Ольга Булгакова - Нелюбимый мной, нелюбящий меня (СИ)
— Анор Бенноус, он такой… надежный, — высказалась женщина, сделав ударение на последнем слове. — На него можно положиться.
— Я заметил это, — согласился муж. — Думаю, нам с ним повезло.
Виконтесса как-то странно то ли скривилась, то ли улыбнулась, но ничего не сказала. Постепенно все нейтральные темы закончились, и разговор сошел на нет. Киргам, хмуро покосившись на спутницу, распрощался с нами и повел даму к террасе, на которой были расставлены столы с горячими напитками и закусками.
Мы гуляли по зимнему снежному дворцовому саду, раскланивались со знакомыми. Недалеко от террасы у одной из беседок заметили лорда Кадруима. Эльф что-то спокойно говорил тому самому гоблину, которого я видела вчера. Собеседник Посланника казался расстроенным, но, заметив нас, гоблин сделал вид, что ничего особенного не происходит.
— Ах, леди Мирэль, лорд Нэймар, — эльф улыбнулся нам. — Рад встрече. Позвольте познакомить вас с послом Его Величества Сероха, Повелителя гоблинов. Перио Баркем, — указав на нас, лорд продолжил: — Герцогиня и герцог Аверские.
— Рад знакомству, перио. Это большая честь для нас, — с поклоном поприветствовал посла Нэймар. Меня смутило это обращение по имени, но потом выяснилось, что 'перио' — титул. Буквально это слово переводилось как 'советник'.
Голос гоблина был приятным и мелодичным. От представителя народа, уделяющего такое внимание звукам, я и не ожидала иного. Перио был вежлив, но долго разговаривать с нами не захотел. Сказав лишь пару общих фраз, раскланялся и отошел. Взяв на террасе чашку горячего чая и пару пирожных, посол не пожелал остаться в толпе, а попытку маркизы де Марсо заговорить с ним пресек на корню. Я заметила, что гоблин, устроившийся на ближайшей скамейке, то и дело посматривал в нашу сторону. Очевидно, единственным, с кем он хотел в тот день общаться, был лорд Кадруим. Судя по серьезности и задумчивости Баркема, тема была неприятная.
— Я видел, вы уже познакомились со Змеей, — начал Посланник.
— Со Змеей? — переспросил Нэймар, нахмурившись.
— Виконтесса Бьянка Корми очень любит разнообразные яды, — пояснил лорд. — И умело ими пользуется. Вы слышали о смерти ее отца?
— Очень немного, — осторожно ответил муж.
— А многого никто и не знает, — чуть улыбнулся лорд. — Просто в один прекрасный день граф Корми получил посылку от дочери. Кажется, это были какие-то сладости. Попробовав подарок, граф ушел в свой кабинет. Через час потребовал сильно протопить помещение, жалуясь на жесточайший холод. А еще час спустя нестарый здоровый граф совершенно безболезненно отправился к праотцам.
— И против нее не ведется дело? — удивилась я.
Посланник, склонив голову на бок, хитро улыбнулся:
— Нет. Конечно, можно сказать, что в смерти графа виноваты сласти. Но маркиза де Марсо и Его Величество считают, что это простое совпадение.
— Какая интересная позиция… — пробормотал Нэймар.
— Воистину, — согласился лорд Кадруим.
— Виконтесса не унаследовала титул? — после недолгой паузы спросил Нэймар.
— Пока нет, — покачал головой Посланник. — Но только пока. Ведь ее старший брат, граф Корми, умер лишь три месяца назад.
Мы с мужем переглянулись. Он был встревожен, а меня такие новости испугали.
— Тоже яд? — коротко уточнил Нэймар, снова повернувшись к собеседнику.
— Конечно, — губы лорда искривила ироничная усмешка. — Конечно. Хотя говорили, что молодого человека задушили. Даже подозревали одну служанку, якобы убившую графа из ревности. Не думаю, что хрупкая девушка смогла бы задушить сильного крепкого молодого мужчину. Кроме того, доказательств ее вины не было. Виконтессу все чаще стали называть отравительницей, кто-то из ныне опальных вельмож даже спросил у короля, почему ей так и не предъявили обвинение. Но тут отрицавшая все служанка призналась в убийстве, ее арестовали и осудили.
— Интересно, — хмыкнул Нэймар.
— Дальше лучше, — заверил Посланник. — На следующий день после вынесения приговора девушка исчезла, а в деле не сохранилось ни единого описания ее внешности. А еще через неделю из суда пропали все документы по этому делу.
— Чудесно, — покачал головой Нэймар. — Чудесно… 'Мешок со змеями'…
— Прекрасное определение, — согласился лорд Кадруим.
— А какая роль в этой истории отводилась секретарю? — спросила я, вспомнив слова женщины о Бенноусе.
— Секретарю? — лорд удивленно приподнял бровь. — Не знаю. В этом мире слишком много неслучайных совпадений, не хотелось бы, чтобы ваш секретарь оказался одним из них.
После полудня ставили пьесу. Все-таки у Его Величества тяга к переодеваниям. За три часа, которые шло представление, монарх, игравший главную роль, менял костюмы четыре раза. Сюжет постановки был незамысловатым, но, тем не менее, пьеса получилась очень познавательной. Ведь на сцене оказались самые важные лица людского королевства. Маркиза де Марсо играла добродетельную сестру отважного рыцаря-короля. Ее муж, хранитель тайной библиотеки, был опекуном прекрасной девы — возлюбленной рыцаря. Камилла О´Нори, привлекательная рыжеволосая женщина, исполнявшая роль девы, уже четыре года была фавориткой короля. Верного спутника и помощника рыцаря играл Аджер де Марсо, монарший племянник. Вместе положительные герои боролись за счастье со злодеями. Как пояснил позже лорд Кадруим, все вельможи, игравшие отрицательные роли, были в немилости. Степень опалы соотносилась с тем, насколько злодейской была роль.
Во втором акте появился еще один положительный персонаж. Волшебница. К моему огромному удивлению ее играла отравительница-виконтесса. Если королевская семья ей так симпатизирует, то почему Змея еще не стала графиней? Сомнений в том, что Бьянка скоро получит вожделенные титул и права на земельный надел, у меня не было. Но тревожное ощущение, что все это будет еще и наградой за какую-то услугу короне, возникло.
После пьесы были танцы, ужин, множество разговоров и новых знакомств. Выяснилось, что милейший 'павлин', вчерашний кавалер Виолетты, был Аджером де Марсо. Казалось, он увлекся девушкой, по крайней мере, старался от нее ни на шаг не отходить и всячески проявлял расположение. Виолетте и госпоже Сольде это очень льстило, они уже строили планы, хотели подольше задержаться в столице… Конечно, мы разрешили им погостить в доме и после нашего отъезда. Но если в искренность непосредственной девушки я верила, то чувства Аджера казались мне больше показными. Было в нем что-то алчное и подсознательно неприятное, как в его матери. Но вмешиваться я не собиралась, надеясь остаться просто сторонним наблюдателем.
