Попала...Попала! Попала!!!(СИ) - Муравьева Ирина Лазаревна

Но в злосчастный тот вечер сказок на ночь не было, как не было и нежных поцелуев в щеку, и ритуала расчесывания волос сынишке. Мама Герберта лежала на полу. Вернее, на полу лежало то, что осталось от нее. Переломанные ноги, с торчащими из них костями. Тело, превратившееся в кровавое месиво. Кормилица, идущая следом за ребенком, и держащая в руке свечу, закричала диким воплем, и, схватив маленького Герберта, бросилась бежать. Скоро на место подоспела стража. Еще через некоторое время разбудили князя. В общей суматохе и хаосе, о Герберте почти забыли. Даже кормилица, очень тепло относившаяся к воспитаннику, впала в такой шок, что всю ночь повела у меча Вальтера, моля всемудрого защитника-дракона помочь им. Герберт же сидел рядом. Не плакал. Не скулил. Просто сидел рядом и смотрел на ритуальный меч, воткнутый в стол. Мальчик даже не молился.

Утром пришел отец. Он попытался поговорить с сыном, но было уже поздно. Прошло целых четыре месяца, чтобы Герберт нова стал разговаривать. Год, чтобы он вновь улыбнулся. Лета, после которых многие в замке забыли его мать, как очередную жену, и как очередную смерть. Не забыл лишь Герберт. Часто, ночами, видение тела его матери посещало его. Оно попадалось ему на глаза в отдаленных уголках замка, преследовало возле трупов на поле боя, а иногда даже ложилось к нему в кровать.

Герберт пил снотворные лекарства, обвешивал все священными знаками, устроил возле своей кровати целую систему слежения в виде тонких нитей, соединенных с колокольчиками. Но видения оставались видениями. Хотя, наверное, легче было бы, будь то чей-то злой умысел.

По замку поползли слухи, что юный Герберт не в себе. Его видели ходящим во сне по ночам. Люди поговаривали, будто бы юноша одержим.

Это не устраивало старого князя. Из всех старших детей — жив остался лишь Герберт. К тому же, юноша проявлял прекрасные способности полководца и дипломата. Не говоря уже о том, как умело тот обращался с небольшой магией, которой он обладал. Нет, Герберт не умел колдовать, но он мог усовершенствовать чужие магические изобретения, добавляя в них свои, неповторимые, детали. А князь был уже стар, и чувствовал что силы к власти покидают его. Ждать же, когда вырастет Влад- его второй, оставшийся в живых к тому времени отпрыск, было непозволительной роскошью.

Тогда кто-то рассказал князю о женщине, живущей недалеко за чертой города. Говорили, вдова Скрежаль баловалась колдовством, но ее истинным талантом был целительство. Возможно, нашептали князю на ухо, она сможет помочь его сыну.

И старый князь отправил Герберта к этой женщине. Конечно, правитель не на что не надеялся. Он прожил многое, видел жизнь и несколько жен его умели колдовать, и даже слыли ведьмами, однако, на деле старый князь давно понял: дело никогда не бывает лишь в магии. Все — добро и зло- творим мы сами. И потому отец так удивился, когда ведьма Скрежаль действительно начала помогать Герберту.

Тот явно стал более веселым, почти перестал ходить по ночам, и более не озирался по сторонам испуганным взглядом.

Старый Князь был доволен. До поры до времени…

изменилось, когда старик узнал истинную причину «улучшений» сына.

Один день, будучи инкогнито, старый князь путешествовал через лес. Там, на другой стороне, у него была назначена важная встреча со шпионами Севера, и он не хотел, чтобы об этом хоть кто-нибудь знал. В итоге же, мужчина увидел и чужой секрет.

В лесу, сидя на камне, поросшем мхом, сидела девушка. Старый князь приметил ее из-за деревьев, и хотел обойти. Чтобы не спугнуть, но девушка эта напевала какую-то старинную красивую песню, и старик невольно остановился послушать.

У незнакомки был дивный чистый голос, и, приглядевшись, правитель Сэн-Туб заметил, как хороша, стройна и свежа была лесная нимфа. Одета она была лишь в легкое зеленое платье, и совсем босая, несмотря на то, что на дворе стояла весна.

Девушка закончила песню, подставила лицо солнечном лучу, и тут…из леса вышел ее спутник. Девушка вскочила с камня, порывисто обняла юношу, появившегося на поляне, и дальше… Дальше все было как у обычных молодых и влюбленных людей.

