Любовь зла или Как полюбить козла (СИ) - Мусникова Наталья Алексеевна
- Приятственного вам аппетиту, - Малийка поклонилась и, опасливо проверив, не видит ли кто, как она выходит из моей лавки выскользнула на улицу.
Я шуганула Черномора, с самым деловым видом вспрыгнувшего на стол, и присела к блинам. Руки сами собой обмакивали угощение в тягучий медок, а в голове заплутавшей мухой гудел один и тот же вопрос: что делать.
- Ну не прощать же его!
- Мур-р-рлосердие тут неуместно, - поддакнул кот, меховой лентой обвивая мои ноги. – Р-р-равно как и жадность. Угости блинком, они же такие замур-р-рчательные!
- Тебе нельзя, ты и так толстый.
Я отправила в рот остатки блина и, наплевав на воспитание, облизала пальцы.
Черномор обиженно нахохлился:
- Дур-р-ра, я пушистый.
Я подхватила кота на руки, чмокнула в холодный мокрый нос, начисто игнорируя брезгливо сощуренные глаза и общее недовольство, отчётливо отразившееся на пушистой мордочке:
- Ты самый лучший. А поможешь месть для Огнецвета придумать, я тебе к блинам ещё и сметанки дам.
Кот завозился на руках, настойчиво намекая, что хочет на пол. Я поцеловала питомца между ушек и послушно отпустила, помня о том, что если мягкие уговоры и намёки не помогают, Морда может и когти в ход пустить. Черномор гулко опустился на все четыре лапы, небрежно мазнул хвостом по моим ногам, с самым деловым видом направляясь к полкам с зельями. Я заинтересованно двинулась следом за ним. Котик у меня, конечно, самый замечательный ласковый и послушный, но при этом и пакостник редкостный, его хлебом не корми, дай какую-нибудь шкоду совершить! Черномор запрыгнул на полку, прошёлся по ней с грацией великой танцовщицы, потом присел, поелозил задом и перепрыгнул на другую полочку.
- Морда, я вообще-то по полкам ползать не разрешаю.
Кот посмотрел на меня как на мышь, устроившую купание в кошачьей поилке, но я решила придерживаться образа строгой хозяйки. А вдруг, мне однажды повезёт, и Черномор и правда поверит в то, что я его хозяйка, а не кормушка-чесалка-подставка для сна?! А что, бывают же чудеса на белом свете!
Мне едва ли не в лоб прилетела увесистая бутылочка из непрозрачного тёмного стекла, я еле успела подхватить её, при этом непостижимым образом заехав себе ладонью по носу.
- Морда, ты что творишь? Можно подумать мне тут без тебя погрома мало!
Кот обиженно повернулся ко мне задом, буркнув:
- Вот так всегдау, помогаешь, помогаешь, а вместо благодаурности сплошные упрёки и укоры. Одно слово: ведьма!
Я фыркнула, поднесла склянку к глазам, придирчиво изучая её на просвет. Стекло тёмное, на просвет ничего не видно, запечатано обычной деревянной пробкой, у меня таких много. Мрак, ну надо было всё-таки себя заставить и подписать каждый пузырёк чтобы не мучиться, вспоминая! А я, дура наивная, всё на память свою расчудесную надеюсь: мол и так всё помню, зачем лишний раз себя утруждать! Вот и гадай теперь, чем эта бутылочка так Морде по сердцу пришлась.
- Вода так заговор-р-рёная, - буркнул Черномор, разваливаясь на полке и небрежно вылизываясь. – О прошлом годе к тебе кикимора из Гнилого болота приезжала, так оставила. Сказывала, шибко чудодейная водица, другой такой на всём свете не сыщешь.
Я с трудом отколупала пробку, принюхалась и тут же с брезгливым приглушённым возгласом отстранилась, чуть не выронив пузырёк. На меня пахнуло самым настоящим могильным смрадом, даже глаза заслезились. Фу, гадость!
- Подлей этой водички начальнику стр-р-ражи, он от тебя и отстанет, - Черномор перевернулся на спину и стал сосредоточенно шкрябать когтями верхнюю полку.
