Марина Ефиминюк - Магические узы
Вслед звуку закрывшейся двери в тишине раздался резкий короткий хлопок в ладоши, отразившийся от стен, и под потолком вспыхнули разноцветные шары-светильники. Я едва не подпрыгнула от неожиданности, а помещение мгновенно растеряло добрую часть колдовства. Жгучие картины, наполненные бесконечным мерцанием, показались простой хаотичной пачкотней. Зато взор, скользнувший по домашней экспозиции, впился в огромный портрет. В неярком блеске светильников я вмиг узнала выполненное синими длинными мазками лицо Ратмира, как всегда серьезное, наполненное внутренней уверенностью. Похоже, тот, кто рисовал Ветрова старшего, знал его гораздо лучше меня, а главное дольше и ближе. Внутри кольнуло.
– Твой друг – художник? – уточнила я, оглянувшись к Ратмиру.
– Нечто вроде этого, – неохотно отозвался тот, по-хозяйски перебирая письма на низком газетном столике, приставленном к стене у входной двери.
Я помялась, полная мрачных предчувствий. Чтобы мои опасения подтвердились, оставалось только обнаружить две зубные щетки на полочке в ванной комнате!
Большие окна, наглухо закрытые деревянными ставнями, темнели черными прямоугольниками. Посреди полупустой студии, словно стесняясь занимать лишнее место, притулились старые продавленные диваны, тесно стоявшие друг к другу. Напротив красовалась изящная тумба с подмигивавшей пирамидкой, заключавшей в себе морок видения. Двери, ведущие в две смежные комнаты, пестрели изящными орнаментами, нарисованными умелой рукой.
Ратмир, в отличие от меня, не стеснялся чужого дома. Он спокойно включил видение, повернув вершину пирамидки, и в воздухе вспыхнул огромный четкий экран.
Я мгновенно отвернулась, страшась снова увидеть полыхающий пожар, которому только суждено охватить здание неизвестной мануфактуры. Действие магии браслета меня пугало. Сначала заметка в лэптопе, потом фотография, теперь вот новостной выпуск… Становилось жутко, ведь прежние предсказания исполнялись роком со скрупулезной точностью. Проклятье, я начинала бояться собственных глаз, и мне искренне не хотелось, чтобы Ратмиру стало известно о последнем предзнаменовании!
– Спать? – коротко спросил мужчина, стараясь не смотреть на меня.
Исключительно насыщенная беседа. Еще по дороге Ратмир рассказал, что после яростной стычки Златоцвету со свитой пришлось убраться, хорошенько попугав самострелами постояльцев подворья. Следом за ними были вынуждены покинуть постоялый двор и мои защитники. Стрижа отправили отлеживаться в профессорскую лабораторию, а меня Ветров старший решил спрятать здесь. Между строк «здесь» означало, что в затерянном на Острове убежище меня не найдут. В общем, безопасных тем для обсуждения для меня и Ратмира, как будто, и не осталось.
Я только пожала плечами, ощущая страшную неловкость, оттого что мы находились совсем одни в пустой студии, ведь стоило мне снять кольцо, обратно превратиться в девушку…
– Мне бы в ванну, – голосок прозвучал тихо, а огромные остроконечные уши, лакмусовая бумажка душевного состояния, нервно дергались, будто бы транслируя нескромные мысли.
Ветров встретился со мной глазами и равнодушно отвернулся. Господи, о чем только я, толстеющий забавный гоблин, мечтаю? Смех. Почему же так горько-то?
– Там, – Ратмир указал на дверь в противоположном конце помещения, и шар, продрейфовавший под высоким потолком, высветил ее желтым кругом.
К счастью, в шкафчике над медной раковиной двух зубных щеток не нашлось. Она, вообще, была пустая, как будто хозяин студии появлялся здесь лишь время от времени. Зато и горячей воды кран отказался выдать даже капельку. После ледяного душа, безбожно стуча зубами, я сорвала с крючка полотенце, от всей души надеясь, что оно более или менее чистое, и быстренько растерлась. Только согреться все равно не получилось.
Высунув нос в студию, я обнаружила, что светильники потушены, и на высоких окнах распахнуты ставни. Теперь через стекло внутрь любознательно заглядывала полная огромная луна, повисшая на чернильном небе. Голубоватое свечение наколдованного видения рассекало темноту. Ратмир откинулся на подушки продавленного дивана, уставившись бессмысленным взором мимо экрана.
– Покажи спальню, – резко произнесла я, и мужчина, кажется, вздрогнул.
Он, молча, встал и направился к одной из дверей в смежные комнаты, которая распахнулась с кряхтящим скрипом.
