Кассандра Клэр - Город потерянных душ
— Разделить юношей и оставить одного из них в живых, нейтрализовав другого… Да, есть один способ. Но я расскажу о нем в обмен на небольшую услугу.
— Ты — мой слуга, — нахмурился Магнус. — Хочешь выйти из пентаграммы — делай, что я говорю, и не торгуйся.
— Разве дело только в моем желании? И знаешь, я уже привык — здесь пентаграмма, а там, в пустыне…
— «Мой ад везде, и я навеки в нем», — продолжил Магнус.
Азазель обнажил в улыбке металлические зубы.
— Может, ты и не гордец, как старина Фауст, но зато нетерпелив. Уверен, тебе скоро надоест наблюдать за мной, — усмехнулся он.
— Ну, не знаю… Я всегда любил смелые решения в интерьере, а ты эту комнату очень украшаешь.
— Магнус! — возмутился Алек, которому явно не нравилась идея соседства с демоном.
— Ревнуешь, маленький Сумеречный охотник? — Азазель ухмыльнулся. — Не волнуйся, твой друг не в моем вкусе. И кроме того, мне не хотелось бы злить его…
— Все, довольно, — топнул ногой Магнус. — Скажи нам, что ты хочешь, и разойдемся.
Азазель сложил руки домиком — натруженные руки рабочего с черными ногтями.
— Всего лишь одно счастливое воспоминание от каждого из вас. Что-то, что может развеселить меня, когда я скучаю в своих скалах.
— Вы хотите сказать, что, если мы согласимся, воспоминания сотрутся из нашей памяти? — насторожилась Изабель. — Захотим вспомнить о чем-то и не сможем?
Азазель прищурился, глядя на нее сквозь пламя:
— Ты кто, малышка? А… ты тоже из нефилимов… Да, я возьму твое воспоминание, и оно станет моим. И ты никогда не вспомнишь о том, что с тобой произошло. Но, пожалуйста, не навязывай мне воспоминания о демонах, убитых тобой при свете луны. Такие меня не радуют. Нет, мне нужны… личные воспоминания.
Он ухмыльнулся, и его зубы засверкали еще ярче.
— Я стар, — сказал Магнус. — У меня много воспоминаний. Я могу расстаться с одним из них, если нужно. Но я не могу говорить за других. Нельзя заставить пойти на такое.
— Я это сделаю, — быстро произнесла Изабель. — Ради Джейса.
— И я тоже, — сказал Алек.
Настала очередь Саймона. Он вдруг вспомнил, как Джейс перерезал запястье и пожертвовал ему свою кровь на корабле Валентина. Чтобы спасти Саймона, он рисковал жизнью. Возможно, Джейс сделал это ради Клэри, но Саймон все равно был у него в долгу…
— Я согласен.
— Хорошо, — кивнул Магнус. — Теперь надо вспомнить что-нибудь хорошее. По-настоящему хорошее, такое, что приятно вспоминать.
— Я готова, — первой отозвалась Изабель.
Она закрыла глаза, словно приготовилась к боли. Магнус шагнул к ней, прикоснулся пальцами к ее лбу и тихо забормотал.
Алек некоторое время наблюдал за ними, а потом тоже закрыл глаза.
Для Саймона все приятное было связано с Клэри. Но потерять память о Клэри он не мог. Тогда он вспомнил летний день на Кони-Айленде. Он сидит на плечах отца, а Ребекка бежит за ними с воздушными шарами в руке. Он смотрит на небо, разглядывая облака, и слышит, как смеется мама… Нет, только не это. Я не хочу это терять…
Он открыл глаза и увидел, как Магнус опускает руку. Саймон моргнул.
— Но я ни о чем не думал, — запротестовал он.
Кошачьи глаза Магнуса преисполнились печали.
— Думал, мой дружок…
Саймон окинул взглядом комнату, голова его кружилась. Он поймал на себе взгляд Изабель, и ему стало интересно, каким счастливым воспоминанием пожертвовала она.
Азазель, стоявший у самого края пентаграммы, протяжно зарычал. Магнус с отвращением посмотрел на него. В руках колдуна что-то сверкало, словно он держал колдовской огонь. Раз — и это что-то полетело в центр пентаграммы. Острое зрение вампира позволило Саймону увидеть, что это было: луч света, который, быстро разрастаясь, превращался в калейдоскоп образов. Лазурный океан… Колокол женского платья, лицо Магнуса и лицо голубоглазого мальчика… И еще… Азазель распростер руки и всосал в себя эту яркую солнечную картинку. Глаза демона замаслились.
— Ах! Вкусно! — довольно воскликнул он.
— А теперь исполняй свое обещание, — приказал Магнус.
Демон облизнул губы.
— Решение вашей проблемы просто. Вы освободите меня, а я заберу сына Валентина живым в ад. Он не умрет, и поэтому ваш Джейс не пострадает. Связь между ними вскоре пропадет, и ваш друг вернется к вам.
— А что будет потом? — спросил Магнус. — Мы выпустим тебя на свободу, а ты… потом ты снова позволишь себя сковать?
Азазель рассмеялся:
— Конечно нет, глупый колдун. Цена услуги — моя полная свобода.
— Полная свобода? — воскликнул Алек, не веря своим ушам. — Ты хочешь, чтобы мы позволили исчадию ада разгуливать на свободе? Мы уже отдали тебе свои воспоминания…
— Воспоминания — это цена, которую вы заплатили за то, чтобы я изложил свой план, — сказал Азазель. — А моя полная свобода — цена, которую вы заплатите за то, чтобы воплотить этот план в реальность.
— Это нечестно, и ты об этом знаешь, — рассердился Магнус. — Ты требуешь невозможного!
— Но и ты тоже, — сказал Азазель. — Всё говорит о том, что вы потеряли своего друга навсегда. «Если кто даст обет или поклянется клятвою, положив зарок на душу свою, то он не должен нарушать слова своего, но должен исполнить все, что вышло из уст его». Их души связаны заклятием Лилит. Они оба на это согласились.
— Джейс никогда бы не согласился… — начал Алек.
— Он произнес эти слова, — сказал Азазель. — По собственной воле или по принуждению — не имеет значения. Разорвать эту связь могут лишь силы Небесные. Но силы Небесные вам не помогут, вы сами это знаете. Поэтому обычно призывают демонов, а не ангелов. Я назвал цену за мое вмешательство. Если вы ее не заплатите, вам придется смириться с потерей.
Лицо Магнуса побледнело.
— Мы посовещаемся и решим, устраивает ли нас твое предложение. А пока изыди! — Он махнул рукой, и Азазель исчез, оставив после себя запах горелого дерева.
Оставшиеся в комнате удивленно переглянулись.
— Его просьба… — наконец произнес Алек. — Это же невозможно, да?
— Теоретически возможно все, — сказал Магнус, глядя вперед, словно в бездну. — Но если мы выпустим на свободу демона, второго по старшинству после самого Люцифера, сколько хаоса он посеет…
— Но разве не может Себастьян оказаться столь же опасным? — спросила Изабель.
— Как сказал Магнус, возможно все, — с горечью в голосе сказал Саймон.
— В глазах Конклава нет преступления страшнее, чем это, — продолжил Магнус. — Тот, кто выпустит Азазеля на свободу, будет причислен к особо опасным преступникам.
