Магия сдвигается (ЛП) - Эндрюс Илона

Сегодня было 1 марта. Тридцать дней, и мы будем полностью свободны.

Формально мы оставались частью Стаи, но не подчинялись ее субординации. Мы больше не могли участвовать в управлении Стаей, ни в каком качестве. В течение этих девяноста дней мы не могли даже посещать Крепость (огромное сооружение, построенное Кэрраном во время его правления в качестве Царя Зверей, которая служила штаб-квартирой Стаи), потому что наше присутствие подорвало бы авторитет новой альфа-пары, пока они пытались утвердиться. После того, как период разделения закончится, нас не выгонят из Крепости, но было понятно, что наше время будет ограничено. Именно то, что мне было нужно.

Чувство вины терзало меня. Кэрран жил Стаей. Он правил ей с тех пор, как сколотил ее из разрозненных оборотней, когда ему было всего пятнадцать. Сейчас ему было тридцать три. Он отказался от семнадцати лет своей жизни, потому что полюбил меня.

В декабре прошлого года, после того, как мы с папашкой немного повздорили из-за Атланты, он дал мне выбор. Либо я уйду со своей позиции власти в Стае, либо он нападет на город. Десятки тысяч жизней с одной стороны, должность консорта с другой. Я решила уйти. Мы не были готовы сражаться с Роландом. Люди умрут из-за меня, и, в конце концов, мы проиграем. Я не смогу вынести чувства вины, поэтому я покинула Стаю, чтобы выиграть нам время. Кэрран решил уйти со мной. Стая была недовольна его решением, но ему было все равно.

— Скучаешь по этому? — спросила я.

— Что, по Крепости?

Забавно, как он сразу понял, о чем я спрашиваю.

— Да. Быть Царем Зверей.

— Не особо, — сказал Кэрран. — Мне нравится как у нас сейчас: выполнил работу — иди домой. В этом есть окончательность. Если оглянуться назад я могу сказать, что к сегодняшнему дню я многого добился. Мне нравится знать, что никто не постучит в нашу дверь и не потащит меня заниматься каким-нибудь дурацким дерьмом. Больше никаких комитетов, никакого мелкого соперничества и никаких свадеб.

В поле зрения появился большой клен, растущий перед нашим домом. Он был цел. Может, дом тоже выстоял.

— Я не скучаю по Стае. Я скучаю по тому, как она работает, — сказал Кэрран.

— Что ты имеешь в виду?

— Она похожа на сложную машину. Все эти кланы, альфы и их проблемы. Я скучаю по ее настройке и по тому, как сделать все лучше, но я не скучаю по давлению. — Он ухмыльнулся, угрожая луне своими страшными зубами. — Знаешь, что мне нравится в том, что я не Царь Зверей?

— Ты имеешь в виду, помимо того, что мы можем есть, когда хотим, спать, когда хотим, и заниматься сексом без перерыва в уединении?

— Да, кроме этого. Мне нравится, что я могу делать все, что, черт возьми, захочу. Если я хочу пойти и убить нескольких упырей, я иду и делаю это. Мне не нужно сидеть на трехчасовом заседании Совета Стаи и обсуждать достоинства убийства упырей и его влияние на благосостояние Стаи и каждого проклятого отдельного клана в частности.

Я тихо рассмеялась. В Стае было семь кланов, разделенных по типу зверей, и в каждом клане было по два альфы. Иметь дело с альфами, должно быть, было одним из кругов ада.

Кэрран пожал мускулистыми плечами.

— Смейся, сколько хочешь. Когда мне было пятнадцать, и Мэхон подтолкнул меня к власти, я сделал это, потому что был молод и глуп. Я думал, вот она, корона. Я и не подозревал, что вместо нее я получу шар с цепью. Теперь я сорвался с цепи. Мне это нравится.

Я притворилась, что дрожу. Учитывая то, как он сказал «мне это нравится», мне не пришлось особо притворяться.

— Сорвался с цепи. Такой опасный Ваше величество.

Он взглянул на меня.

— Ты какой-то пугающий, чтобы впускать тебя в дом. Я не знаю, смогу ли я рискнуть заснуть рядом с тобой, таким Освобожденным. Кто знает, что может случиться?

— Кто-то разве говорил о сне?

Я открыла рот, чтобы подразнить его, и закрыла его. Мне не был виден дом, но мне стал виден участок лужайки перед домом, окрашенный желтым электрическим свечением. Было уже за полночь. Джули, моя подопечная, давно должна была быть в постели. Не было никаких причин для того, чтобы горел свет.

