Анжарская академия. Темный магистр исцелению не подлежит (СИ) - Княжина Елена

Магистр отпихнул ногой скрипучую дверь и внес русалку внутрь. Та наморщила нос, задыхаясь от паров эшерской дварфовой.

– За элитными апартаментами надо было проваливаться на Саци, – насмешливо фыркнул Райс, опуская находку на свою смятую постель. Искать свободную студенческую спальню или, упаси Варх, устраиваться в библиотеке он не собирался.

Дэлия, умница, убралась задолго до их появления. Маутянки умели чувствовать, когда им не рады. И когда рады – тоже. Разве что с церемониями невыносимо затягивали…

– Так, сегодня ты поспишь здесь, – выдохнул Райс, накидывая на вызывающий поплавок тяжелое одеяло. – Завтра, если с документами выйдет заминка, сдам тебя Граймсу, он любит интересные случаи. А я не нянька для варховых «попаданок».

Девчонка, наконец осознав масштаб своего «попадания», в панике заозиралась. Нашла себя в небольшой темной комнате наедине с мрачным носатым незнакомцем.

Заерзала в одеяле, спрыгнула с койки, отбежала от нее на пару метров. И в ужасе уставилась на его подушку. Так, словно Райс пообещал рядом завалиться и свою лапу на упругий поплавок нагло уложить.

– Мы уже выяснили, что ты не немая, Вивика из Хавраны, – сложил руки на груди, догадываясь, что его сон откладывается. – Говори, что не устраивает. Я это решу, а потом наконец отключусь. В кресле.

– Просто Вика, – выдала она неожиданно твердо. – Виктория. Психиёлог. Я не буду с вами спать.

– И почему же ты, Вика-Виктория, психиёлог, не была такой разговорчивой при Джонасе? Дар речи там потеряла, а тут вдруг нашла? – фыркнул магистр, подавая девчонке чистое полотенце.

Не представлял, сколько времени нужно, чтобы просушить волосы такой длины. А магией он ей помогать не собирался – еще прошлый откат не пережил.

– Я надеялась, вы найдете мне спальню. Свободную, – она строго сдвинула брови к переносице.

А в кабинете Джонаса казалась такой послушной. Перепуганной и молчаливой…

– Сейчас канун «весенних даров». Это… что-то вроде дрянного праздника любви, – пояснил с горькой усмешкой. – Предполагаю, что в «свободных» спальнях сейчас… не свободно. Но проверять не буду.

– Неужели во всей академии нет ни одной пустой койки, кроме вашей? – она гордо вздернула нос.

Слишком гордо для девицы в кружевах и липких водорослях, пахнущей болотом.

– Вероятно, есть. Если поискать, – Райс устало потер лицо. – Но кто тогда будет следить за твоими щупальцами?

Болотница поперхнулась и выпучила на него глаза.

– Вы лучше за своими… щ-щупальцами… следите, – выдавила из себя, бегло осматривая его спальню.

Безошибочно нашла шкаф, подбежала к нему и вытащила оттуда сухую рубашку. Хавранские нравы! Пожалуй, кружева там – не самое страшное.

Спрятавшись за дверцей, девчонка быстро обтерлась полотенцем и вышла к нему уже в длинной черной рубашке. Его, Варх дери, рубашке.

– Я тут не останусь, – решительно помотала головой, кривясь от удушающего аромата.

С «духами» он, пожалуй, переборщил.

– Тогда пойдем обратно к ректору, – устало выдохнул Райс. – И сама ему все скажешь.

– Обратно?

– Обратно.

Все-таки у хавранок туго с ушами.

И с тканью для поплавков. Ее, судя по кружевным огрызкам, вообще в обрез.

– Нет, обратно никак нельзя, – еще решительнее замотала головой, разбрызгивая капли. Вздохнула, примиряясь с «душистой» реальностью. – Лучше… лучше тогда уж тут. Но вы останетесь в кресле!

Магистр с недоверием поглядел в голубые блюдца. До смешного знакомые. И притом незнакомые вовсе. Слишком странное было это ее согласие. Но нормально поискать причину своих сомнений Райс не успел.

– Ой!

Девчонка вдруг дернула рукой. Серебряная лента мигнула и исчезла под черной тканью.

– Замри, – он схватил тонкое запястье и потянул к себе. Развернул ее руку к источнику света. – Где?

Он только что лично видел, как ее браслет ожил! Змейка разжала пасть и выпустила свой хвост. Спрыгнула с серебряного ободка и шустро заползла под манжету.

