Призывающая волну (СИ) - Вайнир Кира

- Кажется, Райнис знала, что так и будет. Не зря же она с такой тоской всегда смотрела на корону наири. - Произнесла мать, ловя мой взгляд. - Ты не думал, что она права, и твои чувства не просто влюблённость в красивую девушку?

- Красива Райнис была всегда, - напомнил я.

- Видишь ли, твой отец тоже чувствовал моё настроение и эмоции. - Мягко улыбнулась мама. - Однажды я ушибла мизинец на ноге, пока твой отец был на совете. Через две минуты я могла лицезреть ворвавшегося в покои с трезубцем в руках мужа.

- Ты так ярко всё помнишь? - посмотрел я на маму.

- Он моя жизнь и моё сердце. То, что я перестала носить траур, это только чтобы не напоминать твоей жене о смерти. Не более. - Ответила она.

- Но если... Если Райнис моя наири, то тогда она не погибнет? Ведь третья ступень силы открывается Повелителям, когда они становятся едины со своей наири! - ухватился за призрачную надежду я.

- Я не знаю сын. Ведь я стала наири твоего отца до того, как забеременела тобой. - Грустно ответила мать.

Через пару дней после того разговора я отправился в Грот. Был очень простой способ проверить, встретил ли я ту, что должна стать моей половинкой или это просто влюблённость, усиленная связью с матерью моего ребёнка.

Когда сердце Саара начинало петь, в Гроте начинал созревать камень для кольца наири.

Вынырнув в гроте, я закрыл глаза. Камень сам должен меня позвать. И он звал, он кричал так громко, что я с закрытыми глазами шёл так уверенно и быстро, словно точно знал куда идти.

Камень я увидел сразу, как только открыл глаза. Как будто и не было больше ничего вокруг. Его скорлупка, напоминающая икринку или яйцо, снизу была покрыта чешуйками и переливалась десятками отблесков самого камня.

- Совсем как хвост Райнис, - усмехнулся я, разглядывая сквозь скорлупу сам камень, переливающийся перламутровыми оттенками синего, пурпурного и белого.

Хвост, который я изуродовал. Сейчас эта мысль не принесла привычного злорадного удовлетворения, а обожгла стыдом и раскаянием.

С момента, как я узнал о созревающем в гроте особом камне, у меня в душе появилась надежда. Я боялся о ней говорить, и даже в мыслях старался не касаться, чтобы не спугнуть. Всё время пока я ждал, когда треснет скорлупа камня, я забивал себе голову проблемами с кочевниками и поисками пропавшей дочери дома Вхен.

- С поисками большие сложности? - спрашивал я у Лу Гуяна, мрачневшего каждый раз, когда речь заходила о девушке.

- Очень много подозрений. - Вздохнул побратим. - Судя по рассказам братьев, те воины, которых они нашли, были в наших доспехах. Но с дополнительным шевроном с изображением ската.

- Ле-Гунн! Но подожди! - сам себя остановил я. - Если Ле-Гунн хотел столкнуть нас с Красным Жемчугом, то явно не оставил бы столь явных следов. Да и эти эмблемы воины Восточных Провинций просто добавляют к тем доспехам, что получают из казны. Если пытались скрыть нападение, то первым делом сняли бы именно эти шевроны.

- Да, но сейчас это выглядит, как предательство Ле-Гунна. Тем более все знают, что воины Восточных провинций подчиняются только командирам из тех же провинций. Отдать приказ о нападении на Красный Жемчуг смог бы только кто-то из рода Ле-Гунн. А по законам мести, принятым у кочевников... - побратим замолчал.

- Вскрылось бы это раньше, и я должен был бы выдать Ле-Гунна с семьёй. Точнее, самого старого наместника и его дочь, потому что до ночи оплодотворения она считалась просто наложницей, и принадлежала к роду отца. - Закончил за него я.

- Именно, Восточные провинции остались бы обезглавленными. Кроме бастарда, который и наследником то признан, поскольку других носителей крови нет, не осталось бы никого. - Продолжил Лу Гуян. - Кочевники и сейчас могут потребовать... Дочь за дочь...

Договорить он не смог, я просто смëл его к стене.

- Даже думать не смей! Чтобы и мысли не было о вреде для неё. - Рычал я в бешенстве. - Будут упорствовать, значит, я уничтожу Вхен. У меня хватит на это сил.

