Право на выбор (СИ) - Рут Джулия

— Прости. Я не прав. Решать такое… без тебя… неправильно.

— Неправильно?! Это очень мягко сказано!

— Прости меня. Это ужасно. Этого не повторится.

— Дошло наконец-то, — вырывается ворчливое. — Пообещай, что больше никогда не примешь такое решение без меня. Это просто… ааа… не могу поверить, что ты это сделал…

— Прости меня. Обещаю.

— Ладно… — я резко тру лицо, поднимаю на него голову и вздрагиваю невольно — смотреть больно, как будто и правда сейчас умрет… или не как будто, черт его знает. — Это правда? Он правда умирает?

— Правда.

— Он же почти все время был рядом, почему тогда... Мар?

— Ему нужно… спать с тобой. Как и мне.

Твою ж мать.

— А если я буду с ним... то тебе... — я ведь и так догадываюсь уже, зачем спрашивать...

— ... мне тоже будет больно.

Я опускаюсь на камни — держать тело вертикально больше нет никаких сил, вообще больше ни на что нет сил… Вот мы и подошли вплотную к тому, от чего бежали с самого начала. Какой выбор не сделаешь, кто-нибудь да будет страдать… или один, или второй… и я сама, при любом раскладе…

Мар опускается рядом, не касаясь — молодец, правильно понял.

— Мне жаль, что так получилось.

— Ты не виноват… в том, что так получилось.

— ...

— Я бы хотела, чтобы всем было хорошо… но просто не представляю, как это устроить…

— Я пытался… но только все испортил…

— Потому что ты придурок, — раздается хмурое со стороны деревьев.

Раш идет медленно, осторожно, взгляд его цепляется за царапину на моей лодыжке. В руках у него — моя обувь.

— Балда, — плюхается он по другую сторону от меня. — Куда выскочила… босиком…

— ...спасибо, — я не хочу, но краснею, опуская лицо. Видеть его… больно. Особенно когда он… такой.

— Что разнылись? Я же говорил — дерьмо твоя идея. Ничего не вышло. Так что я свалю в туман.

— Раш…

— Что Раш? У тебя есть предложения получше, чем втихую тискать твою спящую жену?

— Эй, ты…

— Я и твоя…

Они замолкают, а я не могу поднять голову — стыдно, больно, страшно, но кто-то же должен… сделать хоть что-нибудь!

— Я и твоя… жена тоже.

— Хах… надо же… вспомнила…

— Если ты не прекратишь…

— Оба прекратите. Сейчас же.

Мы сидим в тишине — одинаково беспомощные, обескураженные… как может не быть нормального выхода, когда мы так стараемся его найти? Не бывает же такого… чтобы не было выхода...

Он есть — и ты прекрасно это знаешь.

— Шерша говорила…

— Это кто еще?

— Ты можешь заткнуться и послушать ее?

— Вы можете оба заткнуться? Это рахшаса, которая была со мной на станции. Шерша говорила… советовала… чтобы я относилась к вам одинаково… Это очень трудно… Раш… я не уверена, что когда-нибудь… буду любить тебя так же, как и Мара...

Дрожь по обе стороны от меня — такая разная… Я знала… что будет трудно…

— Но ты… ты больше не чужой… я не хочу, чтобы ты умер… чтобы ушел… ты важен для меня… и для Мара, думаю, тоже, хотя он и не признается… Поэтому… ох… давайте постараемся вместе… как-то наладить отношения… настроить их так, чтобы нам всем было… ну хотя бы терпимо находиться друг рядом с другом… быть вместе, быть… втроём…

Молчание… долгое, тяжелое… жгучее…

— И что ты предлагаешь? Ты ведь не будешь со мной… без желания…

— Я…

— А я не могу… пока ты и Мар…

— Значит, мы не будем этого делать.

Я вскидываю голову. Он шутит? Он что, серьезно готов отказаться?..

— Если мы с ней не будем… тебе станет легче?

— ...шерх его знает… но хуже стало именно после ваших кувырканий.

— А если, — в голове у меня щелкает, — я буду… ну… одинаково с вами… в тактильном плане? Обнимаю одного — значит обнимаю и второго. Беру за руку… и так далее? Ну, до определенных границ разумеется...

Переглядки над моей головой — мой собственный взгляд как теннисный мячик. Наконец Раш медленно произносит:

— Должно сработать… Во всяком случае, можем проверить.

