Марина Суржевская - Отражение не меня. Сердце Оххарона
Две женщины смотрели друг на друга через пространство разделяющей их комнаты, два взгляда схлестнулись и сцепились, не уступая друг другу. И впервые за долгое время Лиария первой отвела взгляд. Как в детстве. Сейна всегда была старшей, несмотря на то, что разница в их рождении составила лишь пятнадцать ударов хронометра.
Лиария отвернулась, и волны бирюзового платья, что волнами безбрежного моря растекались по комнате, потемнели, осыпались пеплом. Синие лазуриты, усыпающие королеву, растаяли, словно капли воды на жарком солнце, а россыпь жемчуга в волосах и на шее развеялась серой дымкой.
Лиария была в черном, и на ее руках и босых ступнях засохла кровь из чаши на башне. Сейна окинула сестру взглядом, но ни осуждения, ни насмешки в ее лице не возникло.
— Зачем ты пришла ко мне, Лиария? Я вижу, что твои мысли черны.
— Они всегда черны, — Лиария вскинула голову, взметнув белые волосы. — Темнота — моя суть.
— Когда-то Тьму называли милосердной и оберегающей, — задумчиво протянула Сейна. — Ее величали защитницей, отрадой и успокоением. Тьма была дана нам как сила, а мы обернули ее злом. Наш источник — ненависть, а правительницу за глаза называют жестокой ведьмой. — Сейна качнула головой. — Разве этому нас учили родители, Ли? Разве этому?
— Не смей осуждать меня! — закричала королева. — Не смей! Иначе…
— Иначе что? — устало вздохнула ее сестра-близнец. — Ты отберешь все, что мне дорого и любимо мною? Это? Так ты уже сделала это, Лиария, и давно. А знаешь, почему?
— Потому что ты была слабой!
— Потому что слабой была ты, — перебила ее Сейна. — Потому что не смогла смириться с тем, что у меня была счастливая любовь, а у тебя — нет. Взаимная любовь. Мой избранник пронес наши чувства сквозь долгие годы, от разлуки и потерь наша любовь лишь окрепла и стала сильнее, а тот, кого желала ты…
— Не говори о нем! — стекла и зеркала треснули и осыпались на пол крошкой, но Сейна лишь пожала плечами.
— Что ты наделала, Ли? Что же ты наделала! Нельзя заставить полюбить. Когда же ты уже это поймешь? Любить — не значит обладать. Это значит — отпустить…
— Никогда!!!
Острые осколки взметнулись в воздух, и все, как один, устремились к Сейне. И лишь в самый последний миг остановились — тысячи граней, застывших у хрупкой женской фигуры.
Лиария рассмеялась.
— Отпускают слабаки. Сильные — получают то, что желают. Я сильна. Я самая могущественная женщина в Оххароне!
Сейна покачала головой и промолчала. Лиария топнула ногой и, обернувшись летучей мышью, вылетела в окно. Осколки осыпались на деревянный пол с тихим звоном.
— Мне жаль тебя, сестра, — тихо сказала в пустоту Сейна.
* * *Незабудка
Вот уже час Незабудка скулила, сопела и пыхтела, но сделать ничего не могла. Про себя она ругала дарей-рана всеми запрещенными словечками, что услышала от сестры и которые ей строго-настрого запретили повторять. Но где-то в глубине души понимала, что заслужила наказание.
Ее разбудил Шариссар и приказал умываться и одеваться. И все это быстро, а главное молча. Потом ее покормили, и дарей-ран кивнул.
— Идем, Сиера.
Она помялась с ноги на ногу и вздохнула. Посмотрела снизу вверх на высокого мужчину.
— В яму, да? — прошептала Незабудка. Уголки мужских губ чуть дрогнули, но глаза остались суровыми.
— Думаю, яма для тебя недостаточное наказание, — произнес Шариссар, отворачиваясь и направляясь к двери.
Незабудка плелась за ним как могла медленно. Почти ползла улиткой, цепляясь носками ботинок за каждую половицу и представляя все те ужасы, что ждут ее впереди. Самое странное, что и паладин не торопился и даже не подгонял ее. Но лучше бы подгонял, потому что пока они шли через длинный коридор, большой зал, поднимались по узкой лестнице и снова шли, девочка успела пять раз вспотеть от тех кошмарных картин, что рисовало ее живое воображение. То ей представлялось, что впереди не просто яма, а наполненная склизкими змеями, которых Сиера в тайне боялась. А еще гаже — крысами! Или нет, крысами-великанами! Теми самими, двухголовыми и огромными, словно собаки! У них светящиеся желтые глаза и длинные, словно ножи, зубы! И они будут откусывать от Сиеры по кусочку, пока от нее совсем ничего не останется!
Одно утешало, что ее драгоценных щенков дарей-ран не отдал волку, они по-прежнему обитали в чулане на первом этаже, где их кормил Айк.
Но собственная участь так печалила и страшила девочку, что, когда Шариссар остановился у двери, Незабудка была уже на грани. Самое страшное, что всю дорогу мужчина с ней не разговаривал и не озвучивал, что именно ждет проказницу. Делал вид, что и не слышит девочку, позволяя Сиере придумывать все новые ужасы.
И когда на самом верху башни перед ними открылась со скрипом дверь, Незабудка завизжала, не сумев удержаться.
— Только не крысы, только не крысы!!! — вопила она. — Пожалуйста, только не крысы!
Шариссар что-то прошипел сквозь зубы и присел перед Сиерой.
— Прекрати голосить, нет там никаких крыс!
— А змей? — не поверила Незабудка. Шариссар покачал головой.
— Ни одной.
— А… кто есть?
— Тот, кто научит тебя хоть чему-нибудь полезному. Кажется, твою неуемную живость пора направить в правильное русло.
— Куда направить? — растерялась Сиера, осторожно заглядывая в комнату. Но ничего особо страшного там не было — обычное круглое помещение, небольшое, с красивыми желтыми занавесками на окне, столом и белой стеной, у которой находилась долговязая и сутулая фигура. И все бы ничего, но силуэт длинноносого и темноглазого старика висел в воздухе, не касаясь пола. При их появлении старик склонился в поклоне и проскрежетал:
— Рад вновь видеть вас, мой господин.
Сиера на всякий случай спряталась за Шариссара. Так было как-то надежнее. И с опаской выглянула из-за него.
— Кто это? — громким шепотом осведомилась она.
Паладин повернул голову и посмотрел на прижавшуюся к его боку девочку. Уголки губ мужчины снова дернулись, словно он с трудом сдерживал улыбку.
— Это дух-наставник. Очень почтенный и мудрый ори-ол Энлей Хамар, — он кивнул висящей в воздухе фигуре, прижал ладонь к груди и тоже поклонился.
Незабудка шумно засопела.
— Шариссар-Рей, — все тем же шепотом на всю комнату сказала она. — Я должна тебе что-то сказать.
— Да, Сиера? — паладин склонил голову, изображая внимание.
— Вы, наверное, не заметили… Может, дел было много, но этот… хамар умер. И стал привидением!
Шариссар внимательно посмотрел на потолок, хотя уже понял, что в случае с этим ребенком Затейник Мрак предпочитает не вмешиваться. Возможно, его все это забавляет. Дух у стены засиял, потому что, конечно, тоже все услышал.
