Мужья для Эйры (СИ) - Золотарева Елена

Держу язык за зубами, чтобы не рявкнуть что-то вроде «я не нуждаюсь в советах». Все-таки, на сколько я понимаю, от милости этих мужчин зависит степень тяжести моего пребывания здесь.

Осторожно опускаю ноги на пол, не решаясь подняться.

— Все-таки, хочешь к нему? — Мирт пытается выглядеть равнодушным, но чувствую, что это не так.

— Может быть, позже. А сейчас я хотела бы в душ. Можно?

— Я помогу! — Подрывается с места, и не успеваю понять, как оказываюсь у него на руках, прижатой к горячему сильному телу. Возмутиться не хватает силы воли. Мне так хорошо, что я готова «потерпеть» эту несдержанность. Одна беда: от запаха этого мужчины голова идет кругом. От Тана пахло горечью и пылью. Каждый раз, когда он приближался, я задерживала дыхание или пыталась отвернуться. А в Мирта хочется зарыться носом.

Из белоснежной палаты переходим в душевую, где цвета уже не ослепляют, а воздух более теплый и влажный. Продолжая удерживать меня одной рукой, Мирт настраивает воду, и как только остается доволен выбранной температурой, осторожно ставит меня на ноги.

Я всего на полголовы ниже этого мужчины, но его габариты заставляют почувствовать себя кнопкой. И почему мне так приятен этот факт? Наверное, потому что я устала быть капитаном и все тащить на себе. Мне, наконец, хочется сложить лапки и больше не рвать жилы, выполняя волю предков.

Но не одна я приросла к полу. Мирт тоже задумался и уходить не торопится.

— Благодарю, — улыбаюсь, намекая на то, что пора попрощаться.

Не помогает. Он стоит.

— Я не знаю каких-то деталей?

Мало ли, вода, с которой нельзя соприкасаться более пары минут, или встроенные в стены роботы, моющие волосы?

— Думаю, здесь нет для тебя ничего особенного. Прогресс ушел не так далеко, как мог бы.

Продолжаем пялиться друг на друга.

— Отлично, — топчусь на месте, — я тогда начну?

— Конечно. Давай помогу!

— Мне помоги! — из-за его спины слышится бас, а после показывается лицо Кая.

— Прошу прощения, капитан Эйра, — дежурно улыбается мой доктор и кладет здоровенную руку на плечо Мирта. Только не по-дружески, а так, будто хочет его убить, — мы уже уходим.

Прячу лицо в ладони, тихонечко посмеиваясь над ситуацией. Неужели это то, о чем я думаю?

Когда я родилась, на «Терре» уже было очень мало людей. Локальная эпидемия, нехватка ресурсов, бесплодие и даже бунт на корабле – все это повлияло на то, что к концу десятого столетия численность экипажа снизилась до критической отметки. Поэтому, когда я стала взрослеть и фокус моего внимания переключился на романтику, представителей мужского пола, на кого можно было положить глаз, практически не существовало. Из тех, кто подошел бы мне по возрасту, был только Тан, но интереса друг для друга мы не представляли.

Я увлекалась чтением романов, стихов о любви, которые были написаны тысячу лет назад, но больше всего любила смотреть фильмы и сериалы. Конечно, времени на это было слишком мало, но они стали отдушиной, которая помогала верить в то, что когда-нибудь и у меня случится любовь всей моей жизни. И я, так же, как героини тех историй, буду наряжаться для свиданий, скучать, изнывать от тоски и ждать того самого светлого утра, в которое проснусь рядом с любимым.

Но разочарование постигло меня в ту ночь, когда отец сообщил, что я достаточно созрела для того, чтобы принести потомство, и нужно поспешить, пока радиация не сделала нас с Таном бесплодными. С тех пор каждую ночь это чудовище приходило в мою каюту, не произнося ни звука, трахало меня и уходило так же молча. Когда я пыталась сопротивляться, он бил меня, затыкал рот первым, что попадалось под руку, и продолжал свое дело. Иногда связывал. Иногда ничего не делал, а просто наслаждался моей истерикой. Жалобы отцу ничего не дали. Когда я попросила нашего капитана, чтобы Тан приходил ко мне лишь в дни овуляции, отец сказал, чтобы не говорила ерунды, так как по законам корабля он мой муж и имеет право делать ЭТО со мной когда и где ему угодно. А в конце надавил на чувство ответственности, мол, из-за моих отказов экипаж вымрет и миссия будет провалена. Этот разговор окончательно развязал руки Тану, и издевательства и унижения стали еще изощреннее. Спасало лишь то, что кончал он быстро.