Старый князь не мог поверить своим глазам: возлюбленным лесной незнакомки был его сын.

Да, теперь он знал секрет «лекарства» ведьмы Скрежаль.

Дальше полетели головы. Герберт уже был помолвлен. Его брак, должен был обеспечить стабильные отношения с соседями и присоединение небольшого количества земель с юга. К тому же, как человек столь знатного рода, он не мог позволить взять себе в жены дочь той, кто даже не знал отца своего ребенка.

Но все было напрасно. Герберт стол на своем. Ведьма лишь улыбалась, говоря, что молодые люди полюбили сами, без ее вины, а Катерина — так звали девушку — говорила, что пойдет за Гербертом даже в ссылку на дальние границы.

Прошел год, прежде чем страсти и пересуды улеглись. Старый князь в сердцах лишил сына права на престол, написав об этом в своем завещании, но свадьбу-таки позволил.

Она должна была состояться так же, весной. И как можно скорее, учитывая то, что красавица невеста должна была подарить возлюбленному ребенка. Единственным условием старого князя было то, чтобы Герберт, как полководец, выехал на поле боя с теми самыми соседями, контрактная свадьба с которыми была разорвана.

Герберт согласился.

Уезжая, он наказал отцу беречь свою невесту, и оставил девушку в Сэн-Тубр. Шли дни, и все было тихо и мирно. Катерина нравилась почти всем обитателям замка. Она была доброй, отзывчивой, благородной. Даже старый князь вынужден был заметить, что лучшей жены его сыну не найти, и старик уже думал вернуть сыну право на престол, как случилось неожиданное.

Поздно ночью, в покои князя постучались, и когда тот открыл дверь, то увидел на пороге своего сына — Влада.

— Папа, ты должен пойти со мной, — сказал Влад непривычно спокойным голосом, — Я хотел пожелать ей доброй ночи, но…, - и Влад замолчал. Глаза его смотрели в пустоту.

В душе старого князя все похолодело. Он уже видел такой взгляд, и было тогда, когда умерла мать Герберта. Но что же случилось теперь? И почему Влад здесь — один?

Но, по своем опыту, старик знал, времени нельзя терять, и кинулся за Владом. Тогда мальчику было десять лет.

Скоро они оказались у комнат, занимаемых Катериной, и дальше — старый князь почти точно знал, что его ждет за дверьми.

На полу комнаты, слабо освещенной догорающим камином, лежало тело Катерины. Девушка была вся в крови. Рядом же, прижимая ее к себе, сидел Герберт. В правой его руке был странный золотой серп.

Старый князь бросился к сыну, и застыл на месте. Глаза Герберта были пустыми. Такими, как они выглядели, когда он ходил во сне… Так неужели?

И тогда старик принял решение. Он отвел бесчувственного сына в одну из потайных комнат, спрятал золотой серп и вызвал охрану.

Что случилось с бедной Катериной пытались расследовать, но все был тщетно. И, в конце концов, все списали на черное колдовство. А злые языки и вовсе поговаривали, что это сам старый князь убил неугодную невестку.

И старик не пытался пресечь эти слухи. Они рождали страх, а страх это сила…Хотя, кому он врал.

Прожив многие годы и потеряв не одного любимого и близкого человека, старый князь понимал, как тяжело Герберту будет узнать правду. И пусть лучше он ненавидит его, чем себя всю оставшуюся жизнь.

Так и случилось. Герберт очнулся, не помня ничего, кроме того, что ночью приехал в Сэн-Туб на пару дней раньше назначенного срока.

Узнав о несчастье, в сердцах, сын проклял отца, и на долгие годы покинул замок. А дальше…дальше ничего и не было. По крайней мере, так видел события сам старый князь, но прав ли он был, приняв вину сына, никто не знал. Ведь, во всем случае, было одно обстоятельство, которое старик всячески пытался выбросить из головы.

Явившись к отцу на утро, после смерти Катерины, Герберт был переодет, без единого пятна крови на одежде либо теле. Но как он сам выбрался из комнаты, куда его увел старый князь, и как смог стереть с себя всю кровь, не помня об этом? И зачем Герберт вернулся в Сэн-Тубр? Как он попал в замок? Что произошло между ним и Катериной на самом деле? Старик предпочитал думать, что Герберт проделал и это в состоянии сна. Или же… Было ясно одно: ни о каком наследии трона для Герберта не было уже и речи.