Не грози свахе! (СИ) - Малахова Валерия "Валерия_Малахова"

Вот уж чему радоваться лла Ниахате не хотела совершенно, но помалкивала, чтобы не сердить старую сваху, которую полюбила всем сердцем. Сейчас же, когда в Одакво к ней подчас обращались и люди наместника, она, наконец, поняла: да, лла Акубе говорила верно. Мудрость старых людей хотя и не похожа на полноводный поток, зато в этом древнем кувшине сокрыто по-настоящему драгоценное вино. Теперь лла Ниахате в полной мере осознала правоту наставницы.

И сейчас требовалось приложить все старания, чтобы помочь несчастным влюблённым воссоединиться. Вот есть же на свете несправедливость! И семьи согласны, и молодые люди друг к другу тянутся, но нет, нужно их разлучить, не дать сойтись, жить счастливо, деток родить! Лла Ниахате терпеть не могла такого. Она костьми ляжет, но сведёт Соголон с Тунка-Менином!

Это решение окончательно помогло лла Ниахате забыть о непутёвом кузнеце и сосредоточиться на делах куда более важных. В частности — на визите к колдунье, лла Джуф.

3

О ньянга говорили всякое — и доброе, и злое. Не без причины, поскольку ньянга не были ни злыми, ни добрыми. Они могли вызвать дождь и погубить урожай, вылечить и навести порчу, поднять мертвецов и успокоить их. Делали это ньянга за плату, а потому вина и ответственность за их поступки лежала только на том, кто обратился к колдуну. Если ньянга начинал заниматься волшбой просто так, или преследуя свои собственные цели, то вскорости он сходил с ума, и уже другие колдуны останавливали безумца, заставляя его навеки потерять способности. При этом жизнь или смерть бывшего колдуна уже не имели никакого значения — лла Ниахате доводилось однажды видеть пускающего слюни и мычащего мужчину, слепо шарящего руками вокруг себя. Ему кидали объедки, и он грыз их, точно пёс. Лла Ниахате спросила тогда у знакомых, кто этот несчастный, и ей ответили, на всякий случай сплюнув и сотворив знак-оберег от злых духов:

— Бывший ньянга. На его скот напал мор, и он начал лечить своих коров. Теперь духи отвернулись от него, он совсем беспомощен. Скоро помрёт, наверное.

Лла Ниахате тогда удивилась несправедливости жизни. Бедный человек даже дурного никому сделать не хотел! Но магия едина для всех, и духи беспощадны к нарушителям её законов.

Скорее всего, лла Джуф не пыталась обмануть духов, но и тех пожертвований, которые ей доставались, хватило, чтобы жить в большом трёхэтажном доме, обнесённом каменным забором. С железных острых кольев, равномерно вбитых в этот самый забор, грозно скалились черепа. В ночное время провалы их глазниц светились холодным зелёным светом, сейчас же они выглядели вполне себе мирно — насколько может выглядеть мирно человеческий череп.

Со двора доносились обыденные звуки мирной жизни: квохтали курицы, замычала корова, всхрюкнула свинья... Да уж, с лёгкой завистью подумала лла Ниахате, ньянга хорошо устроилась. Ей и воров-то бояться не нужно: какой дурак полезет обносить колдунью? Но зачем тогда забор? Что лла Джуф скрывает?

Впрочем, если подумать, ньянга может не дом охранять от воров, а город от того, что прячется в доме. Не случайно половина черепов обращена глазницами во двор!

Лла Ниахате постучала в калитку, обитую бронзовыми листами. Звук вышел гулким и зловещим, как и положено, когда стучишься к ньянга. Во дворе моментально всё затихло, лишь кудкудакнула разок заполошная курица — и смолкла, будто кто ей глотку передавил. А затем калитка медленно, со скрипом распахнулась.

Разумеется, за ней никого не было. Лла Ниахате пожала плечами и направилась к дому по дорожке, выложенной чёрными плитами. Когда она наступала на каждую из них, та на миг вспыхивала красным, а затем медленно гасла. В итоге лла Ниахате шла словно по горящим углям или по каплям крови.

Во дворе было пусто: ни куриц, ни свиньи, ни коровы. Невидимые они, что ли? А может, мёртвые вообще? Или это духи голос подают?