— Мар? Ты не против?

Он качает головой.

— Пока ты в порядке… всё хорошо.

Лжец.

Ничего ему не хорошо… я же вижу, как вены опухли, за одно только утро… придется держать баланс, прямо-таки идеальный баланс, чтобы эти двое не ощущали себя обделенными… чтобы не страдали…

Легкое касание к макушке, давление на плечо — тур прижимает меня к своему боку и едва заметно улыбается, мягко, безрадостно.

— Не волнуйся. Тебе не нужно слишком сильно стараться… Просто не отталкивай… ни его, ни меня… каждый придет и попросит то, что ему будет нужно… сам попросит. Просто не отталкивай… и не убегай. Хорошо?

— Предлагаю начать прямо сейчас, — на талию ложится рука Раша, Мар вздрагивает, напрягается, но свою не убирает. Мне странно… очень странно, когда с двух сторон вот так обнимают… словно я изнутри раскалываюсь на части… Я знала, что будет нелегко...

— ...ладно…

Но в этом нелегко я хотя бы больше не буду одна.

4-14

Первые трудности начинаются уже вечером. Я сижу на постели, скрестив руки, пока снизу доносятся негромкие голоса.

— По очереди?

— У меня ночные смены бывают… Как тогда…

— Тогда…

О господи… они и правда делят ночи со мной как вахту?

— График на следующий месяц есть?

— Сейчас гляну…

Нет, так не годится. Я оглядываю постель, прикидываю габариты туров. В теории должно хватить…

— Идите сюда.

Я говорю негромко — турам не нужен крик, чтобы меня услышать. Они появляются в дверном проеме: огромные, почти под самый потолок, и моя идея уже не кажется такой гениальной. Она кажется абсолютно идиотской — но отступать уже поздно.

— Я подумала… ммм… может, чтобы не ссориться… просто ляжем все вместе? Места тут хватит… ну что уже не так?

Они смотрят так выразительно, что впервые за долгое время кажутся похожими.

— Спать…

— Мне — с ним?

— А что такого? Или у вас это что-то такое значит? Я буду между вами лежать… и никто не будет чувствовать себя обездоленным.

“И пусть никто не уйдет обиженным”.

— Ну… давай попробуем, — первым сдается Мар и, не дожидаясь Раша, вытягивается на боку у стены. Я выжидательно смотрю на второго.

Раш вздыхает, трет лицо ладонями… А затем гасит свет и опускается на кровать ко мне спиной.

— Расскажешь кому… — произносит он в опустившейся темноте.

— Издеваешься? — мгновенно отвечает Мар.

— Нет.

— Ау, — практически зажатая меж двух огненных тел я очень, очень жалею о своем предложении, но идти на попятную уже поздно. — Это что, все-таки что-то крамольное?

— ?

— Что-то постыдное? Неприемлемое?

— Не то чтобы…

— Скажи ей.

— Ты скажи.

— ...

— Мне кто-нибудь объяснит?

— Лечь в одну постель, неважно с кем — показать готовность к интимной близости.

— Ох…

— Только попробуй распустить лапы…

— Нужен ты мне.

Я лежу между ними, вяло переругивающимися… пот расплывается по лбу, вискам и загривку… я смогу так заснуть? Я смогу вообще пошевелиться, когда можно случайно коснуться любого из них и тогда…

Что тогда?

— Надо поставить тебе холодилку… у меня знакомый занимается… сделает скидку…

— Давно пора… скинь контакты…

— Поддерживаю, что бы это ни было, — бормочу я тяжело.

— Может, постелить тебе внизу? Там прохладней будет.

— И оставить вас тут вдвоем? — несмотря на жару, во мне назревает нехорошая шутка. — А если утром окажется, что жена вам уже не очень-то и нужна, когда есть крепкая мужская дружба?

С обеих сторон — возмущенное бульканье. Хах… хотя бы в чем-то они солидарны…

Я медленно погружаюсь в вязкий полусон; в нем все еще слишком много мыслей, слишком много тревоги от неопределенности… мы стоим в самом начале очень большого, очень долгого пути, такие разные и так крепко связанные, бросить одного — потерять всех. И все что мы можем — это падать, подниматься, снова падать и надеяться… надеяться, что когда-нибудь мы сможем оторвать глаза от дороги, поднять голову…