Лиза Смит - Потрошитель
Но когда я поцеловал Катрину Пирс, все изменилось. Впечатления от прежних поцелуев были лишь жалкими копиями того исступленного восторга, который я испытал, когда губы Катрины оказались рядом с моими. Я погрузился в пьянящие ароматы лимона и имбиря, исходившие от ее кожи и волос, я слепо подчинился проснувшемуся во мне вожделению. Ради одного поцелуя Катрины я был готов на все. И эта неутолимая страсть перевернула всю мою жизнь. Катрина, словно Прекрасная Елена, из-за которой была разрушена Троя, стала причиной моей гибели. И все же, если бы я знал, что мне осталось жить всего несколько минут, я бы закрыл глаза и представил, как губы Катрины касаются моих в неистовом поцелуе.
Вайолет хотела от меня того, что я не мог ей дать. Она хотела любви, желания, страсти, а я испытывал к ней лишь дружескую привязанность. Но кто знает, может, это и к лучшему. Ведь именно вожделение погубило меня.
Осенью небо над Айвенго застилают плотные темные тучи. Они низко нависают над городком, в любое время суток погружая его в унылый туманный сумрак. И сегодняшняя погода не стала исключением. На смену прекрасному ясному утру пришел ненастный день, когда все в природе замирает и темнеет в ожидании ливня.
В полумраке моей сторожки я наблюдал за тем, как Вайолет с каждой минутой все больше слабеет. В доме были только мы вдвоем и Смерть — третий могущественный участник нашего мрачного бдения у постели Вайолет.
— Стефан, прошу тебя! — взмолилась Вайолет. Проснувшись, она в бреду металась на постели.
Я быстро снял компресс, опустил полотенце в холодную воду, отжал его и снова положил ей на лоб. Ноги мои задеревенели, но я понимал, что мне, может быть, придется еще не один час просидеть в таком положении. Но я ни на секунду не хотел оставлять Вайолет одну.
Было неясно, бредит ли она в лихорадочном сне или ее сознание постепенно возвращается к реальности.
Вайолет открыла глаза — мутные, словно покрытые пеленой. Она покосилась на меня, пытаясь сосредоточиться.
— Стефан, умоляю тебя! Убей меня! Пусть это закончится! — Она задыхалась, из груди ее раздавались страшные звуки, словно кто-то резал металл ржавой пилой. В углах ее рта выступила пена, кожу на руках покрывали кровавые царапины. Во сне она так разодрала свое тело, словно хотела из него выбраться.
Я удерживал ее руки, пытаясь помешать ей, но она все равно выглядела так, словно пробежала через кусты терновника. Сейчас у нее уже не было сил даже метаться, она просто лежала, полуприкрыв глаза, и тяжело дышала.
Я медленно покачал головой. Как бы я хотел выполнить ее просьбу, чтобы прекратить агонию и дать ей почить с миром. Но как бы она ни молила, я не мог заставить себя это сделать. Раньше я много раз давал себе слово, что никогда больше не убью ни одного человека. Сейчас это, наверное, было эгоистично с моей стороны, но все, что я мог для нее сделать, — это облегчить ей последние минуты.
— Ну пожалуйста! — пронзительно воскликнула Вайолет.
Где-то вдалеке заухала сова. Ночь начинается, когда из леса выходят его обитатели, и я уже начал ощущать запах их крови и слышать биение их сердец. И хотя Вайолет не способна была слышать их так же отчетливо, как я, но я знал, что она уже чувствовала их присутствие.
— Скоро тебе станет немного легче, — сказал я, пытаясь убедить себя, что в моих словах есть хоть крупица правды. — Скоро ты успокоишься. И тебе будет лучше, чем здесь, или в Лондоне, или даже в Ирландии, или где-то еще. Тебе будет лучше, чем в любом месте, которое мы с тобой способны себе представить.
— Стефан, мне больно, — пожаловалась Вайолет и снова заметалась. Она скинула одеяло и подушки на пол. Глаза ее снова широко открылись.
— Ш-ш-ш, тише-тише, — как мог, пытался я успокоить Вайолет.
Я взял ее за руку, но она вырвалась, спустила ноги на пол и, волоча за собой простыню, рванулась к двери.
— Вайолет! — Я вскочил, стул со стуком отлетел на пол.
Но она стремительно отодвинула засов на двери и бросилась в ночь. Дверь громко хлопнула за ее спиной.
Я ринулся за ней следом. Я носился из стороны в сторону, чувства мои обострились. Тьма была непроглядная. Мой домишко окружал лес, и это всегда вызывало у меня ощущение какого-то особенного уюта, но сейчас мне казалось, что Вайолет могла пропасть среди этих деревьев.
Я принюхался; внезапно острый запах крови ударил мне в ноздри, и я устремился туда, откуда пахло.
— Вайолет! — кричал я в ночи.
Я так испугался, что мне уже было наплевать на то, что Эбботы могут меня услышать. Мне нужно было найти ее. Я перепрыгнул через проволочную изгородь курятника. И сразу увидел Вайолет. Она стояла на коленях: все ее платье, и руки, и лицо были измазаны кровью. Она держала в руках цыпленка с прокушенным горлом, из раны текла кровь, попадая Вайолет на лицо и в рот. Клыков у нее пока не было, лишь обыкновенные человеческие зубы белели в лунном свете.
Вдруг она наклонилась, и ее начало выворачивать. Все тело ее покрылось потом, и я не мог определить, умирает она или оживает.
— Прости меня! — взмолилась Вайолет, лицо ее заливали слезы. — Я не собиралась этого делать.
Как мне было знакомо это мучительное чувство вины! Ни слова не говоря, я взял ее за руку, поднял на ноги и повел назад в дом. Заперев дверь, я обернулся к Вайолет. С несчастным выражением лица она сидела на краешке кровати. Ее волосы и лиф платья — все было залито кровью.
— Ты злишься на меня? — спросила она тоненьким голосом.
Я молча покачал головой и помог ей прилечь. Затем укутал белыми, хрустящими полотняными простынями и распахнул окно, надеясь, что свежий воздух подействует на нее успокаивающе.
— Мне так хотелось есть, — снова простонала Вайолет, — и я все еще голодна.
— Я знаю, — произнес я в ответ. Кровь цыпленка ничем не могла ей помочь. Вампиру для завершения превращения нужна кровь человека. — Я знаю, как это тяжело. И знаю, как ты страдаешь, — беспомощно добавил я. Она кивнула. Капля крови еще стекала у нее из уголка рта. — Но помни, ты скоро уйдешь в лучший мир. Я действительно в это верю. И я знаю, что сейчас тебе очень больно, но скоро боль уйдет, и наступит покой.
Думаю, я верил в это и ради себя тоже. В конце концов, именно я был всему виной. В душе моей по-прежнему шла нескончаемая внутренняя борьба. Разумом я понимал, что беда случилась бы с Вайолет независимо от того, вмешался бы я или нет. В конце концов, даже если бы мы никогда не встретились, ее почти наверняка бы выгнали на улицу после исчезновения сестры. И кто-нибудь — вампир или человек — обязательно встретился бы на ее пути и причинил ей зло.
Но может быть, сейчас она на пороге новой прекрасной жизни — долгой и счастливой?