– Спокойной ночи, – прижимая к груди ботинки, возвращенные после побега, я скользнула в спальню. В пустой комнате стояла лишь огромная кровать, а на стене висела яркая картина, похоже, нарисованная рукой хозяина студии. На ярком полотне две алые фигуры непристойно прильнули друг к другу в блаженном экстазе.
Озираясь, я в смущении переминалась с ноги на ногу. Ветров чуть кивнул, и закрыл дверь, оставив меня в гордом одиночестве, от глухого разочарования кусать губы. Забравшись в одежде под тонкое стеганое одеяло, я тряслась и понимала, что после сегодняшних опасных приключений заснуть мне не удастся ни за какие божественные блага.
Собственно, борьба с бессонницей закончилась к середине ночи, когда таращиться на нескромное изображение извившихся на картине тел не осталось сил. Дом погрузился в гробовую тишину, а тьма стала еще гуще. Студия опустела, только подмигивал огонек пирамидки с мороком видения, да беспрерывно играли краски на холстах.
С темнотой я не дружила с самого детства и, стоя на пороге, набиралась смелости, чтобы пересечь огромную комнату и добраться до ванной, где прямо из-под крана можно было нахлебаться холодной воды, чтобы запить горький комок, стоявший поперек горла. Ни от хлопка в ладоши, ни от громкого настырного щелчка пальцами светильники не загорелись, как будто издеваясь над моей фобией. На счет три я сорвалась с места. Наверное, скорости, с какой мне удалось пересечь помещение, позавидовал бы любой стремительный аггел. Даже ветер в ушах засвистел.
Рывком я распахнула дверь ванной комнаты, окончательно утонув в беспросветном мраке, и внезапно услышала звонкий всплеск воды. Из груди едва не вырвался вопль, уши истерично задрожали, и меня бросило в холодный пот. В кромешной тьме резко и ярко вспыхнули два желтых глаза, и низкий женский голос, явно не приученный к межрасовой речи, чуть растягивая слова, произнес:
– Малыш, не зажигай свет…
Наверное, мой испуганный крик, заполнивший в одночасье студию, услыхали все без исключения соседи, если, конечно, они жили в здании. Будто ошпаренная я выскочила из комнатки.
Из спальни вылетел полуголый взлохмаченный Ратмир, едва успевший натянуть болтавшиеся на бедрах и звякающие бляхой ремня штаны. Одним коротким хлопком он зажег светильники, и бросился ко мне, вероятно, ожидая обнаружить страшные ранения.
– Что случилось?!
– Там! – я ткнула дрожащим пальцем в сторону распахнутой ванны, и Ратмир застыл, как вкопанный, не дойдя нескольких шагов. Тревога на его лице медленно сменялась холодной бесстрастностью. Взор стал отстраненным, а руки спрятались в карманы портов.
– Это твой друг?! – потребовала я ответа, чувствуя, как глаза горят от подступивших слез. – Он это она?!
– Я и не говорил, что мой друг мужчина, – сдержанно отозвался Ветров, снисходительно разглядывая меня, как вздорного и уродливого, а потому вызывавшего жалость ребенка, внезапно возмутившегося отражением в зеркале.
– Это я и так поняла, но она аггелица! – вырвалось у меня. Через гневную пелену пробивался тонкий голосок рассудка, что правильнее в этой ситуации, конечно, заткнуться и вспомнить о собственном достоинстве. В конце концов, у меня не было никаких прав устраивать сцены, приличествующие жене, только ревность удавом стискивала горло. Катастрофично, но Ратмир прекрасно понимал причину необоснованного гнева.
– А ты кого там рассчитывала найти? – пожал мужчина плечами.
– Я, вообще, не рассчитывала там кого-то найти! – взвилась я. В груди горело от разочарования. Он притащил меня к своей подруге! Господи, о чем я только думала?!
Отчего-то дышать стало очень тяжело, практически невозможно. Повисла напряженная тишина, лишь раздавалось мое сердитое сопение.
– Мальчики, – произнес за спиной низкий женский голос, заставивший круто развернуться на пятках, – если вы закончили, то, Рат, принеси мне полотенце.
Я едва не отшатнулась от вида обнаженной аггелицы, картинно упершей руки в крутые бока. Ее нагота выглядела прекрасной и вызывающей. Гладкая кожа с нехарактерным аггелам розоватым оттенком, как будто потускнела от воды. Длинный хвост свернулся кольцами у предплечья. Меня передернуло.
– Да, Ветров, принеси своей подруге полотенце! – прошипела я, окатив его презрительным взором, и скрылась в выделенной мне спальне. Прежде чем дверь захлопнулась, отрезая комнатушку от помещения, до меня донеслась непонятная фраза, произнесенная хозяйкой на языке аггелов.