– Боги… Поймайте ее! – взвизгнула болотница, вертясь, как тот самый анжарский змей в жаровне. – Она… она ползает!

И еще как ползает.

Райс цепко следил взглядом за движущимися складками на рубашке. Оживший браслет добрался до девичьего плеча, мелькнул под воротником, направился вниз…

– Не трясись, меня это нервирует, – дернул девчонку на себя, прижал крепко и, скользнув по влажному бедру, решительно забрался лапой под рубашку. – Вы позволите, мисс?

– П-позволю… Позволю, только вытащите ее!

– Тогда замолчи и не шевелись, – приказал твердо, свободной рукой фиксируя ее локти. – Где?

– Сп-пина… в-внизу… под лопатками…

– Не дергайся, – выдал шепотом, натыкаясь ладонью на вархов поплавок.

Приплыли, сир Райс. Приплыли.

Поймал ее взгляд. Два чернеющих зрачка с тайной на самом дне. Так… И насколько глубоко он вляпался в это голубое болото?

– Выше! – возмущено направила его до обидного бесхвостая русалка.

Губы сами растянулись в хищной ухмылке, когда пальцы схватили извивающийся кусок металла.

– П-поймали?

– Поймал, – выдохнул в дрожащие розовые губы и резко выдернул из-под рубашки добычу.

Зеленые глазки-камешки опасно мигнули, и украшение с шипением растворилось в его ладони. Девчонка ахнула: серебряный ободок на ее запястье тоже рассыпался пылью.

– Все? – задрожала хавранка. – Змея не вернется?

Райс плотно сжал губы, не найдя в себе ответа. Кожа на его руке до сих пор горела.

Глава 1

За день до событий пролога

***

Алисса Лонгвуд

Дверь в диагностический кабинет распахнулась с таким треском, словно к нам ввалилось стадо гхарров. Я инстинктивно спрятала нераскрытый конверт в карман халата. Растерла побледневшие щеки, оценила в зеркале не сильно улучшившуюся картину и покорно обернулась к Граймсу.

– Ваш растрепанный вид, мисс Лонгвуд, намекает, что «весенние дары» вы начали отмечать еще вчера, – едко протянул главный целитель академии.

Мое язвительное начальство было не в духе, но когда оно бывало в нем? У Альвара Граймса имелось всего две стадии принятия этого мира. Едкого шутника, от поддевок которого алеют щеки, и ворчливого циника, с пренебрежением относящегося как к себе, так и к окружающим. Но целителем он был хорошим. Лучшим в Анжаре.

Я прикусила губу и запретила себе обижаться. Граймс – это Граймс. К тому же он в чем-то прав: мои волосы непристойно рассыпались по плечам, устилая бледно-зеленый халат рыжими волнами. В Тарлинской лечебнице мне бы давно выписали за это выговор, а сир Альвар ограничился понимающей ухмылкой.

– Я не отмечаю «дары», – пробубнила, собирая непослушные волны в толстую косу и укладывая ее в низкий пучок.

Узкого гребня едва хватило, чтобы собрать всю копну, а заколку я в спальне не нашла. Уже чувствовала, что вархова рассеянность сегодня выйдет мне боком.

Это все письмо! Оно выбило меня из привычной накатанной колеи, по которой я на магическом автопилоте катилась последние месяцы. Напугало, заставив сердце колотиться, а пальцы нервно подрагивать в дурном предчувствии.

Я ведь разобралась с этим. Разобралась. Наверное.

– Никогда-никогда? – язвительно хмыкнул док, поглядывая на мои пальцы, ощупывающие так давно не целованные губы. До чего проницательный маг.

Кулак в кармане все еще стискивал толстую, в несколько слоев сложенную бумагу. Это было не первое письмо, дошедшее до адресата. Как и предыдущие, я не собиралась его читать. Просто… Наверное, все дело в лепестках филии, что кружились в весеннем воздухе всюду, куда бы ты ни пошел.

Граймс навесил какой-то заговор, чтобы они не пробирались хотя бы в диагностическое. И, похоже, сегодня мы с ним вдвоем прятались здесь от розового вихря, запускающего сердце в припадочный пляс. Иначе как объяснить, что оба, как загнанные гхарры, прибежали сюда в такую рань, толком не приведя себя в порядок?

Канун дня весенних даров… Последний раз я отмечала его год назад. С Кристианом, в приемном покое Тарлинской лечебницы. У нас тогда все только началось, да так закрутилось, что сердечные жилы мигом свело в тугой клубок. Который внутри меня до сих пор не распутался.