Кэрран перешел на бег. Я пришпорила Обнимашку.

Обнимашка воспротивилась. Очевидно, ей не хотелось бежать.

— Ослица, давай уже! — прорычала я.

Она попятилась.

К черту все это. Я спрыгнула с ее спины и побежала к дому. Дверная ручка повернулась в моей руке. Я рывком распахнула дверь и ворвалась внутрь.

Мягкий электрический свет заливал нашу кухню. Кэрран стоял в стороне. Джули сидела за столом, завернувшись в одеяло, ее светлые волосы были в беспорядке. Она увидела меня и зевнула. Я притормозила ровно настолько, чтобы не врезаться в кухонный стол, ворвавшись на кухню. Однорукая девушка с гривой темных вьющихся волос сидела за столом напротив Джули, перед ней стояла чашка кофе. Джордж. Дочь Мэхона и секретарь Стаи.

Она повернулась ко мне, ее лицо было измученным.

— Мне нужна помощь.

***

ДЖУЛИ СНОВА ЗЕВНУЛА.

— Поки-чмоки. Я пошла спать.

— Спасибо, что посидела со мной, — сказала Джордж.

— Нет проблем. — Джули обмоталась одеялом и стала подниматься по лестнице.

Что-то глухо стукнуло.

— Я в порядке! — крикнула она. — Я упала, но я в порядке.

Она протопала вверх по лестнице, а затем звук закрывающейся двери возвестил, что она добралась до своей спальни.

Я пододвинула стул и села. Кэрран прислонился к стене. Он все еще был в своей звериной форме. Большинство оборотней могли менять форму только один раз за двадцать четыре часа. Перемена дважды за короткий промежуток времени в значительной степени гарантировала, что они потеряют сознание на несколько часов и проснутся голодными. У Кэррана было больше возможностей, чем у большинства, но у нас была долгая ночь, и смена формы, скорее всего, вырубит его. Вероятно, он не хотел быть вялым в разговоре. После того, как семья Кэррана была убита, Мэхон нашел его и взял к себе. Кэрран вырос вместе с Джордж. Ее настоящее имя было Джорджетта, но она угрожала вырвать руки тому, кто воспользуется им — и она была ему как сестра.

— Что случилось? — спросил Кэрран.

Джордж глубоко вздохнула. Ее лицо было бледным, черты резкими, будто кожа была слишком туго натянута на лице.

— Эдуардо пропал.

Я нахмурилась. Клан тяжеловесных в основном состоял из медведей-оборотней, но некоторые из их членов оборачивались в других крупных животных, таких как кабаны. Эдуардо Ортего был буйволом-перевыртышем. Он был огромен в любой форме. В драке он не сражался, он, как бульдозер, сбивал противников с ног, и они больше не вставали, когда он перекатывался через них. Мне нравился Эдуардо. Он был честным, прямолинейным и храбрым, и он в мгновение ока поставил бы себя между опасностью и другом. Также он был непреднамеренно шумным, но это не имело отношения к делу.

— Ты говорила со своим отцом? — спросил Кэрран.

— Да. — Джордж посмотрела в свою чашку. — Он не показался мне расстроенным.

С чего бы Мэхону радоваться исчезновению Эдуардо? Буйвол-перевертыш был одним из лучших бойцов клана тяжеловесных. Когда мы отправлялись на Черное море за панацеей для Стаи, клану тяжеловесных было выделено три места в нашей команде. Джордж вызвалась на первое, Мэхон взял на себя второе, а на третье он выбрал Эдуардо.

— Джордж, — сказал Кэрран. — Начни с самого начала.

— Мы с Эдуардо пара, — сказала Джордж.

— Прям пара-пара? — Я думала, Эдуардо нравится сестра Джима.

Она кивнула.

Кто-нибудь ударьте меня. Каждый раз, когда я видела их обоих в Крепости, наверное, раз сто, я никогда бы не подумала, что между ними что-то есть. Должно быть, я была слепа или что-то в этом роде.

Теперь, когда я подумала об этом, они действительно проводили много времени вместе на обратном пути…

— Как долго? — спросил Кэрран.

— С тех пор, как мы вернулись после получения панацеи, — сказала Джордж. — Я люблю его. Он любит меня. Он снял для нас дом. Мы хотим пожениться.