Змеи Неба и Пламени (ЛП) - Кенни Ребекка Ф.

Но он этого не делает. Вместо этого он поднимает голову, глядя за мою спину.

Я оборачиваюсь, следуя его взгляду, и понимаю с ужасом, что другие драконы на самом деле не сражаются. Они уклоняются от атак стражников, не утруждая себя изрыганием огня или кислоты на солдат. Пушки одного из дирижаблей, парящего над головой, осыпают их пулями и кислотными бомбами, но драконы игнорируют их, устремляясь глубже в город, иногда опускаясь на улицы, прежде чем снова подняться. Каждый дракон, взлетающий в небо, сжимает в когтях кого-то — человека.

Они забирают людей. Зачем? Как пленников? На еду? Для пыток?

Сильный порыв ветра ударяет в меня, когда я цепляюсь за лестницу. Юбки взмывают к бедрам, волосы выбиваются из ленты… а потные руки соскальзывают с камня.

В следующую секунду я лечу назад, при самом неудачном положении я проскочу мимо верхнего яруса стены и разобьюсь на камнях двора внизу. Меня размажет по булыжникам.

На мгновение, сердце замирает, я нахожусь в воздухе, живот сжимается от ужаса, конечности разлетаются в стороны, в голове проносится мое неизбежное падение и смерть…

И вот меня хватают, огромные когти сжимают меня и поднимают высоко в небо, в неясном вихре огромных, бьющих крыльев.

Я даже не могу кричать.

Но черный дракон кричит — пронзительный крик триумфа, зов. Его крылья яростно рассекают воздух, поднимая все выше и выше над моим городом. Я вижу замок, где мать ведет последний бой. Он кажется крошечным, а я болтаюсь высоко над ним, зажатая в клетке когтей дракона, обхвативших мое тело и ноги.

И вот тогда я кричу. Но крик тонок и слаб здесь, в этом необъятном воздухе и солнечном свете. Это как крик кролика в когтях могучего орла.

— Отпусти меня! — кричу я.

И глубокий голос отвечает:

— Как пожелаешь.

Когти раскрываются, и я падаю.

Я лечу к земле, платье и волосы развеваются на ветру. Слезы струятся по лицу. Я не могу дышать.

Тень дракона проносится надо мной, и его когти вновь аккуратно выхватывают меня из объятий гравитации, снова удерживая.

— В следующий раз, когда будешь просить о свободе, выражайся точнее. — Его голос эхом разносится сквозь темные кости этих когтей, проникая в мое тело. Это пугает — глубина его голоса. Ичто он говорит на Эвента. И что это существо играло со мной, как с добычей.

— Ты, должно быть, не знаешь, кто я, — выдыхаю я. Не уверена, что стоит ему говорить, но, возможно, это даст мне либо быструю смерть, либо ценность в качестве заложницы.

— Я прекрасно знаю, кто ты, — отвечает он. — Смешной наряд, более легкомысленный, чем у других людей, — золотые украшения, свисающие с твоих ушей и шеи, раздутое чувство собственной важности и умений, — а этот солдат назвал тебя «Ваше Высочество». Ты — наследная принцесса Элекстана, единственная дочь королевы. Но с сегодняшнего дня этот титул ничего не значит. Теперь твой единственный титул — «пленница», и твое место — в моем гнезде. Твоя воля, твое будущее и твое тело принадлежат мне.

3. Киреаган

Мордесса.

Гриммав.

Вилар.

Элегрин.

Эштерел.

Ниреза.

И еще десятки других.

Я повторяю имена павших, пока лечу вместе с другими самцами к Уроскелле, самому большому архипелагу скалистых островов, которые наш род называет домом уже тысячелетия.

Я уже знаю, что мы там найдем. Немногочисленных самцов, которых мы оставили, оплакивающих скелеты остальных самок. Все они — мертвы.

По крайней мере, для тех, кто умер на Уроскелле, можно провести церемонию погребения. Но мое сердце болит за тела любимых драконов, лежащих в городе Гилхорн.

Моя бабушка, моя сестра, моя Нареченная… все они мертвы.

Когда умер отец, я заключил пакт с братом и сестрой, что, хотя я первым пробил скорлупу яйца, я не стану новым Королем Костей. Вместо этого мы будем править втроем: два принца и принцесса. Мы будем следить друг за другом, уравновешивать и поддерживать друг друга, под руководством Гриммав, чья вековая мудрость намного превосходила нашу.