- Она... - смотрел на меня с пониманием побратим.

- Неприкосновенна! - закончил разговор я.

Рождение камня я почувствовал натянувшейся струной внутри. И уже на следующий день вернулся в Грот. Удивительного цвета камень лежал на осколках скорлупы. Из этой скорлупы мой отец сделал раму, в которую вставил зеркало для моей матери. Я вспомнил привычку Райнис пить горячий тате на ночь, поэтому под воздействием моей силы сверкающие скорлупки превратились в чашку и блюдце.

А потом я взял в руки камень. Сияние моей силы сплеталось в узорчатое кольцо. Именно сейчас я плавил нашу историю, создавая её заново.

Я подросток смотрю как по камням парадной аллеи, теряясь среди огромных клумб, с осторожностью идёт черноволосая малышка. Она поднимает голову и смотрит прямо на меня. А я впервые ловлю испуганный взгляд сиреневых глаз.

Вот падает брошенная уверенной рукой жемчужина в купель выбора.

Вот звучит гонг призыва из пещер молчания.

Моя тень накрывает гуляющую среди водорослей Райнис. С этого момента воспоминаний больше. Намного больше. Улыбка, она проверяет прикосновением жар у Чена, насмешливо фыркает, оставляя меня пялиться ей в спину и чувствовать себя дураком.

Она дерзит мне на совете и отважно спорит с отцом. Райнис танцует, и моё сердце бьётся в такт движениям её тела.

Она с восторгом, искрящимся в глазах, танцует со мной среди волн. Она доверчиво подставляет свое личико, когда я стираю с него краску.

Кольцо опускается на камень, где родилось. Ободок кольца отливает металлом. Лепестки родовой орхидеи с одной стороны и гребень волны с другой надёжно удерживают камень.

Чашку и блюдце, я забираю с собой, а кольцо оставляю в гроте. Вынести его отсюда может только наири на своей руке.

Утра я еле дождался, мой скат, Нуар, как зовёт его Райнис, как будто чувствует моё нетерпение. Коралловый лабиринт проносится мимо сплошной стеной. Я осторожно, еле сдерживая дрожь от волнения, привёл к кольцу.

- Это что? - смотрит она с недоумением на кольцо и не спешит брать его в руки.

- Кольцо. Для тебя. Для второй половинки моей души. - Целую её и шепчу ритуальную фразу, которая сейчас наполняется особым смыслом. - Я буду в каждой волне, что прибежит к твоим ногам. Моя любимая.

- Что? - тихо спрашивает она.

И тишина взрывается грохотом взбесившихся волн. Свет, который наполнял для меня душу Райнис, стал в сотни раз ярче.

- Я тебя люблю, Райнис! Иначе этот камень просто бы не родился. - Любуюсь безумством эмоций в её глазах я.

- Люблю, - тихо произносит она и прячет покрасневшее лицо у меня на груди.

- Просто словом ты не отделаешься! - смеюсь я и с еле сдерживаемой жадностью нападаю на её губы.

И даже не сразу понимаю, что нас окатывает с ног до головы волной.

- Что это? - испуганно смотрит она на словно кипящие воды, закрывающие выход из грота.

- Пойдём, посмотрим. И помни, тебе нечего бояться со мной рядом. - Я сжал её руку и вышел на побережье.

Смутная догадка мелькала в мыслях...

Я целовал Райнис, отрываясь от неё только для того, чтобы шёпотом повторить ей своё признание. Она таяла и отвечала. А воды чужого мира с яростью набрасывались на берега и поднимались, словно пытались достать до небес. Райнис сжала моё лицо в своих ладонях и вглядывалась так, словно пыталась что-то разглядеть.

- Моя душа навсегда останется рядом с вами! С тобой! - вдруг сказала она.

И как тогда в пещерах, когда она исцеляла Чена, от её ладоней полился ослепительно яркий свет. Я чувствовал, как он проникает в меня живительным теплом, чувствовал, как просыпается буря в моей крови.

И как будто что-то скованное льдом внутри меня, как далёкие северные воды, вдруг пробудилось, накинулось с невиданной яростью на сковывающее стены. И эти стены не выдержали, разлетаясь на мельчайшие осколки. Хлынувшая по жилам сила пьянила. Одного движения рукой хватило, чтобы усмирить непослушные раньше волны чужого мира.