Александра Лисина - Не выходите замуж на спор
— Ты погоди листать. Ты словами перескажи, — нетерпеливо спикировал вниз Шмуль, и на стареньком столе совсем не осталось места.
Я с готовностью уселась на скрипучее сидение и кивнула.
— Лады. Суть в том, что любое родовое проклятие — это проклятие высшей степени с прямым направленным воздействием, согласны?
— Само собой, — с умным видом протянул Зырян, облокотившись на жалобно скрипнувший подоконник. — Иначе в потомках не закрепится.
— А еще во всех книгах говорится, что проклятия такого уровня — неснимаемые…
Шмуль настороженно коснулся корешка.
— Я тоже слышал. Но засомневался, потому что, как ты говорила Кобре, в этом случае проклинательница, скорее всего, погибла бы, а мне совершенно точно известно, что она не пострадала. Поэтому я и решил, что есть какая‑то лазейка, и, возможно, не все родовые проклятия нельзя снять.
— Ты был прав, — довольно улыбнулась я, выразительно похлопав по толстому корешку. — И я совсем недавно это выяснила.
— Дай, я тоже посмотрю, вдруг ты что‑нибудь упустила? — тут же загорелась Улька и, с трудом взвалив толстенный фолиант на плечо, единолично заняла Мартиновскую кровать. — Ты давай, рассказывай… мне тоже интересно послушать… а я пока буду искать и, может, что‑то еще добавлю…
— Вообще‑то, я читал эту книгу, — неожиданно нахмурился фей. — Но не помню, чтобы там было что‑то толковое.
Я пожала плечами.
— Мелким шрифтом написано. Потому и найти никак… жаль, я сглупила — закладок не оставила. Но, если поверишь мне на слово, готова пересказать почти дословно.
В глазах Шмуля мелькнуло сомнение, но он все же кивнул.
— Давай. Все равно другие варианты не сработали.
— Я нашла одно место, где говорится об отсроченных проклятиях девятой ступени, способных воздействовать на род аналогично тем, что относятся к десятой, — торжественно сообщила я. — При этом силы на него затрачивается гораздо больше, эффект тот же, но риски для проклинателя сведены к минимуму!
— Такого не бывает! — протестующе вскрикнула баньши. — Ступень не может меняться! Законы мироздания нерушимы!
— Я не говорю о смене ступени. А всего лишь сообщаю, что есть родовые проклятия, которые не относятся к высшим. Чуешь разницу? А раз так, то они подчиняются общему правилу снятия…
— Которое утверждает, что снять проклятие должен тот, кто его наложил, — деревянным голосом закончил Шмуль. — Хель, а ты уверена, что это — мой случай?
Я пожала плечами и честно ответила:
— Нет. Но я натолкнулась на описание очень похожего родового проклятия, затрагивающего "темную" кровь, поэтому и притащила талмуд сюда… Улька, не рви страницы! Если ты что‑нибудь испортишь, нам головы открутят!
— Я не могу найти, где ты такое увидела! Оглавление пустое! — раздраженно отозвалась баньши, ожесточенно листая книгу. — Где это было, Хель? В какой главе?
— Понятия не имею, — так же честно созналась я, умолчав о том, что имела в виду совсем другой учебник, о котором некоторым знать не следовало. — Но если книга не врет, то у Шмуля есть еще шанс почистить кровь и стать обычным "светлым".
Фей с гудением поднялся в воздух и возбужденно заметался под потолком.
— Шансы… не так уж они и реальны, потому что тут слишком много "если"… и вообще, ты можешь ошибаться… проклятие может быть совсем другим… а если и похожим, то за столько лет его эффект мог стать стойким…
— У девятой ступени он не бывает стойким, — тут же отреагировала всезнающая Улька. — Максимум, тысяча лет, не больше.
Шмуль фыркнул.
— Нас прокляли три поколения назад, так что все только начинается. Будет хуже, если проклинательница за это время померла.
— Демоны живут долго, — возразил Васька, с удобством расположившийся на верхней койке. — Но, если что, можно попросить мертвологов нам помочь. Уль, чему вас там Личиана учит? Это реально — призвать душу мертвого демона?
— Угу.
— Тогда демоницу нужно найти! — Шмуль заметался еще быстрее. — Хотя бы для того, чтобы спросить, какое проклятие она использовала! Если оно девятой ступени, ее можно будет убедить… или купить. А если нет… это же элементарно, демонов хвост! Почему я не подумал раньше?!
— Вообще‑то, — дипломатично заметила я, — демоницу можно и призвать, если ты забыл… это намного проще, чем обыскивать все миры в поисках невесть когда пропавшей гадины. Особенно, если она успела помереть от старости или погибла по неосторожности.
— Для вызова желательно знать ее имя, — вставил свое веское слово ангел.
— Да, — поддакнула баньши. — И нарисовать очень сложный круг для призыва, с которым я пока не справлюсь.
Шмуль, перестав маячить у нас перед глазами, двумя руками зарылся в свои короткие волосы и растерянно обернулся.
— Почему сложный?
— Ну, она же как‑то смогла наложить проклятие высокой ступени. Если бы не боялась отката, наверное, и высшего бы сумела, правда? От девятого уровня до десятого совсем недалеко. А значит, демоница вам попалась сильная и опасная. Думаешь, ей понравится, если мы выдернем ее из Преисподней без согласия?
Я со знанием дела закивала.
— В пепел развеет, это точно. Или на куски порвет. А если прибудет в "темной" ипостаси… скорее всего, так оно и получится… мы сто раз пожалеем, что вообще с ней связались. Улька права — защитный круг надо рисовать самый большой и сложный.
Шмуль устало опустился обратно на стол и, подперев рукой подбородок, печально вздохнул.
— Значит, шансов нет?
— Почему? — оторвалась, наконец, от книги баньши. — Если даже Хель говорит, что круг — это вариант, значит, надо пробовать. Только мне ингредиенты нужно кое — какие достать… и у Личианы совета спросить нужно — она тетка опытная… может, что подскажет?
— Точно! — подпрыгнул фей, и в его глазах снова загорелась надежда. — Спроси, Уль — я тебе должен буду!
— Да иди ты… телепортом, — отмахнулась от него баньши. — И учти: призывать демоницу будем, когда я стану сильнее — это раз. И когда закончим УННУН — это два. То есть, как минимум, через три года. За это время нам придется добыть много чего необходимого для призыва, а кое — где и кровушкой своей расплатиться. Если вас это не пугает…
Она обвела строгим взглядом все нашу компанию, но мы только переглянулись и одновременно пожали плечами. Подумаешь, кровушка… ради друзей шкурой рискуют, а тут какие‑то несколько капель.
— Три года — это не тысяча, — просиял Шмуль, когда с молчаливого согласия группы план по его спасения был принят в разработку. — Три года я как‑нибудь потерплю. Спасибо, Уль! Спасибо, ребят! Честное слово, я так вам буду благодарен…