Теперь одна часть нашей семейной троицы исчезла, и остались только Варекс и я.

Низкий стон вырывается из моей груди при мысли о Вилар, пронзенной этой башней. Когда солнце взошло этим утром, ее тело должно было рассыпаться в прах, который развеялся ветром, оставив после себя только кости. Мы — существа неба и огня, и когда наш огонь угасает, мы возвращаемся в воздух.

Мне следовало остаться и собрать кости Вилар, Мордессы и Гриммав. Но я был слишком поглощен своим планом, слишком отчаянно стремился воплотить его, прежде чем успел бы передумать. Я убеждал себя и других воинов, что это идеальное решение, высшая месть.

Я поступил правильно. Похитив дочерей наших врагов, мы отправили послание Элекстану, что магический геноцид их Верховного Колдуна не остался без ответа. Мой клан отомщен.

Но никакие хрупкие человеческие самки не смогут заменить славных воительниц, сильных матерей и прекрасных спутниц, которых мы потеряли.

Я снова стону, громче. Ответные стоны скорби раздаются от ближайших драконов.

— Я понимаю, что ты расстроен, — чирикает маленькая человеческая девочка в моих когтях. — Правда ли, что колдун моей матери наложил заклинание, убившее многих драконов?

— Он убил всех самок-драконов, повсюду, — я сжимаю когти сильнее, пока она не вскрикивает.

— Значит, ты зол, — ее голос теперь напряжен, в нем появилась нотка ужаса. — Ты страдаешь. Я понимаю это. Но съев меня тебе не станет лучше.

— Почему я должен есть такого тощего маленького червяка, как ты? На твоих костях едва ли есть мясо. Ты, наверное, отвратительна на вкус. Изнеженная маленькая пьяница с перенасыщенной духами кожей и слишком большим количеством волос.

— Я не пьяница, я нанесла только немного духов, и у меня как раз столько волос, сколько нужно.

— Человеческие волосы странные. Если бы это была шерсть, или мех, или кожа, это было бы более логичным, но они просто растут на верхушке ваших голов безо всякой причины.

— Они растут и в других местах тоже, — упрямо отвечает она.

— В каких местах?

— Ну, у мужчин бывают бороды — ты же наверняка это замечал. А еще есть… другие места… которые тебя не касаются, и почему я вообще это обсуждаю с тобой? Мы что, летим над океаном? О, нет… Поставь меня на землю, ты, большая уродливая ящерица, или я клянусь…

— Или что? — отвечаю я. — Что ты сделаешь? Что мягкий маленький слизняк вроде тебя может сделать дракону?

— Я могу сделать твою жизнь невыносимой.

Грубый смех вырывается из моего горла.

— Моя жизнь уже невыносима.

Она замолкает на несколько благословенных мгновений, а затем говорит:

— Мне жаль, что это произошло. Я не была причиной этого и не знала, что моя мать и Верховный Колдун замышляли нечто столь ужасное. Если бы у меня была хоть какая-то власть, или право голоса, я бы остановила их. Я бы остановила всю эту войну, еще несколько месяцев назад.

— Но ты не сделала этого.

— Потому что не могла.

— У Принцессы не было права голоса в делах королевства?

— Нет.

— Это попахивает ленью с твоей стороны.

— Черта с два! — она дергается в моих когтях. — Ты ничего не знаешь о моих отношениях с матерью или о моей стране. И я не вижу, чего ты добьешься, похитив меня или кого-либо еще. Мать скоро будет мертва или в тюрьме, и некому будет заплатить за меня выкуп, так что, если ты не собираешься меня съесть или убить, лучше бы ты меня отпустил.

Я продолжаю лететь, крылья медленно и ровно разрезают воздух. Другие драконы держатся неподалеку, каждый парит на определенном расстоянии. Интересно, столь же болтливы ли их пленницы, как моя. Кажется, моему брату Варексу трудно удерживать свою пленницу.

Этот мой план был импульсивным, но я уверен, он сработает. Должен.

Мы уже скользим над морем. Темная вода с белыми пятнами пены колышется внизу, а небо над нами пылает красками. Разорванные облака светятся янтарным, розовым и золотым. Мне нравится думать, что сами небеса воздают честь павшим…