Небо внизу (СИ) - Стешенко Юлия

Тео нервным движением запустила пальцы в волосы. Если Туро действительно взялся за приворот — это его ответственность? Или на Дювалей она тоже распространяется — как на держателей патента?

Вот же гадство. Гадство-гадство-гадство…

Тео рылась в книгах до тех пор, пока буквы не начали расплываться. А потом потерла глаза — и поняла, что дело вовсе не в усталости. Солнце уже садилось, и в комнату медленно просачивался сумрак.

— Так. Все. Хватит, — решительным движением Тео отодвинула «Практикум метапсихического воздействия». — Начальной информации более чем достаточно, а для конкретных предположений мне все равно нужны факты.

На первом этаже уже горел свет. Том, с комфортом устроившись в огромном библиотечном кресле, разложил на коленях очередной выкидыш местного книгопечатания.

— Что читаешь? — села напротив Тео.

Не прерываясь, Том поднял книгу, продемонстрировав обложку — раскрашенный, как пьяная инста-блогерша, индеец целился из лука в кровавый закат.

— И за кого ты?

— Что? — рассеянно посмотрел на Теодору Том.

— За кого ты? За белых или за индейцев?

— За индейцев, конечно! — очнулся наконец-то Том. — Это же их земля! Нельзя просто вот так вот прийти и забрать у людей то, чем они владели веками!

— Так уж и нельзя, — хмыкнула Тео, доставая из-под кресла корзину с вышивкой. — Господин Макбрайд, а вы, оказывается, оптимист.

— Ну… Вообще-то можно, конечно. Но это несправедливо, — упрямо мотнул головой Том. — А Маркус Турийский говорил, что цивилизация — это путь добродетели. Вот увидите: пройдет еще лет пятьдесят, ну, может, сто, и люди навсегда откажутся от такого варварства.

— Я? Увижу события, которые произойдут через сто лет? — заправила нитку в иголку Тео. — Вы определенно оптимист, мистер Макбрайд. Это доказанный факт.

Теодора обнаружила вышивку в безразмерных баулах, который плотно набила всяким хламом неутомимая Мери. Пяльцы с почти законченной работой лежали между шерстяным пледом и мешочком с папильотками, а на самом дне чемодана обнаружился приличный запас ниток.

Поначалу Тео хотела выбросить эту ерунду. Она никогда не увлекалась рукоделием, и даже в теории находила это занятие невероятно скучным. Уж лучше в спортзал сходить или, скажем, кино посмотреть… Но здесь, в Кенси, не было ни кино, ни спортзалов. Унылые, бесконечно тянущиеся вечера можно было заполнить либо чтением, либо разговорами. Именно поэтому горожане постоянно ходили друг к другу в гости, а книгами обменивались чуть ли не в автоматическом режиме. Очередь на прочтение нового любовного романа всегда начиналась с жены судьи, потом переходила к секретарше директора банка, от нее — к владелице цирюльни и так, шаг за шагом, устремлялась в бесконечность.

Впервые столкнувшись с неизбывной провинциальной скукой, Тео попыталась спрятаться от нее в учебе. Но способности мозга к усвоению новых знаний ограничены, а унылая тишина загородных вечеров бесконечна. И Тео достала пяльцы. К счастью, все трудные места бывшая владелица тела уже вышила: тяжелые, как соцветия цветной капусты, гортензии растопырились на канве в окружении серебряной вязи восточного узора. Оставалось только заполнить фон, и от левого угла к центру уже тянулся ряд бледно-голубых крестиков. Немного помедитировав над пяльцами, Тео сообразила, как закреплять нитку на старте и в каком порядке втыкать иглу, чтобы вышивка ложилась не вразнобой, а ровно.

Ну а дальше все оказалось неожиданно просто. Воткнул иглу. Вытащил иглу. Воткнул иглу. Вытащил иглу. По описанию получилось, что вышивка — это самое скучное занятие в мире, но на самом деле Тео погружалась в какой-то странный медитативный транс. Воткнул иглу. Вытащил иглу. Воткнул иглу… Вытащил иглу…

Том приспособил над креслом парочку газовых ламп так, чтобы яркий свет падал с правильной стороны, и Тео с головой нырнула в новое увлечение. Вероятно, производительность ее труда насмешила бы любую местную рукодельницу, но какая разница? Тео вышивала не для того, чтобы получить новую наволочку — или чем там должны была стать капустообразная гортензия. Тео вышивала для удовольствия.

— Начинай, — скомандовала она, аккуратно втыкая иглу в левый нижний угол крестика.

Потянувшись, Том отложил индейцев в сторону и взял «Пиратов южных морей».

— Страница девяносто девять, — подсказала Тео.

— Я закладку положил, — раскрыв книгу, Том откашлялся и пригладил волосы рукой. — Адмирал Баденас потерял треть эскадры исключительно из-за собственного упрямства, но даже это не остановило его. Негодяй знает, что даже теперь его силы превосходят наши. И это большая удача, господа! Баденас преследует нас, как гончая дичь, и завтра угодит в подготовленную мною ловушку. Три корабля стоят на рейде в бухте Золотой удачи. Когда эскадра Баденса приблизится, они выйдут им в тыл, отрезав путь к отступлению. Атаковав с двух сторон, мы уничтожим подлых кастальцев!

Читая, Том то шептал, то почти кричал, персонажи говорили то басом, то тенором, в речи иностранцев проступали незнакомые Теодоре, но явно не выдуманные акценты. Поначалу все было совсем не так. Когда Тео впервые попросила Тома почитать вслух, он заикался, как первоклашка, глотал окончания слов и все время поглядывал поверх книги, отслеживая реакцию публики. А потом привык, расслабился — и дело пошло. Мерно вонзая иглу в туго натянутую ткань, Тео отпустила вожжи, позволяя фантазии перенести себя на шаткую, залитую солеными брызгами палубу корабля. Отважный корсар Джеймс Обри, стоя на мостике, хладнокровно отдавал команды, не обращая внимания на проносящиеся над головой ядра…

Конечно, с «Нетфликсом» не сравнить — но тоже очень неплохо.

Фермерский базарчик на площади бурлил, как вскипевший котел с рататуем. Мужчины в пронзительно-ярких шейных платках, женщины в цветастых, словно весенний луг, платьях… Толпа хаотично двигалась между прилавками, на которых пестрело все, чем богата южная природа. Золотые пирамиды абрикосов, нежно-розовые развалы персиков, корзины с клубникой, малиной, черникой — а за ними брустверы из тугих, глянцевых баклажанов, изумрудно-зеленых огурцов и кроваво-красных помидоров. Тео шла сквозь этот хаос, время от времени останавливаясь, чтобы прицениться. Обвыкнувшись с местными традициями, она смело вытаскивала из ягодных развалов то вишню, то веточку смородины, пробовала, качала головой, цокала языком — и шла дальше, не слушая зазывные крики продавцов.

— Посмотрите, какая зелень, — сунулась ей наперерез бойкая девица в лиловой косынке. — Свежайшая, только что с грядки! — она встряхнула пучком сельдерея, и в воздух взлетели радужные искры воды. — Молодой господин, купите зелень!

Тео удивленно вскинула бровь. Несущий корзину Том совсем не походил на господина, но девица, прищурив шкодливые глаза, скользила вокруг него, потряхивая своим чертовым сельдереем. А Том, встав столбом, улыбался ей блаженно-идиотической улыбкой.

— Отличная зелень, господин. Свежая, крепкая, сочная, — выпятила налитые сиськи девица. — Знаете, что говорят про сельдерей? Он очень, очень полезен мужчинам. Если вы понимаете, о чем я, — стрельнула шалыми глазами паршивка.

— Да что ж тут непонятного? — Том поворачивался за ней, как подсолнух за солнцем. — Но зачем сельдерей, если у девушки такая улыбка?

Счастливо хихикнув, селянка скользнула вокруг Тома, словно невзначай толкнув бедром. На мгновение Тео увидела контрактного со стороны — так, как его видела торговка. Тощего перепуганного мальчишки, который рассыпал навоз по клумбам, больше не существовало. У нового Тома были широкие плечи, узкие бедра и мягкий, уверенный голос. И Тео вполне могла бы понять желание залезть к этому новому Тому в штаны.

В теории.

На практике понимания не возникало. На практике Тео хотела отобрать у Тома корзину и треснуть вертлявую паршивку по голове.

— Так что, молодой господин, купите сельдерей? — наступала на контрактного, выпятив грудь, торговка.