Да уж, после такого «угощения» Огнецвет с горшка дня три точно слезть не сможет. И это в лучшем случае. В худшем же наш начальник стражи отбросит копыта, и меня отправят на костёр как отравительницу. Я зябко передёрнула плечами, вспомнив, как три года назад, уже осенью, проводилась показательная казнь немолодой женщины, обвинявшейся в отравлении целого почтенного семейства. Только много позже просочился среди жителей шепоток, что семейка отравленная сильно мешала господину градоправителю, а сожжённая просто удачно подвернулась под руку. Конечно, долго порочащие честь градоправителя слухи не продержались, сплетников вычислили, выпороли, особо ретивым подрезали языки, на том дело и кончилось. Лично я из всей этой истории сделала два вывода: во-первых, не знаю, как в других городах, а у нас привит сила, основывающаяся на практически безграничной власти. И надеяться на такие высокие материи как благородство и справедливость глупо. Второй же вывод логично следовал из первого: если хочешь чувствовать себя хотя бы в относительной безопасности, нужно в полной мере овладеть ведьминским искусством. Я училась, при каждом удобном случае хватаясь за старинные трактаты, варила зелья, хрипя и кашляя от дыма и едких паров, колдовала до головокружения и чёрных мушек перед глазами. Через год специально собранный ковен подтвердил, что я стала признанной ведьмой, стражники перестали меня задирать на улице, даже начальник стражи старался лишний раз ко мне не соваться. А полные смертельной усталости измученные болью глаза казнённой женщины вижу во сне до сих пор…
Я передёрнула плечами и, задумчиво покачав склянку в руке, решительно закрыла её и со стуком поставила на стол:
- Нет уж, ничего Огнецвету подливать я не стану. Мерзко это
- Зр-р-ряу, - недовольно мявкнул кот, со стуком спрыгивая на пол, - он тебя жалеть не станет, всенепременно отыграется.
Мрачное пророчество Черномора начало сбываться уже вечером. Стражники, в кои-то веки раз совершавшие обход, угодили в какую-то лужу и, не долго думая, сгребли за шиворот бедолагу, у дома которого эта злосчастная лужа находилась, растянули его по плетню, спустили порты и всыпали двадцать горячих на потеху охочим до дармовых развлечений зевакам. Выскочившей из дома на защиту супруга жене изодрали платье и изваляли в грязи, щедро награждая пинками. Во время расправы женщина визжала так пронзительно, что у меня чуть стёкла в окне не полопались. После очередного вопля моё терпение с треском лопнула, я ногой отодвинула ведро, расплескав мыльную воду, и со шваброй наперевес бросилась к двери. Черномор угрожающе заурчал, тигриным прыжком преодолевая расстояние от кресла, на котором лежал, развалившись и выпятив брюшко до двери и так сверкнул на меня глазами, что мне на миг стало страшно. Я растерянно опустила своё грозное оружие, но тут на улице раздался очередной вопль, и я опять воинственно вскинула швабру:
- Морда, пусти!
- Не пущ-щ-щу, - кот опять сверкнул глазами, распушил хвост, - не понимаешь разве, дур-ра, что они специально тебя провоцир-р-руют?! Или хочешь под суд попасть за нападение на стр-р-ражников? То-то у Огнецвета р-р-радости будет, ведьма сама попалась, делай с ней, что хочешь!
Я скрипнула зубами, отшвырнула швабру в угол и стиснула голову ладонями так, словно это был орешек, который мне нужно было раздавить:
- И что мне делать? Прятаться, как крысе в углу?
Висящее в комнате зеркало ожило, в его гладкой поверхности отразилось печальное сморщенное старушечье лицо:
- Поверь мне, милая, отступление далеко не всегда ожидает поражение. Пушшай начальник стражи отыгрывается на тех, кто смеялся над ним сегодня днём, придёт время, и ты ему за всё заплатишь от всей щедрой ведьминской души.
Я опустилась на пол, обхватила руками колени и тихим эхом повторила:
- Придёт время…
Черномор подошёл ко мне, боднул мохнатой головой, нагло напрашиваясь на ласку, потом нахально ввинтился башкой в мою ладонь, гладь, мол. Я машинально принялась почёсывать кота, слушая постепенно нарастающее гудение, словно внутри Черномора завёлся большой сердитый шмель. Тоска постепенно проходила, из осколков отчаяния медленно но верно выплавлялась решимость во что бы то ни стало наказать обнаглевшего начальника стражи. Как там кот сказал, нужно водицы Огнецвету в питьё плеснуть? Да запросто! За то, что он и его люди творят, я вообще весь флакон вылить готова, а то и несколько для пущего эффекта! Я встала, смахнула выступившие на глаза слёзы злости и обиды и, подхватив Черномора на руки, принялась почёсывать его за ухом, обдумывая план отмщения. Не так-то это и просто нагадить влиятельному человеку так, чтобы ему небо с овчинку показалось, а на тебя даже лёгкого подозрения не падало! Но я же умница, я обязательно что-нибудь придумаю.
