Дарья Кузнецова - Во имя Чести (СИ)
Кхм. Может, это я слышу голоса в голове и наблюдаю комплексные галлюцинации?
Хотя, конечно, в иную форму жизни всё-таки проще поверить, чем в духов. В конце концов, почему не может существовать разумный сгусток энергии, если, скажем, существуют разумные жидкости? Есть такие на одной планетке на границе обжитых секторов, у нас с ними даже вполне налажены дипломатические связи. Они, строго говоря, не совсем жидкие, скорее гелеобразные, похожие на подтаявший холодец. Но совершенно однородные, да. Они считают нас довольно близкими себе, хотя и не понимают, зачем мы так цепляемся за одну-единственную неудобную форму тела, поддерживая её с помощью каких-то странных искусственных приспособлений, за которые они принимают наш скелет.
В общем-то, после таких судьбоносных открытий жизнь наша потекла довольно спокойно. Разве что для душевного спокойствия Инга мы всё-таки перебрались в мою каюту с замазанной камерой. И я не стала высказывать ему свои предположения, что, скорее всего, какая-то следящая техника здесь уже вполне могла появиться за прошедшее время.
Прибытия на станцию, снабжённую галанетом, я ждала с огромным нетерпением. Прижатый к стенке (фигурально выражаясь; физически к стенке обычно прижимали меня) дориец сознался, что ему действительно помог с гражданством, дипломом и службой именно мой отец, но почему-то упорно молчал, не желая рассказывать, чья это вообще была идея, причём молчал несколько смущённо и виновато. Поскольку подозревать его в недостойном было просто невозможно, я, дабы не травмировать чувствительную душу Инга, решила основное попытаться вытрясти из отца. В конце концов, если там не было военной тайны, на прямые вопросы он мне ответит. А, судя по смущению скромного дорийца, поучаствовал папочка по полной, чего мой дикарь просто не ожидал, и теперь чувствовал себя ему обязанным.
В итоге, когда мы вышли из очередного прыжка, я вместе с Ингом заперлась в каюте (будет им очная ставка), предупредив всех, чтобы нас не беспокоили.
— Привет, па, — очень ехидно начала я.
— А, кроха, — невозмутимо улыбнулся он в ответ. — Ну, как тебе мой сюрприз? — с ироничной усмешкой уточнил он.
— Значит, отпираться не будешь? — я подозрительно сощурилась.
— Как будто мне больше заняться нечем, — отмахнулся отец.
— А как же «я не вмешиваюсь в жизнь детей, дети сами должны решать»? — ещё ехидней передразнила я.
— Ну, тут обстоятельства были особые, — безмятежно ответил великий интриган. — Когда тебя через неделю после начала службы единственной дочери вызывает её сослуживица и начинает разговор со слов «если вам дороги жизнь и психическое здоровье собственной дочери…», любой встревожится. Особенно после того, как один раз тебя уже похищали, — ухмылка отца стала насмешливой.
— Ты хочешь сказать, что поверил этим сказкам про привороты, рассказанным женщиной, слышащей голоса в голове?! — ужаснулась я. — Папа, ты давно у психиатра был на обследовании?
— В отличие от некоторых, я его каждый год прохожу, — хмыкнул он.
— И как, успешно? — язвительно уточнила я. — Или тебе по блату отметку ставят?
— Ехидна, — с явной гордостью похвалил он. — Я бы вопросил риторически, и в кого ты такая, но тут ответ ясен заранее. Мои отношения с психиатром тебя касаются мало, но могу утешить: я ей не поверил, хотя и насторожился. Поэтому связался с Этьеном, попросил подключить Макса и понаблюдать, всё ли с тобой в порядке.
— Погоди, погоди; ты что, настолько хорошо их знаешь?! А, впрочем, не отвечай. Чему я удивляюсь! — я махнула рукой. — Чтобы ты, да вдруг запихнул меня в незнакомый экипаж к непроверенному капитану? Да скорей бы дома запер! Не верю я больше в ваше «сами выбирайте свой путь». Я уже и так догадалась, что ты меня от мамы всё время учёбы прикрывал.
— Ты ещё ей об этом расскажи, да, — с усмешкой покивал он. — А, впрочем, можешь сказать. Давненько мы не мирились…
— Так, стоп, не отвлекайся, — привлекла я внимание отца, чей задумчивый взгляд сместился куда-то в сторону; видимо, именно в той стороне находилась мама. — И что тебе наговорили эти два шизофреника?
— Один, у Этьена другой диагноз, — педантично поправил меня он. — Сказали, ребёнок ночами иногда плачет в подушку и кого-то зовёт.
— И ты после этого сдался? — настороженно уточнила я, предчувствуя, что это ещё не всё. Покосилась на Инга; он прислушивался к разговору с явной тревогой. Отца он слышать не мог, но по моим репликам, видимо, додумывал.
Чёрт побери, да что там у них случилось?!
— Честно говоря, сдался я ещё через неделю, — выражение лица папы стало настолько мечтательно-злорадным, что я поняла: не так уж сильно я горю желанием всё это знать. Но упрямство и любопытство победили.
— И? — подбодрила его я.
— Что — и? Я, кроха, знаешь ли, многое видел за свою долгую жизнь. Но когда на моём пороге появился смутно знакомый мужик, молча преклонил колени и вручил мне коллекционную саблю стоимостью со всю ферму, я, культурно выражаясь, здорово охренел, — с явным удовольствием поделился он. Про «смутно знакомого» добавил явно для красного словца и усиления эффекта, но на это я внимания почти не обратила. Я замерла, вытаращившись на него и представляя эту картину. — Вот-вот, подозреваю, я в этот момент выглядел так же. На наше счастье, в это время к нам присоединилась мама с вопросом «что здесь происходит», и немая сцена быстро кончилась.
— Ой, ё-о-о-о, — протянула я, прикрывая ладонью лицо. Я догадывалась, что было дальше.
— Именно. Прямо там, на пороге, он начал вдохновенно каяться. Мол, простите меня, герр генерал, но я не могу жить без вашей дочери. А, поскольку я совершенно недостоин такого счастья, — мало того, что отверженный, так ещё и окончательно и бесповоротно утратил Путь Чести, — лучше всего мне умереть. Поскольку ваша дочь взяла с меня слово, что я буду жить, а жить я не могу, прошу вас оказать мне честь и ритуально оборвать мою жизнь собственной рукой. Потому что, дескать, я эту замечательную дочь обесчестил, и это ваше святое нерушимое право, и даже обязанность.
— Так и сказал? — потрясённо проговорила я, отнимая руку от лица. Папа выглядел безумно довольным как моей реакцией, так и всей историей в целом. Он обожает жизненные анекдоты.
— Про обесчестил и про обязанность точно было, а так вообще за достоверность цитаты не поручусь, он говорил гораздо красивее, — с ухмылкой ответил он. — В этот момент снова вмешалась мама, очень озадаченно уточнив «Что, правда обесчестил?». Мы, видишь ли, подобной добродетельности от тебя совершенно не ожидали, ты уж извини. На что твой хахаль проникновенно ответил, что, дескать, совсем. Подчистую.
