Юджиния Райли - Страсть и судьба
— Не откажусь от шотландского виски с содовой, — натянуто ответил он.
— Боюсь, что бара здесь нет. Но, кажется, в холодильнике есть вино.
На кухне она налила в стаканы белого вина. Вернувшись, она увидела, что Билл сидит в чиппендейлском кресле. Он хотел встать, но она быстро сказала: «Сиди, сиди» — и подала ему стакан. Она села в такое же кресло наискосок от него, и некоторое время они пили вино в напряженном молчании.
Потом Билл спросил, поставив стакан:
— Ну, хорошо. Так ты скажешь мне, где ты была?
Сара смотрела на его тонкое, красивое лицо. Ей стало неловко.
— Разве служанка не объяснила тебе? Я предупредила, что уезжаю в Новый Орлеан к подруге.
— Да, — устало вздохнул он, — она мне сказала. Но ты не оставила ни телефона, ни адреса. Служанка думала, что ты уехала на несколько дней, а не на две недели.
— И ты все это время был здесь?
— Вообще-то я приехал неделю назад. К тому времени тебя не было уже восемь дней, и служанка думала, что ты вот-вот вернешься.
— Прости, Билл, но если ты хотел меня видеть, нужно было сначала позвонить.
— Я звонил. Пару недель тому назад твоя мать дала мне твой здешний телефон. По нему никто не отвечал. Я позвонил твоим родителям, но и у них не отвечали. Поэтому я и решил приехать.
— Родители уехали на Миртовый берег. Дом в Атланте, очевидно, заперт, они всегда так делают, уезжая в отпуск, поэтому к телефону некому подходить.
— Понятно, почему я не смог узнать, куда ты пропала.
Сара поставила стакан и подалась к Виллу.
— Зачем тебе понадобилось меня видеть?
Выпрямившись в кресле, он обиженно сказал:
— Хотел узнать, как ты живешь. После твоего срыва, после того, что произошло у нас с тобой, я все время беспокоился о тебе. Приехал сюда, а ты исчезла… Согласись, что твое поведение странно, и я боюсь, что…
— Я не исчезла, — прервала его Сара, сдерживаясь изо всех сил, — и не «сорвалась», на что ты изящно намекаешь. Я уехала в Новый Орлеан к Бренде Бирмингэм, моей подруге по колледжу. И вообще я не понимаю, почему я должна объяснять тебе все это. У тебя нет никаких прав вмешиваться в мою жизнь — больше нет.
Увидев боль в его глазах, она пожалела о своих словах. Он рассеянно провел рукой по волосам. Когда-то они были друзьями, и хотя он предал ее, подвергнув себя стерилизации и не обсудив с ней это предварительно, она поняла, что тоже заставила его страдать, разорвав помолвку. И теперь ей не хотелось ранить его еще больше. Он ведь действительно беспокоился о ней, ради нее проделал долгий путь и, конечно, его тревога была искренней.
Как же объяснишь ему, что в ее жизни для него больше нет места, что все кончено, что ее жизнь, ее любовь в другом веке?
Никак. Иначе он убедится в том, что, по-видимому, подозревает, — что она опять больна, И хотя ее жизнь за последние недели кажется ей самой невероятной, никогда она еще не была так уверена в здравии своего рассудка.
— Послушай, Сара, — сказал он. — Я приехал не для того, чтобы препираться. Говоря по правде, я умираю с голоду. Где здесь можно пообедать?
Сара была рада прекратить этот спор, покончить с создавшимся напряжением и перейти к более нейтральным темам.
— А где ты обычно питаешься?
— В городе есть маленькая гостиница. Я там остановился, а хожу в кафе на площади. Кормят прекрасно, но несколько однообразно.
— Я знаю ресторанчик на окраине, его содержит кайен с женой. Там, наверное, можно найти что-нибудь поинтересней. Подожди, я только накину жакет.
Она взяла сумочку, жакет из клетчатой шотландки и вышла вместе с Биллом. Подойдя к сверкающему синему «бьюику-ривьере», она спросила:
— Новая?
— Нет. Я прилетел в Новый Орлеан и взял ее напрокат.
Они выехали на Речную дорогу в золотистых сумерках. Вечерний воздух был бодрящий, и Сара опустила стекло. Они ехали под деревьями, окрашенными в алые, золотые и рыжие цвета осени, и свежий запах листвы опьянял молодую женщину. Дымный свет, пробивающийся сквозь кроны, был прекрасен, и Сара поняла, как она соскучилась взаперти.
Если бы она могла любоваться этим осенним великолепием в другом веке, сидя рядом с Дэмьеном в экипаже, который вез бы их куда-нибудь в гости на соседнюю плантацию! А потом они повезли бы крестить своего младенца в приходскую церковь…
Страшная тоска охватила ее от этих воображаемых картин.
Билл свернул на шоссе, ведущее к городу, они проехали мимо знакомого коттеджа мадам Тюше на окраине. Во дворе Сара заметила негритянку; на ней было цветастое платье и шляпа с обвисшими полями; она старательно полола бархатцы. Услышав шум приближающейся машины, мадам Тю обернулась, Сара помахала ей рукой, но негритянка только пристально посмотрела на нее.
Они подъехали к ресторану Жерара, их провели в уютную нишу с окном. Сара заказала гумбо, а Билл попросил большую порцию джамбалай. Сначала они говорили на общие темы. Билл рассказал о новых клиентах, которых он заполучил для своей фирмы. Когда он кончил, Сара спросила:
— А у тебя не будет неприятностей? Ты ведь бросил дела так надолго.
— Мне полагается отпуск на несколько недель.
И ты потратил свой отпуск на меня, подумала она.
Билл, в свою очередь, спросил о ее жизни. Она рассказала ему об огромном состоянии, которое она унаследовала, о том, что сейчас завещание проходит стадию утверждения.
Покончив с первым блюдом, Билл положил вилку и посмотрел на Сару напряженным взглядом.
— Скажи, ты собираешься остаться здесь навсегда?
— Да, — ответила она, не задумываясь.
Он присвистнул.
— Ты сказала об этом родителям?
— Пока еще только намеками. Но их жизнь полна, у них, слава Богу, есть Тедди. Я должна найти свой путь.
— И ты нашла его здесь?
— Да.
Билл со вздохом отодвинул тарелку.
— Я всегда восхищался твоей самостоятельностью, Сара, но бросить все, что тебе дорого и близко…
Сара чуть было не сказала, что нашла все, что ей дорого и близко в старом доме, в таком месте и времени, что он никогда в это не поверит. Но вместо этого она сказала:
— Здесь я снова начала писать.
— Да? — улыбнулся он.
Она кивнула.
— В этих местах есть нечто целительное для меня. Жизнь здесь как-то проще.
Он бросил на нее предостерегающий взгляд.
— Надеюсь, ты не пытаешься снова уйти от реальности?
Прежде Сара серьезно возразила бы на это. Он всегда подавлял ее, никогда не принимал всерьез. Но сегодня ей хотелось не возражать, а смеяться. Билл просто не представляет себе, какова та реальность, в которой она живет теперь, и как ей там хорошо.
— Ты объяснишь мне, наконец, зачем ты приехал? — спросила она спокойно.
