Константин Аврилов - Я, ангел
– Поздравляю с обретением крыльев, сэр Тиль.
Ничего не случилось, ничего не почувствовал, даже легкой тяжести за плечами. Но каким-то необъясним образом понял: у него крылья. И увидел себя как бы со стороны.
Крылья на загляденье: белые, сверкающие, без единого перышка, наполненные светом, струящиеся, как шарфы летчиков-асов Первой мировой. Незабываемое зрелище. Он стал неотразим. И похвалиться некому.
– Простите, сэр, это какая модель?
Телескоп нацелился в белую сферу, на которой не светилось ни единой звезды:
– Хотели модель Сикорского, сэр Тиль? Носите достойно. Других нет.
Надо же, и совсем не похожи на золотые игрушки из рекламы. Хорошо, что они такие, так намного лучше. Эти Тине могут понравиться, а те было бы стыдно вытаскивать из-за спины. Иногда приятно, что реклама врет.
Разглядывая со всех сторон, Тиль так понравился себе, что захотел немедленно предстать перед овечкой в новой красе. Мотоцикл под ним и крылья за плечами – что может быть проще.
XVIII
Худенькое тельце затерялось в белом пространстве одеяла. Запястья перехватывали толстые обручи бинтов, словно у боксера с ринга, провалившиеся щеки покрыли желтые разводы, заостренный нос разукрасился мертвенной бледностью. Вернувшись издалека, Тина пребывала в глубокой апатии и покорности всему, что над ней сделают.
Виктория Владимировна отказалась перевозить дочь в клинику, в спальне был устроен передвижной госпиталь. Установилась стойка приборов, контролирующих биение жизни в десятках параметров, возвышалась капельница с набором разноцветных баночек, рядом дежурила медсестра.
Наслаждаясь ролью спасителя, на кровати развалился Мотька, с любопытством рассматривал мигающие лампочки, световые червячки бегающих данных и капающие растворы. Внезапно кот насторожился, шерсть стала дыбом, зашипел и стремительно сгинул.
Тина не заметила странного поведения любимца. Прикрыв глаза, она боролась с чудовищной слабостью, придавившей свинцовой плитой, но старалась не утерять волосинку мысли, которая навязчиво тянулась среди полусонных миражей.
Вошел врач, осмотрел осциллографы и попросил сестру оставить их. Присев рядом с постелью, так чтобы наблюдать со стороны, он не потрогал лоб или пульс, как это водится у докторов, когда лекарства прописаны и остается ждать, что случится.
– Фавстина Ивановна, можете разговаривать? – спросил просто и без сюсюканья.
– Можно Тина...
– Хорошо, Тина, меня зовут Владимир Николаевич...
– Не запомню...
– Переживу. На данный момент, Тина, за вашу жизнь можно не опасаться. Потребуется время окончательно прийти в себя. Откровенно скажу: то, что разговариваем, – редкое чудо. Слишком много крови потеряли. Если бы вас нашли на пять минут позже, думаю, мы были бы бессильны. Благодарите вашего котика...
– Он ни при чем...
– Что?
– Неважно... Говорите напрямик, без дипломатии...
– Как хотите... Практика подсказывает, что в пяти из десяти случаев самоубийцы, которых спасали и вытягивали с того света, повторяли суицид. То есть ровно половина. Видимо, человек, после того как заглянул на ту сторону, должен сам принять решение: хочет жить или нет. Если нет – найдет способ покончить с собой. Тут уж ничто не удержит. Я, как врач, не имею права говорить вам это.
– Зачем говорите?
– Я почти уверен, что за последние дни вы предпринимали не одну попытку свести счеты с жизнью. Не стоит отрицать или соглашаться, меня это не касается. Я не психолог и не смогу вас утешить или отговорить. Да и вопрос денег для вас не имеет значения, можете играть в самоубийство и спасение в последний момент сколько пожелаете. Я хочу знать ваше решение прямо сейчас.
– Какое решение?
– Добивать себя будете?
Владимир Николаевич скрестил руки, наблюдая с вызывающим равнодушием.
Больная смутилась:
– А вам-то что?
– Да мне без разницы. Но могу посоветовать надежный и безболезненный способ.
Лицо Владимира Николаевича излучало непроницаемость.
– А вы точно врач?
– И очень хороший. То есть дорогой. Забочусь о своих пациентах, как могу. Итак, если желаете завершить жизнь, приходите ко мне, платите некоторую сумму, вам она вполне по силам, я выписываю таблеточки безобидные, продаются в каждой аптеке, но раскрываю маленький секрет: как принять их, чтобы уже не спасли.
Она поерзала под одеялом, капельница сковывала движения.
– Виктор...
– Владимир.
– Володя, а вы верите в ангелов?
Подумав дольше, чем требовал дурацкий вопрос, Владимир Николаевич ответил:
– Нас учили, что человек – это набор органов. Души нет и не бывает. Но я столько раз наблюдал случаи, не поддающиеся логике и законам нашей уважаемой науки, что невольно начнешь думать: а так ли все просто. Но, естественно, думал про себя.
– Так в ангелов верите?
– Я готов поверить во все, что приносит пользу мои пациентам. Почему вас это так интересует?
– Меня спас... – Тина никак не могла произнести вслух, врач терпеливо ждал, наконец, она решилась: – …ангел.
Владимир Николаевич не улыбнулся и вообще никак не показал, что больная несет ахинею. Напротив, попросил рассказать подробнее.
– Я его видела, – просто ответила Тина. – Вернее, думаю, что видела.
– Когда это произошло?
– Не знаю, у меня все спуталось, поплыло, но в какой-то момент увидела человека рядом со мной и поняла, что это – мой ангел. У него были крылья, довольно простой и милый, как Брэд Питт, совсем не похож на ангела, волосы коротко стриженные, одет в мотоциклетный костюм. Он что-то говорил мне, но я не помню. Только осталось чувство, что у меня есть ангел. Разве такое бывает? Я не сошла с ума?
– В состоянии клинической смерти люди часто видят необъяснимое, например... – Владимир Николаевич запнулся на полуслове и вдруг добавил: – Ангел хотел, чтобы вы жили. Но, думаю, на этом не стоит зацикливаться. Я хочу знать: повторять будете?
Закрыв глаза, Тина прошептала «нет».
– Ну, как знаете, – врач поднялся и уже у порога обернулся: – Если надумаете – обращайтесь. Всегда буду рад.
Выйдя за дверь и обратившись для ангела в серую тень, врач шепотом сказал Виктории Владимировне:
– Гарантировать не могу, но уверен: попыток больше не будет. Девочка пережила глубокий шок. Теперь все будет нормально. Только не доставайте заботой, пусть получает только то, что захочет сама. Поменьше любви и внимания. Им это на пользу.
Варианты показали мирное и тихое будущее, правда, только ближайшее. Организм овечки медленно отходил от потрясения, отмываясь от мертвенной черни, кое-где прятавшейся по закоулкам. Впервые ангелу было спокойно. И Тиль распушил крылья так, что почти касались стен. Был он неописуемо хорош. Жаль, в зеркало не посмотреться. Тиль уже собрался проверить: вдруг крылья позволят отражаться, но от стекла повеяло неприятным ознобом. Он присмирел и не обернулся.
