскошным дворцом» — из-за множества комнат, картин, деревянных панелей и антиквариата. Она считала, что в нашем доме за любой стеной скрывается тайный ход, а в любом шкафу — потайной ящик. Когда мы были помладше, мы в каждый её приход предпринимали исследовательское путешествие по дому. Конечно, нам было категорически запрещено совать нос во все углы, но это делало наши вылазки ещё более привлекательными. Мы разрабатывали всё более и более изощрённые стратегии, чтобы не попадаться. За время поисков мы действительно обнаружили несколько потайных ящичков и даже одну потайную дверь. Она находилась на главной лестнице за картиной маслом, изображавшей угрюмого бородатого толстяка верхом на лошади, державшего в руке обнажённую шпагу.
По информации, полученной от тётушки Мэдди, угрюмый мужчина на картине был мой двоюродный прапрапрапрапрадедушка Хью, а его рыжая кобыла звалась Жирная Энни. Хотя ход за картиной был длиной всего в пару ступеней и вёл в одну из ванных комнат, но это был всё-таки тайный ход.
— Какая ты счастливица, что здесь живешь! — неизменно повторяла Лесли.
Я же считала, что счастливица как раз она. Лесли с родителями и лохматым псом по имени Берти жила в самом обычном доме в северном Кенсингтоне. Там не было никаких тайн, никаких зловещих служащих или нервирующих родственников.
Когда-то и мы жили в таком доме — мои мама, папа, брат, сестра и я. Мы обитали тогда в Дареме, Северная Англия. Но потом, когда сестре было всего полгода, отец умер, и мама переехала с нами в Лондон. Наверное, она одиноко себя чувствовала — или у неё были денежные затруднения.
А в этом доме мама выросла — вместе с сестрой Глендой и братом Гарри. Дядя Гарри единственный из всех не жил сейчас в Лондоне, а обитал со своей женой в Глочестершире.
Вначале этот дом тоже казался мне дворцом, точно как и Лесли. Но когда дворец приходится делить с большой семьёй, то со временем он уже не выглядит таким большим. Тем более что здесь имелось огромное количество лишних помещений — как, например, бальный зал на первом этаже, занимавший всю длину дома.
В таком зале было бы здорово кататься на скейте, но нам это было строжайше запрещено. Зал был великолепен — высокие окна, лепнина на потолке, люстры, — но за всё то время, что мы здесь жили, тут не провели ни одного бала, праздника или вечеринки.
