Ольга Ильина - Последняя из рода Леер - 4
— Майк, ей надо руки замотать. Словно обожглась.
— Зачем? — спросили оба, почти хором.
— Затем, что Мила, оказывается, сестре каждый день писала. А мы не знали.
— А я говорил, что мы можем на мелочи проколоться. А тут еще анвары эти… Они все наши личины снимут в два счета.
— Хватит паниковать, — прикрикнула Жанна, — Нам главное — этот день пережить. А дальше, посмотрим.
Она подошла к комоду, открыла ящик, который принесла с собой и достала бинты. Даже настойкой полила для пущей убедительности. Все, чтобы придать большей достоверности образу. И все же Ясмина была другой. Как бы она ни старалась, полностью скопировать образ принцессы не получалось. Мила была порой такой разной, но во всем присутствовало это… аристократизм, какой-то налет безмятежности, степенности, воспитанности. А Ясмина более порывиста, более резка в жестах. Конечно, не знающий ее близко не заметит разницы, но она подмечала все. А может, она слишком предвзята. Жаль, совета было спросить не у кого.
— Нет, не опускай слишком резко голову.
— И всегда старайся смотреть в глаза.
— И без испуга, пожалуйста.
— Словно заяц затравленный. Майк, ты можешь это исправить?
— Придать силы в глаза? Я не волшебник.
Жанна понимала, но продолжала вновь и вновь подправлять поведение и жесты принцессы. А за два часа до ужина выгнала Майка и заставила Ясмину принять истинный облик.
— Не бойся. Все будет хорошо.
— Если я смогу сыграть эту роль, — грустно улыбнулась девушка, — Я верила, что получится. Почти привыкла к свободе и потеряла бдительность. А тут он…
— Где он тебя нашел?
— На границе Свера. Но словно знал, что я подамся именно туда. До сих пор не могу понять, почему не убил. Ведь тогда он мог бы быть свободен.
— Но тогда бы ты не могла так хорошо играть чужую роль. Кто кроме тебя сможет так искренне сыграть жену морийского короля.
— Только настоящая принцесса, — ответила девушка, — Вы знаете, где она?
— Нет. Но я уверена, что с ней все в порядке. Лучше, чем с нами. Мы все здесь заложники. Я только надеюсь, что не станем узниками.
Ведь заложники нужны. Их берегут, а пленников убивают в силу их бесполезности.
Они больше не говорили. Жанна предоставила ей немного времени, чтобы настроиться, прийти в себя, подумать. А через час принцесса Элиани вышла из своих покоев в сопровождении верных друзей, чтобы сыграть самую главную роль в своей жизни.
* * *— Мила, — воскликнула Сима, едва увидев сестру. Хотела подбежать, обнять, убедиться, что с ней все в порядке, но мама придержала. Чертов этикет. Уж Сима видела, как дрожат руки матери в неодолимом желании сделать то же самое.
Лестар поднялся и подошел к жене, чтобы прикоснуться губами к руке, затянутой в перчатку и проводить к ее месту, рядом с ним. Она шла спокойно, слегка улыбаясь знакомым, и позволила им во всей красе рассмотреть себя.
Она не говорила, скорее слушала, о чем говорила местная знать, и почти не ела. Лестар заметил. Хотел что-то спросить, но не рискнул. Было в ней что-то зыбкое. Он даже не мог на нее спокойно смотреть. Да, знал, что это не она, а сердце не желало понимать, что это всего лишь иллюзия. И тело не желало, и мысли, и душа. Почему? Неужели иллюзия может заменить реального человека?
— Как вы себя чувствуете? — обратился один из советников к принцессе.
— Прекрасно, — ответила она, хотя бледность щек, синева губ и немного замученный взгляд говорил об обратном. Впрочем, это заметили только самые близкие.
Ужин прошел в каком-то тревожном оживлении. Ей не нравилось это. И в висках стучало. Она не могла дождаться момента, когда же все это закончится. И как только стало прилично встать и уйти, она поспешила к выходу. Лестар не удерживал. Хмурился только. Но не мог ее ни в чем винить. Она играла безупречно. Даже он поверил в придуманную самим собой ложь. И впервые пожалел об этом.
Королева Элиани и Сима также поспешили к выходу, чтобы застать любимую дочь и сестру одну.
Но то, что они увидели в ее покоях, действительно убедило их в том, что Лестар не шутил, говоря, что она больна. Вот только дело было вовсе не в заклинании.
Ее рвало. А темнокожая служанка подбирала волосы, помогая принцессе, и гладила ее по плечу.
— Милая, — проговорила шокированная королева.
— Все в порядке.
— Какое там, ты же сейчас весь свой ужин выплюнула, — заметила Сима и поджала губы.
— А ты так и осталась маленькой занозой, — беззлобно ответила Милава, — Мама, вы совсем не прививаете ей хороших манер? Чему ты только учишься?
— А я не хочу учиться. Пусть я буду дикаркой, как зовет меня иногда отец, но не предам себя ради…
— Вы пришли обвинять меня или поддержать?
— Конечно, поддержать, — откликнулась королева, а потом потянулась и прижала дочь к себе, как в детстве, как можно крепче, чтобы представить на миг, как забирает себе ее боль и печаль, защищает от всего в своих объятиях, дарит хоть песчинку того далекого безмятежного детства. А потом королева дернулась и посмотрела в глаза дочери. Чтобы через минуту ее глаза расширились от понимания и непонимания одновременно. Как же так? Неужели этот подонок заставил?.. Причинил боль, вред? Или она сама пошла на это? Почему?
Все эти вопросы отражались в глазах матери, но Мила лишь слабо улыбнулась и отрицательно помотала головой.
— Пойдем Сима, Миле нужно отдохнуть. Ты посмотри, насколько она бледна. Выздоравливай, доченька. А мы придем завтра.
Мила кивнула. Благодарно посмотрела на мать, которая поняла, не могла не понять ее секрет, и, когда за гостьями закрылась дверь, устало сползла по стене и закрыла голову руками. Ее снова тошнило. И душа разрывалась на части.
— Спасибо тебе.
— Вы играете в опасную игру, принцесса, — ответила Ясмина и подала настоящей принцессе Элиани травяной напиток.
— Я знаю. Но сейчас это нужно.
— Но почему вы не расскажете своим друзьям? Они бы…
— Они и так слишком сильно во всем этом погрязли. Я не стану их вмешивать. Не в это. Если Лестар поймет или хотя бы предположит, что все это время его водили за нос… я не смогу помочь.
Она попробовала напиток с привкусом горечи и соли. Или это из-за слез, которые упрямо бежали по щекам, как бы она не стремилась их побороть. Ей было плохо. Весь этот месяц. И Яр… Сейчас, вдали от него она понимала, что сделала самый правильный выбор. Что бы стало с ними через год, два, десять? Лестар всегда бы стоял между ними. Всегда. Тем более сейчас, когда она знала то, что знала.
Да, он говорил, убеждал, и она до сих пор слышала его голос полный боли и горечи:
