Королева Теней. Пенталогия (СИ) - Арнаутова Дана "Твиллайт"

‑ Премного благодарен, – бесстрастно отозвался канцлер. ‑ Конечно, мы непременно будем.

Ни словом, ни взглядом он не выдал то, о чем Грегор прекрасно помнил ‑ юный Аранвен лишь немного опоздал сделать предложение. Разумеется, теперь Дарра будет вести себя с должной рассудительностью, Аранвены не преследуют замужних леди. Но Грегор вдруг искренне пожалел, что в окружении Айлин было так мало девиц и так много юношей. Сейчас, в новой семейной жизни, подруги пригодились бы ей гораздо больше, чем сомнительная дружба, которую общество непременно истолкует превратно. Нет, он не собирался отказывать Дарре и Саймону от дома, если они станут соблюдать приличия, но все‑таки прошлому лучше оставаться в прошлом, а его жене ‑ найти подходящий ей круг общения.

‑ Вы не знаете, Логрейн собирается наконец представить племянницу ко двору? ‑ спросил он, уже собираясь выйти.

‑ Он заявил, что юная Кларисса слаба здоровьем и до сих пор не оправилась от смерти родителей и брата, – отозвался канцлер. ‑ Хотя весьма странно держать больную девицу вдали от столичных целителей. Полагаю, мы с его величеством обязательно поинтересуемся мнением самой леди Клариссы на этот счет, как только разберемся с неотложными делами. С вашего позволения, милорд…

Он указал взглядом на стопку документов, и Грегор, понимающе кивнув, оставил Аранвена его служебным заботам.

А потом внезапно наступил тот самый день, и время понеслось вскачь. Грегор проснулся на рассвете, бодрый и переполненный нетерпеливым ожиданием. Позвонил в колокольчик и велел камердинеру подавать легкий завтрак через два часа. Выбрившись до синевы, принял ванну и пригласил цирюльника, который высушил и уложил ему волосы. Затем сменил домашний халат на парадный камзол, над которым почти неделю трудился лучший портной Дорвенанта с армией помощников и который изрядно смущал Грегора. Он был непривычно яркого цвета лаванды и богато расшит золотом. Грегор уже не помнил, когда носил такую светлую одежду!

По привычке он собирался заказать что‑нибудь фиолетовое или хотя бы темно‑синее, а золото заменить серебром, но портной с язвительной учтивостью уточнил, действительно ли речь идет о свадьбе, а не о похоронах. И Грегор, сам себе удивляясь, не только простил обнаглевшему простолюдину подобную дерзость, но и неожиданно согласился с предложенным цветом и фасоном. Исключительно ради Айлин! Чтобы стать достойной оправой для ее красоты!

Надев белоснежное белье с арлезийским кружевом и этот самый лавандовый камзол, Грегор посмотрелся в большое зеркало и признал, что портной знает свое дело ‑ все сидело великолепно. Кажется, он даже стал выглядеть моложе, резкие складки в уголках губ смягчились, и обычная мрачность куда‑то исчезла, смытая благостной любовью ко всему миру.

Отложив Звезду Архимага, он надел фамильную дворянскую цепь Бастельеро, усыпанную звездной россыпью сапфиров и бриллиантов, поправил на пальце родовое кольцо.

Камердинер подал ему ленту для волос и прошелестел:

‑ Осмелюсь доложить, милорд, ночью изволил прибыть лорд Аларик. Занял прежние покои и велел сообщить, что в полном вашем распоряжении.

Отец! Все‑таки приехал… Безоблачное настроение Грегора едва не омрачилось неприятной тенью, но он тут же ее отогнал. Разумеется, не пригласить на свадьбу собственного отца он просто не имел права! И не его вина, что тому не хватило учтивости отказаться от приглашения. Но это пустяки. Уж несколько дней, положенных по этикету, они друг друга вытерпят, зато в свете не смогут судачить, что на свадьбе нет родственников жениха и невесты. Кстати, очень любопытно, а Ревенгары будут? Он послал Артуру приглашение, составленное ровно в тех же выражениях, что и для всех остальных глав Трех Дюжин, ничем не намекающее на родство или особое отношение. И очень надеялся, что если юный Ревенгар явится на свадьбу, то, по крайней мере, оставит дома свою матушку.

‑ Передайте лорду Аларику, что я хотел бы видеть его за завтраком, – сказал он камердинеру, снова поправляя гербовый перстень главы рода. ‑ А лорд Люциус еще не явился?

‑ Он передал, что прибудет прямо на венчание, милорд. Вместе с супругой и наследником.

Грегор удовлетворенно кивнул. Вот и славно. Для посторонних Бастельеро должны выглядеть образцом единства и семейной сплоченности. Даже у Люциуса не хватит глупости испортить какой‑нибудь выходкой свадьбу главы рода. Если, конечно, он хочет остаться живым, здоровым и не лишенным милостей этого самого рода.

Он спустился к завтраку и вежливо раскланялся с отцом, которого не видел… Да лет пятнадцать, пожалуй. Лорд Аларик, как Грегор предпочитал его звать, выглядел для своего возраста прекрасно и довольно моложаво, сразу видно, что вел здоровую жизнь на лоне природы, без волнений и утомительной службы.

‑ Поздравляю вас с прекрасной карьерой, милорд, – сказал отец, разрезая омлет. ‑ Стать Архимагом ‑ большая честь, а его величество, говорят, высоко оценил ваши труды как лорда‑протектора. Вы достойный внук своего деда.

‑ Благодарю, милорд, – склонил голову Грегор. ‑ Вы очень любезны, отмечая мои скромные заслуги. Как вы находите Дорвенну после стольких лет разлуки со столицей?

‑ Ночью ее было сложно разглядеть, – скупо улыбнулся лорд Аларик. ‑ Но я выделю день или два на прогулки. Если, конечно, вы не возражаете против моего пребывания в Дорвенне.

‑ Ни в коем случае, милорд, – заверил Грегор. ‑ Прошу вас оставаться, сколько пожелаете. Я всегда рад видеть вас в моем доме.

Намек получился сам собой, и отец снова улыбнулся одними уголками губ, отпивая шамьет. В полном молчании они закончили неторопливый завтрак, и Грегор велел седлать лошадь. До полудня оставалось еще часа три, из которых дорога до храма вряд ли займет больше часа. Но его мучило нетерпение. Зато можно будет встретить прибывающих гостей и обменяться с ними парой слов… Он вспомнил список, присланный из особняка Арментротов, и вздохнул. Разумеется, его невеста пригласила не только всех Воронов и свою соседку по комнате, вот в этом Грегор нисколько не сомневался, но и нескольких человек, которых он предпочел бы видеть пореже и уж точно не в такой день.

Он с трудом вытерпел еще полчаса, пока его итлийскую кобылу седлали парадным седлом и богато украшенной сбруей, пока распахивали ворота, и слуги выстраивались во дворе в два ряда, чтобы проводить хозяина. Конечно, и двор, и сад уже были убраны цветочными гирляндами и лентами, а над входом в особняк как раз вешали огромный вензель инициалов жениха и невесты, составленный из алых и белых роз… Аромат цветов и запахи еды, доносящиеся с кухни, бесчисленные свечи, расставленные везде в ожидании вечера, зеркально натертый паркет в бальном зале и праздничные ливреи прислуги…

Все это вдруг собралось вместе, окатив Грегора волной жадного предвкушения новой, особенной жизни, которая начнется прямо сегодня. Так в раннем детстве он ждал праздника Зимнего Солнцестояния, где главным были даже не подарки, а ожидание чуда, что непременно придет, просто не может не прийти! А самым прекрасным чудом сегодня ‑ он точно знал! ‑ был образ тоненькой рыжеволосой девушки в белом платье, что смотрела на него глазами цвета зеленой весенней листвы. Точно такую листву он увидел, очнувшись в армейском лазарете и осознав, что смерть снова прошла мимо, а жизнь продолжается.

Теперь он точно знал, что жизнь для него немыслима без этой зеленоглазой девушки.

Вскочив в седло, он выехал за ворота в сопровождении отца, который молча ехал рядом на рослой дорвенантской гнедой. Свежий летний ветер шевелил волосы Грегора, перебирая пряди и пытаясь вытащить их из‑под бархатной ленты. Ветер пах Дорвенной, цветущими в садах розами и счастьем…

А в храме, разумеется, было уже полно народа. Кто‑то ожидал во дворе, и Грегор, спешившись, принялся раскланиваться и принимать поздравления от глав Трех Дюжин и магистров Ордена. Большинство из них, конечно, были с женами, а многие еще и с наследниками. Грегор впервые в жизни увидел супругу магистра Бреннана, круглолицую, пышную, улыбчивую и громкоголосую даму, которую принял бы за трактирщицу, не будь на ней бархатного синего платья, до вульгарности богато украшенного золотым шитьем. «Восемь внуков», – вспомнил он, кланяясь леди Бреннан, которая, безусловно, была леди только по мужу‑магу.