Наталья Колесова - Нестрашные сны
Как-то невзначай ее ответственный куратор сполз к куда более занимательным темам: например, какие шпаргалки они использовали в интернате и в Академии. Агата слушала с завистью.
- Да-а, у магов больше возможностей! А у нас только листочки-гармошки и заготовки. Сотовые-то сразу на входе отбирают…
- С «раскладушками» все понятно, а куда вы заготовки пристраиваете?
- Ну парни за ремень под пиджак, а девочки у нас в школе на экзамены обычно в фартуках приходят, изнутри к нему большой карман пришивают… А еще можно под резинку чулок, вот здесь…
Тут Агата обнаружила, что показывает на себе, а куратор с большим интересом на это смотрит. Вспыхнув, отдернула руки. Келдыш широко улыбнулся:
- Да-а, как-то рановато я ушел из школы, до экзаменов не доработал! Такое зрелище пропустил!
- Но вообще-то, - строго сказала Агата, - я шпаргалок не пишу!
- Понятно-понятно. Вам все это интересно чисто в теоретическом плане…
Игорь встал, с наслаждением потянулся. Выглянул в окно.
- Три часа ночи… А что вам снилось, когда вы ночевали здесь в прошлый раз?
Не дождавшись ответа, Келдыш обернулся. Посмотрел на Агату, втянувшую голову в плечи, и переформулировал вопрос:
- Я не прошу пересказывать содержание. Вам снилась Пустыня или что-то иное?
- Иное, - быстро сказал Агата.
- Тогда давайте сегодня так: сейчас вы ложитесь спать…
- Но я могу еще…
- Через некоторое время я вас бужу. Если снится не Пустыня – спокойно спите себе дальше. А то завтра на экзамене вам точно понадобятся все эти ваши…. эротичные шпаргалки.
* * *…Искушение, мягко шепнула темнота.
Он не повернул головы, но по напрягшимся плечам было ясно, что услышал.
…Ты тоже его чувствуешь? Искушение, да?
- Зачем ты пришла?
- Поговорить.
Раньше она не подозревала, насколько прекрасна и мягка темнота – и все ее степени – тени, сумерки, полуночный мрак. Темнотой можно дышать, укутываться, одеваться… В ней можно скользить, сливаться с нею: как просто-человек может разглядеть тень в тени?
Жаль, но этот – мог.
- Ты не можешь приходить в мой дом.
- Могу, раз она меня позвала!
Мужчина промолчал. Он по-прежнему не поворачивался, но она знала, что он чувствует ее движения – всем телом, кожей, Каждым нервом. Он боялся ее. Боялся? Она подержала это слово на языке – неправильный вкус. Опасался. Но и она его… опасалась. А в игре с опасностью разгорается огонек жизни.
Она знала, что он не поддастся, но все равно не смогла удержаться от своего танца на подвижной границе света-тени от огня камина. Она не разучивала этот танец, танец был просто заложен в ее… крови. Скольжение, поворот, шажок, невесомое прикосновение – нет, она не касалась его, только лишь думала, что касается, но он и это чувствовал. Если б мужчина был волкодавом, то давно бы вздыбил шерсть на загривке.
Он чуть повернул голову.
- Говори, что тебе надо, и уходи.
…Не так быстро. О, не так быстро! Она кружила и кружилась, наслаждаясь уже не назначением танца – самим танцем. Паутина движений, мелодия шорохов, сложнейший узор теней…
В голосе мужчины скользнула насмешка.
- Считай, что ты меня очаровала, и не трать больше свой драгоценный дар и мое не менее драгоценное время. Мне скоро будить ее. Или ты хочешь, чтобы девочка увидела тебя в этом обличье?
А она ведь еще даже не начинала петь. Хотя вряд ли это поможет… Оказывается, иметь в давних друзьях вампира – все равно что получить прививку от вампирской магии. На миг ее мысли переключились, возвращаясь к аналитике ученого – обучал ли Борис его поддерживать ясность сознания или Келдыш сам наблюдал и набирался сил и опыта? А ведь люди и маги столько лет бьются над способами противостоять Зову…
- Знаешь, почему ты меня боишься?
Раздраженное пожимание плечами.
- Ну хорошо, - уступила она, - боишься за нее. Потому что ты очень хорошо меня понимаешь…
- И что это значит?
- Что ты сам испытываешь то же искушение…
Почти смех:
- Испытываю желание хлебнуть ее крови?!
- Кровь ведь для нас с тобой не главное…
- Мне надоело выслушивать всякий бред среди ночи!
- Искушение магией, искушение энергией, искушение силой… ты же чувствуешь себя лучше рядом с ней, чем вдали от нее, ведь так? Это – признак влюбленности, но мы же не влюблены, ведь так? Ведь так?
Наконец он перестал следить за ее движениями и стал следить за ее словами. Сказал сухо – но лишь через пять ударов сердца:
- Слушаю.
Она остановилась у него за спиной – далеко, у стены, - но, казалось, нашептывала ему в самое ухо:
- Это случается редко, так редко – когда она сияет – но этого сияния так много, она щедро делится им с тобой, и ты чувствуешь себя заполненным… сильным, здоровым, и твой собственный огонь вновь горит так ярко, так мощно… Скажи, что ты не впитываешь этот свет, эту силу. Магию?
- Люди всегда делятся между собой своим теплом. Энергией. Силой. Даже ты должна это… помнить.
- Делятся?
Она засмеялась и скорее почувствовала, чем увидела, как у него болезненно дрогнуло лицо.
- А чем ты можешь с ней поделиться? Что у тебя такого осталось? Где твоя сила, Ловец? Где твое пламя, Огневик? Как далеко ты запрятал свое тепло, Черныш?
Движение-дуновение: как будто она погладила-скользнула ладонью по его затылку. Шепнула:
- Поэтому не надо меня ненавидеть. Не так уж мы и отличаемся друг от друга… Нам обоим ей дать нечего, мы можем только забирать. Мы же просто хотим погреться возле ее огня, ведь так?
Он молчал, повернув голову – она видела его профиль на фоне угасающего камина. Ресницы опущены, губы плотно сомкнуты. Может, она сумела оплести его не танцем, не пением, а просто словами?
- Уходи, - сказал он спокойно.
- Но…
- Уходи, - повторил он, и губы его скривились в улыбке. – Хоть что-то я могу ей дать. Например, защиту от тебя.
Мужчина наклонился и настойчиво потряс за плечо спавшую на диване девушку.
- Мортимер, пора просыпаться!
Глава 3
«История и Общество» и… неудачное общество
Келдыш будил ее несколько раз. Странно, но Агата сразу вспоминала, где она находится и почему ее тормошит куратор, требуя отчета о сновидениях. Честно отвечала (хорошо, что ничего такого… криминального не снилось) и сразу засыпала, когда ее оставляли в покое. Так что она лишь чуть-чуть не выспалась; иногда они со Стефи, заболтавшись, спали ночью куда меньше.
На ее смущенное «доброе утро» Келдыш пробурчал что-то невнятное: если она спросонья собирает все косяки, то Игорь спозаранку, наверное, вечно злой и раздраженный. Да еще они то и дело сталкивались в дверях и в коридоре, хотя дом вроде такой большой: ну просто броуновское движение какое-то! Агата все больше ощущала себя путающимся в ногах бестолковым котенком, которого не отпинывают с дороги лишь гигантским усилием воли…