Фильмы о любви больше не спасали. Оставалось лишь одно, что могло выдернуть меня из этого кошмара – и-робот. Но и ее картинки счастливой жизни стали раздражать. Какими бы реалистичными они не были, как бы точно они не повторяли мои мечты, стоило снять очки и отключить датчики, все возвращалось: ненавистный подлый мужчина, использующий меня, бесконечный космос и безнадега.

— Я тебе скальп сниму, выкинешь что-нибудь подобное еще раз! — шум льющейся воды не мешает услышать разговор за дверью. Кай угрожает, но звучит это так спокойно, будто он предлагает партию в карты.

— Как несдержанно, друг мой. Ревность плохая спутница, — насмешливо отвечает Мирт своим рычащим голосом.

— О чем ты?

— О том, что ты ревнуешь Эйру.

Не веря своим ушам, я подхожу ближе.

— Еще чего! — деланное спокойствие моего врача грозит выйти из-под контроля.

— Точно ревнуешь. Ко мне, к этому…подонку, — продолжает Мирт, а мне очень хочется увидеть их лица. Ведь теперь я превращаюсь в героиню фильма, из-за которой мужчины вызывали друг друга на дуэль.

— Еще одно слово, Мирт…

От волнения прикладываю ладонь к груди, будто это может успокоить заходящееся сердце. Дышать еще труднее, а в солнечном сплетении растет нечто огненное и одновременно трепетное.

— Не забывай о законах, Кай. Она́ выберет. И не тебя одного. А может, и вовсе не тебя. Так что, будь готов смириться с этим.

Звучит как бред, и я хочу понять, что же эти двое имеют в виду, но звуки умолкают. Простояв еще минуту под дверью и не услышав ни слова, возвращаюсь к душевой кабине, и внимание мгновенно переключается.

Наконец, я нормально смогу постоять под душем, как мечтала всю свою жизнь. Пять литров воды в день на человека слишком жестокое испытание. Зато здесь просто рай!

4. Обещай не делать преждевременных выводов

Покидаю кабину лишь тогда, когда кожа сморщивается от долгого воздействия воды. Я благоухаю ароматом чайной розы, отмечая, что образцы отдушек, которые были на корабле, пахли так же. Вроде бы мелочь, но есть в этом что-то, делающее меня родной для этой планеты. Так и хочется крикнуть: «Я своя! Я знаю, как пахнет роза!». Хоть и не видела ее вживую никогда.

Полотенца поражают своей махровой мягкостью. У нас же такой роскоши не было – только обдув, после которого кожа шелушилась и чесалась. Вспоминаю, что в фильмах видела, как девушки наносили на тело крем, и пробегаюсь глазами по душевой комнате, заглядываю в пару ящичков и разочарованно вздыхаю. Это всего лишь медицинский блок. Вряд ли здесь оставят набор для ухода за кожей, а жаль. Я бы с удовольствием познала еще одну радость.

Моя одежда выглядит такой жалкой, что надевать ее на свое чистое, будто новое тело совсем не хочется. Даже сохранять ее на память нет желания, поэтому выбрасываю горку тряпья в корзину с надписью «мусор».

С вешалки снимаю платье. Оно простого кроя, длинное и бесформенное, но ткань настолько приятная к телу, что хочется непременно его надеть. Ныряю в это хлопковое облако, с ужасом вспоминая безразмерный синтетический халат, от которого наэлектризовывались волосы. Именно его выдавали больным в медблоке на корабле.

Возвращаюсь в палату, похожую на уютную комнату. Если бы не полукапсула, в которой я проснулась, я бы ни за что не сказала, что нахожусь в медицинском боксе. Бежевого цвета стены, украшенные фотографиями пейзажей, мягкое кресло с крошечным столиком, стеллаж с книгами и даже мини кухня с изящной чайной парой на полочке. Снова ловлю себя на мысли, что по сути ничего не изменилось. Все это я уже видела либо на «Терре», либо в фильмах о жизни землян, а это значит, что я легко адаптируюсь к новой жизни.