Вита. Книга 2 (СИ) - Черпинская Надежда

Он улёгся поудобнее, натянув одеяло на её обнажённую спину, но тотчас снова обвил рукой, словно отпустить боялся.

– Знаешь, откуда этот запрет на романы внутри Дружины взялся? У Анютки на глазах любимую напарницу стрыга пополам порвала. А она в состоянии аффекта покромсала в фарш трёх моих людей, и ещё двоих искалечила. Я просто знаю, что каждый из нас, как бомба, которая может рвануть в любой момент. И если что-то случится с тобой… Я боюсь того, что я сам могу сделать. И меня ведь остановить будет некому. Мне уже приходилось терять, да… Но я никого и никогда не любил так, как тебя. Мне кажется, я могу выкинуть что-нибудь похуже Аниного срыва.

– Не надо думать о плохом! – рука её потянулась к его волосам, погладила, как ребёнка. – Да, завтра может случиться беда со мной, а может с тобой, а может завтра весь мир исчезнет. Мы этого не знаем. Нам остаётся только сегодня… Пока я жива, я буду с тобой. А даже если вдруг я умру раньше срока, пусть так… Зато ты не увидишь, как я превращаюсь в дряхлую бабку…

– Так себе шутка! – фыркнул он, целуя её в макушку. – Я бы тебя и старенькую любил, душа моя! Но… стареть и умирать тебе необязательно. Ева, если ты научишься принимать свою сущность, если позволишь фейри стать с тобой одним целым, время над тобой власть потеряет.  Я не знаю, бессмертны ли полукровки, но то, что они не стареют и живут намного дольше простых смертных, это точно. А ещё у них намного больше сил, гибкость суставов и регенерация тканей намного выше. Если ты позволишь себе быть фейри, то шансов выжить в нынешней заварушке у тебя будет намного больше…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍11

– Так ты этого хочешь? – нахмурилась она, приподнялась, села, натянув одеяло на грудь. – Эрих, ты хочешь, чтобы я стала не пойми чем?

– Да, хочу, – он тоже приподнялся, потянулся к ней, заглядывая в глаза. – Только не «не пойми чем»… Хочу, чтобы ты стала собой. Приняла себя настоящую. Ты не чудовище. Разве Шон похож на монстра? Но он сильнее многих из нас. Он умеет защищаться. И заживает на нём всё в пять раз быстрее. А как ты думаешь, сколько ему лет?

– Не знаю, где-то между мной и тобой…

– Широкий разбег, – усмехнулся  Эрих.

– В смысле,  между тем, сколько мне, и насколько выглядишь ты, – поправилась она.

– А насколько я выгляжу? – вдруг полюбопытствовал её блондин.

– Ну, точно старше меня, но меньше сорока, – усмехнулась Ева. – Лет на тридцать семь… Наверное. А Шону тогда… Пусть будет тридцать пять.

– Ему уже за двести перевалило, – откровенно выдал Эрих. – Он ещё в конце восемнадцатого века родился.

– Да-а-а, – покачала головой. – Хорошо сохранился.

– А я о чём говорю. И тебе это тоже доступно Ева. Просто пока ты этого боишься. Но я помогу. И у тебя всё получится. Ты можешь всё, фея моя! Ты невероятное чудо вселенной. И я хочу, чтобы ты позволила себе это – быть чудом! Может быть, это эгоистично и неправильно. Но я этого хочу. Потому что тогда ты будешь намного сильнее, ты будешь почти неуязвима. Ты сможешь выжить. И я не потеряю тебя! И ты сможешь остаться со мной действительно навсегда. Ни на одну короткую смертную жизнь, а навсегда. А это то, чего я хочу больше всего на свете!

В его голосе сегодня было столько непривычных эмоций. Наверное, всему виной постель и сумерки. При свете дня быть откровенным намного сложнее. Тьма развязывает языки.

Сложный разговор, который хотелось свести к шуткам. Потому что вокруг стало итак слишком много всего сложного, тёмного, грустного. Ева сейчас не готова была принимать решения – со всем этим сперва надо смириться. И она решила отшутиться.

– Так… это был тайный умысел? – усмехнулась Ева. – Решил завести себе подружку-фейри, чтобы не искать новую каждые полвека…

– Вот ты и раскусила мой хитроумный план, – хмыкнул Эрих. – Конечно, я влюбился в тебя исключительно в корыстных целях.

Он потянулся к ней, взял лицо в свои ладони.

