Анна Завгородняя - Помощница Ведьмака. Навь. Том 3
- Хватай его!
- Начисть выскочке рыло! – звучали крики со всех сторон, но Генрих не позволял себе отвлечься. Все его внимание было сосредоточено на человеке-горе по имени Богдан.
Охранник заведения надвигался и неожиданно для Генриха, сделал резки выпад. Длинные руки громилы мелькнули в опасной близости от челюсти князя. Едва успев увернуться, он присел и ударил в открывшийся бок противника, вложив всю свою силу в этот удар. Богдан пошатнулся, повернулся, выставив блок. Зло сверкнул глазами и снова ринулся на Генриха.
Молодой князь прогнулся, пропуская удар, просвистевший над его головой, а затем все же получил кулаком чуть ниже области печени. Острая боль заставила согнуться пополам. Генрих схватился за бок, а Богдан снова сделал замах, от которого князю удалось уйти.
- Ну, давай! Бей его! – прокричал кто-то из толпы и этот крик был подхвачен множеством голосов. Кажется, никто не ставил на Генриха, да оно и понятно. Одного взгляда хватило бы, чтобы понять, кто из противников сильнее. Да вот только князь сдаваться не спешил и продолжал придерживаться свей тактики, подмечая, что его противник уже дышит тяжелее и двигается не так легко, как прежде.
«Вот и хорошо!» - подумал молодой мужчина, мысленно похвалив себя за смекалку. Порой ум мог возобладать над силой, и князь это хорошо понимал. Пора было действовать и Генрих пошел в атаку.
Налетел на Богдана, снова удивив здоровяка. Нанес серию ударов, пока уставший мужчина заносил огромные кулаки для встречной атаки. В довершении, отскочив и оттолкнувшись от Богдана, Генрих ударил его ногой под колено. Внушительно так ударил и великан пошатнувшись, упал на одно колено. Генрих налетел снова, но Богдан изловчившись, схватил князя на ногу, дернул на себя и повалил на землю, намереваясь навалиться всем своим немаленьким весом на более мелкого Генриха. Князь с проворством змеи перекатился в сторону за мгновение до того, как на землю, где он всего секунду назад лежал, повалился мужчина гора.
Толпа снова подняла гвалт, только Генрих не отвлекался на шум и не пытался понять, чью сторону принимает мужичье. Сейчас важным была победа.
Вскочив на ноги, князь ринулся на противника и ударом ноги пригвоздил Богдана к земле, а затем упал камнем сверху, перехватив локтем горло. Сдавил, задрав голову мужчины, потянул на себя, словно в попытке отделить от тела, и Богдан захрипел, а затем попытался руками достать врага. Не получилось. Генрих еще сильнее сдавил горло охранника.
-Пусти! – расслышал он через хрипы.
Толпа ликовала, орала, кто-то даже засвистел. Генрих не чувствовал холода, а только одну странную эйфорию, охватившую его от чувства своего превосходства. Да только она прошла слишком быстро, когда князь расслышал среди хрипов Богдана, слова его противника.
- Пусти…мне эта работа нужна…у меня дома детишек пятеро… - и снова попытался достать Генриха.
- Врешь! – просипел в ухо громиле молодой князь.
Богдан дернулся в руках Генриха, попытался освободится от жесткого захвата и затих, смирившись только после недолгой борьбы. Бывший волкодав отпустил противника и устало поднялся на ноги, выругавшись. К нему уже спешил Лех и люди что-то кричали. Кажется, их симпатии изменились, но князю уже было не до этого. Он покосился на хозяина таверны, почувствовав, как мужчина положил свою руку ему на плечо.
- Ты доказал! – произнес пан Дыблик, а Генриху стало не по себе. Что, если Богдан говорил правду? Тогда ему такая победа и даром не нужна!
Он снова выругался.
- Я беру тебя! – произнес Лех и улыбнулся. – Вот уж не думал, что кто-то когда-нибудь уделает нашего Богдана!
- А что, у твоего охранника и правда пятеро детей? – зачем-то спросил Генрих.
- Да. Своих трое и двое брата, что умер с женой прошлой весной от лихорадки, - отмахнулся хозяин, - тогда много народу померло.
-А.ааа, - зачем-то протянул Генрих, понимая, как глупо это звучит, а затем отошел от пана Дыблика и нагнулся к Богдану, который продолжал лежать на земле, смешанной со снегом и смотрел куда-то в небо.
- Вставай, - Генрих протянул поверженному противнику руку. – Что сразу не сказал?
Богдан покосился на протянутую руку, а затем сел и чуть улыбнулся.
- Не думал, что ты такой прыткий окажешься!
- Так надо впредь думать! – и Генрих улыбнулся в ответ, а Богдан принял его руку и поднялся, отряхиваясь.
- Ты заслужил эту работу, - сказал чуть позже, оглядываясь на гостей таверны, что насытившись зрелищем возвращались в тепло дома. И только пан Лех стоял и смотрел на обоих мужчин, чуть прищурив глаза.
- Такая работа мне не нужна, - отмахнулся князь. – А тебе детей кормить.
- Ты уж прости! – извинился охранник и оба посмотрели на Дыблика, что ждал их, продолжая стоять на снегу.
- Что-то я ничего не понимаю, - заявил раздраженно пан Лех, заметив, что два мужчины, еще недавно мутузившие друг друга в снегу и грязи, теперь разговаривают, словно закадычные друзья. Это ему не нравилось. Он вообще не любил то, что не понимал. А не понимал он в этой жизни многое.
- Пойдем в таверну, - Богдан кивнул на двери, - раз такое дело, с меня обед и постой.
Генрих покачал головой.
- Что-то мне не очень хочется оставаться здесь с ночевкой! – сказал он.
- Это решаемо! – Богдан пристально посмотрел на своего бывшего противника и чуть улыбнулся.
- Эй, что вы там как истуканы стоите? – крикнул пан Дыблик, хмуря брови. – Ты Богдан, теперь свободен!
-Не спеши, - ответил ему Генрих. – Давай сперва пойдем в зал и поговорим.
- А что тут говорить? – удивился Лех. – Проиграл, значит худший.
Генрих и Богдан переглянулись и пошли к хозяину таверны.
«Внутри поговорим!» – решил князь. Торопится он не стал.
Глава 2.
Этим вечером Агнешка прислала за мной, пригласив отужинать с ней в ее комнате. Я не могла отказать, да и чувствовала себя немного отдохнувшей, поскольку вернувшись из конюшни, где вычистила и накормила Призрака, я завалилась спать и проснулась только после заката от громкого и требовательного стука в дверь.
На мой вопрос, кто это там так желает видеть меня, двери открылись, пропустив Еву.
- Если спать после заката, будет плохое настроение и головная боль! – зачем-то сказала она.
Я пожала плечами. Мне сон помог. Голова совсем не болела, хотя тело все еще было уставшим и требовало оставаться в постели до самого утра, но слова панны Возняк напрочь прогнали эти мечты и надежды.