Удивляться лла Ниахате удивлялась, а вот бояться не спешила. У неё на шее и на бёдрах висели очень сильные мути — обереги, что дал ей заезжий колдун, когда она нашла ему череп его учителя. Известное дело: после смерти ньянга как бы не совсем умирают, а могут оставлять свою душу и память в какой-нибудь кости. Покойный ньянга сильный был, сумел в черепе остаться. И обиделся на ученика за недостаточную почтительность. Улетел — и поминай, как звали. Никакая магия не поможет: уж учитель-то все повадки и приёмы ученика знает! А без черепа возвращаться домой колдуну тоже никак. Всё село на смех поднимет — дескать, вот ведь какой растяпа, с черепом договориться не сумел! Что теперь, целое село убивать? Колдун, понятное дело, мог и так поступить, да только в селе тесть с тёщей жили. Их со свету сведёшь — жену тоже убивать нужно, а жена хорошая, жалко.

Как лла Ниахате тот череп повсюду искала! А как, найдя, уговаривала обратно вернуться, какие золотые горы сулила! Уламывала больше пары суток, зато и награду получила отменную — пока на ней эти мути, никто не в состоянии сглазить городскую сваху, или же заслать к ней злых духов, чтобы те по своему обыкновению принялись всячески вредить.

Похоже, лла Джуф это понимала. Открыла дверь в дом, не успела лла Ниахате постучаться. Глядела колдунья неприязненно, губы поджала, но не хамила и не ругалась.

Выглядела лла Джуф куда старше своих лет — волшба накладывает отпечаток на ньянга, старит их очень рано. Зато и живут колдуны по сотне лет, а то и дольше — на сколько магии хватит. Седые волосы лла Джуф торчали из-под чёрного тюрбана неопрятными пучками, большой плоский нос занимал почти всё лицо, а маленькие хитрые глазки, казалось, хотели нанизать посетительницу на два невидимых ножа. Но та сдаваться не собиралась.

— Здравствуй, соседка! — радостно сказала лла Ниахате. Конечно, ньянга жила на другом конце Одакво, но в одном ведь городе, а стало быть — соседи. — Как поживаешь?

Лла Джуф явно озадачилась, но всё же неприветливо проскрипела:

— И тебе здравствовать. Зачем пришла?

— Ну как же «зачем»? Ты ньянга, великая и грозная, — лла Ниахате изо всех сил старалась выглядеть абсолютно серьёзно. — По делу пришла, принимай давай. Вот тебе лепёшка из сорго, видишь, я с миром иду. С тебя чай.

Колдунья явно не была рада такой посетительнице, но законы у магии строги: ньянга должны выслушать каждого, кто к ним приходит по делу. Потом, ежели условия не подходят, можно и отказать просителю. Видимо, лла Джуф подумала именно об этом, поскольку растянула губы в улыбке, которая изо всех сил притворялась приветливой, да только выходило у неё плохо.

— А-а, ну если по делу, так давай, проходи, дорогая гостья. Соседям, кхм-кхм, я помочь всегда рада. Уй, какая лепёшка хорошая! Сама пекла?

— Служанка моя, — с достоинством отвечала лла Ниахате. — Сама я давно уже не готовлю. Мужа нет, детей нет, зачем стараться?

— Верно, всё верно, — захихикала лла Джуф. Смех её походил на кваканье ядовитых жаб, когда те с началом сезона дождей ищут себе пару. — Умна ты, соседка, ох, умна! Ну, давай чаю выпьем, иди сюда.

— Ай, соседка, — отвечала на то лла Ниахате, следуя за колдуньей вглубь дома, — как бы ни была я умна, до тебя мне далеко. Ты с духами разговариваешь, они тебе, небось, поведали всю мудрость земли и неба!

«Вот только поняла ли ты эту мудрость, старая дурёха?» — мысленно вопросила при этом лла Ниахате. Вслух ничего подобного, разумеется, не сказала. Ни к чему оно — говорить ньянга, что именно ты о ней думаешь!

— Ну-ну, соседка, к чему столько лести? — пуще прежнего разулыбалась лла Джуф. — Сладкими словами мою цену не собьёшь, беру я за услуги дорого.

— Соседка, — притворно нахмурилась лла Ниахате, — ай, зачем обижаешь? У меня и деньги есть, и шкуры, и еды — полон подвал! Заплачу полную цену, ведь понимаю, чьи услуги хочу купить. Чай, не дворника нанимаю во дворе подмести!

— Это верно, соседка, это верно! Духи — они уважение любят.

— Да конечно, соседка! Вот я и пришла к тебе со всем своим уважением, чтоб ты им пода... — лла Ниахате осеклась. Ну надо же, как злые духи за язык поймали! Эх, осторожней надо быть, осторожней!