– Я думаю, Ева, это был не мой умысел, и не твой… То, что нас связало… Это нечто свыше.

– Поцелуй меня! – тихо шепнула она.

И все остальные слова сразу стали лишними.

Мягко, бережно, нежно, как целуют только любимых, и никогда случайных.

– Я сделаю всё, чтобы остаться с тобой навечно, – пообещала она, когда он нехотя оторвался от её губ.

Эрих неожиданно вздохнул.

– Надеюсь, что я тебя не подведу, – что-то в выражении его лица Еву насторожило, она потянулась и щёлкнула кнопкой ночника.

– То есть? – фыркнула она. – Не знаешь, насколько хватит твоей любви?

Он скривился от её слов

– Не знаю, насколько хватит меня… Любить тебя я буду всегда. В этом я уверен абсолютно. Но, может быть, это не так уж и долго. Ева, у меня появились подозрения, что… моего проклятия больше  нет. А ведь моё бессмертие это часть проклятия. Если я прав, то, вполне возможно, что я уже не бессмертный.

Ева с минуту не могла произнести ни слова, просто смотрела на него и пыталась вспомнить, как нужно дышать. Наконец, вздох вернул способность думать и говорить.

– Но…

– Я больше не вижу её во сне, – перебил её Эрих.

И прежде, чем Ева успела спросить, добавил тихо:

– Калли. Девочка из леса. Она больше мне не снится.

12

Эрих отвёл взгляд.

Опять эти тяжёлые, но неизбежные разговоры. Слишком важные вещи, чтобы о них молчать. Хотя… от важности приятными они, безусловно, не становятся.

– Я сам не понял, когда это произошло… – пожал он плечами. – Всё у нас с тобой  так закрутилось. Все мысли были заняты тобой. И я даже не сообразил сначала. Думал, просто забыл, что видел ночью во сне. Но… когда несколько ночей подряд она не пришла…

Он вздохнул и продолжил, разъясняя:

– Калли снилась мне каждую ночь, сколько себя помню. Чаще всего… та кошмарная ночь Самайна. А иногда просто что-то тёмное, жуткое, но с её участием. Являлась, смотрела с укором, обвиняла, говорила разные гадости. А теперь – нет. Перестала. Совсем. Я пытался вспомнить, когда это случилось… И мне кажется, это после Питера. После той, последней ночи в Питере… Первой у нас с тобой. Я не знаю, какая тут связь с нами. С тобой. Но, мне кажется, именно тогда всё изменилось.

Он осмелился посмотреть в глаза – искал понимания, искал поддержки…

И нашёл.

Ева застыла камнем, слушая всё это, но никакого укора с её стороны он не уловил.

Да, вспоминать всё это ей не нравилось. Неприятно. Как черное пятно на белой скатерти. Да только, кто в этом мире без греха?

Она ведь уже выбрала. Уже всё решила.

Сейчас её больше волновало, чем все эти новые обстоятельства грозят Эриху. И она внимательно слушала его торопливые объяснения.

– Знаешь, мне пришло в голову, что в тот вечер… – он вздохнул, должно быть, вспомнив, что тогда случилось в питерской квартирке, – я всё тебе рассказал, и это сработало как исповедь. Я покаялся, ты простила. И в этом была такая сила, что проклятие меня отпустило.

– Но ведь ты говорил, что проклятие невозможно снять, – недоверчиво нахмурилась Ева.

Ей хотелось верить, что её любимый мужчина освободился от груза прошлого. Но всё это было слишком уж невероятно.

– Да, так я и думал, – закивал он, потянулся к её руке, сжал ладонь нежно. – Уверен был. Но ты смогла. Ты меня простила. И приняла. Таким, какой есть, со всем этим гнилым прошлым. И чудо случилось!

Он замотал светлой головой, торопясь объяснить, сбиваясь:

– Нет, я ничего не забыл… Я помню свою вину, но кошмары меня больше не мучают. И это не всё. Просто ощущение жизни – оно теперь другое. Это невозможно объяснить словами. Как будто что-то перестало давить и душить. Знаешь, словно я всю жизнь мешок с камнями на плечах таскал, и вдруг скинул. И вместо этой тяжкой ноши, крылья за спиной распахнулись! Крылья любви...

Даже сквозь горечь и стыд в его голос внезапно проскользнули нотки восхищения и нежности, и взгляд наполнился таким теплом, что захотелось обнять, прижаться к нему, забыть обо всём на свете.