Эмерод - Яд
— А что ты хочешь от меня? Что я должна сказать, по-твоему? Что боюсь и не согласна? Ты действительно этого хочешь?
Он покачал головой, возразив:
— Я хочу услышать, что ты боишься, но согласна. Не знаю, улавливаешь ли ты разницу…
— Хватит уже говорить со мной, как с ребёнком! — Кэтрин вскочила, чувствуя, что краснеет от возмущения. Ну, и характер у него! Как его ещё никто не убил, он же святого из терпения выведет своей заносчивостью и самоуверенностью!
Роберт тоже поспешно встал на ноги и сделал шаг, разделявший их, кладя руки ей на плечи, удерживая рядом с собой. Это было нечестно! Кэтрин мгновенно обо всё забыла и закрыла глаза, желая только одного — прильнуть к нему всем телом.
Несколько прекрасных мгновений они так и простояли, но потом Роберт слегка надавил ей на плечи. Кэтрин не сопротивлялась, послушно усевшись обратно. Мысли стали ленивые, размягчённые, она открыла глаза и, улыбаясь, уставилась на него.
— Наверное, ты права, — прошептал он, словно обращался не к ней, а к самому себе. — Напрасно я нагружаю тебя своими рассуждениями, ведь у тебя всё равно нет выбора — я не отпущу тебя. Только не теперь. Да и проблемы эти, собственно говоря, не твои, а мои, так что и справляться с ними мне. Просто я хотел предупредить тебя, чтобы ты понимала, на что идёшь.
— Я понимаю, — тоже шёпотом ответила она.
Он снова криво усмехнулся и произнёс с нескрываемым сомнением:
— Ну да.
Он аккуратно обнял её плечи одной рукой, а другой надавил на грудь, заставляя опуститься на плед и лечь. Кэтрин не смела дышать — это было похоже на сон, который начинает превращаться в явь. Она заставляла себя держаться за реальность, благодарная прохладе, которая немного способствовала ей, и ветерку, обдувавшему лицо. Роберт склонился к ней, его дыхание касалось её кожи, и Кэтрин прикрыла глаза, понимая, что надолго её не хватит. Она не железная, в отличие от него, и контролировать свои порывы так долго не может.
Что-то случилось — она не сразу поняла, что именно. К щекам вдруг прилила горячей волной кровь, и оттуда прошла по всему телу. Судорожно вдыхая прохладный воздух, Кэтрин отчаянно пыталась оставаться в сознании и не терять способность соображать. Она широко распахнула глаза, но сразу поняла, что это было большой ошибкой. Лицо Роберта было так близко, его потемневшие глаза смотрели на неё с такой нежностью, что она мгновенно потеряла последний контроль над собой, слабо простонала что-то нечленораздельное и обхватила его шею руками, с силой притягивая к себе.
Он чуть подался вперёд, повинуясь нажиму, но остановился в нескольких сантиметрах от неё, упираясь локтем в землю, не позволяя ей прикасаться к нему слишком тесно. Поведя плечами, он заставил её руки спуститься с шеи, где они могли коснуться его кожи, вниз, туда, где была преграда из жакета. Кэтрин машинально отмечала всё это, но не думала ни о чём, что можно было бы назвать разумным. Вся сила её воли уходила на то, чтобы просто лежать неподвижно, не мешая ему. Даже сейчас каким-то краем сознания она понимала, что стоит ей резко двинуться или сделать что-то неверное, и он тут же отпрянет от неё, или, ещё того хуже, снова сбежит.
Роберт довольно улыбался, Кэтрин чувствовала, что он рад тому, что она подыгрывает ему. Только вот ей это давалось с гораздо большим трудом, чем ему. И почему это женщина вечно должна ждать, пока мужчина соизволит что-то сделать?! Была б её воля!…
Роберт склонился к самому её лицу и прикоснулся губами к виску, туда, где начинались волосы. Какое пронзительное и мучительно-прекрасное ощущение! Кэтрин сдалась и жалобно прошептала:
— Роберт, я так больше не могу. Давай уже сделаем это. Лучше я умру сразу, а не по чуть- чуть.
— Слабое ты создание. Немного тебе надо, чтобы сдаться.
Кэтрин зажмурилась. Пусть насмехается, сколько хочет. Она приподнялась, изо всех сил прижимаясь к нему всем телом, сцепив руки у него за спиной, чтобы он не смог высвободиться. Она почувствовала, что он крепко прижал её к себе, и это длилось два удара сердца. А затем он оттолкнул её с такой лёгкостью, словно она и не прикладывала никаких усилий, чтобы удержать его, вскочил на ноги и отошёл на несколько метров, упершись рукой о дерево и тяжело дыша.
Чувствуя ужасное разочарование и пожар, охвативший всё тело, Кэтрин со стоном откинулась на плед, ударив несколько раз кулаком по земле. Не смотря на него, чтобы не расстраиваться ещё больше, она довольно долго лежала, глубоко вдыхая и выдыхая, приводя себя в состояние, которое хотя бы с натяжкой можно было бы назвать приличным.
— Ты чудовище, — наконец, смогла изречь она.
— Рад, что ты понимаешь это, — он никогда не прекратит издеваться над ней!
Кэтрин кое-как поднялась, уселась и хмуро уставилась на Роберта. Кажется, ему не намного лучше, чем ей, злорадно подумала она. Роберт всё ещё тяжело дышал и смотрел на неё голодными глазами.
— Роберт, когда уже я смогу принимать этот твой вененум? А то я долго так не протяну.
Он смотрел на неё, не понимая, а потом громко расхохотался. Отцепившись, наконец, от дерева, он снова подошёл к ней и протянул руку, чтобы она могла взяться за его локоть и подняться с земли. Кэтрин вовсе не была уверена, что сможет устоять на ногах, но решила попытаться встать. Он помог ей, обхватив другой рукой за талию и быстрым движением поставив на ноги. Она снова заметила, что он не дышит, хотя было вполне довольно и того, что она вдыхала аромат его тела, находившегося так близко от неё.
— Давай пройдёмся пешком, — предложил он, и Кэтрин безмолвно кивнула — она бы не удержалась сейчас в седле. Голова кружилась со страшной силой.
Роберт осторожно отпустил её, готовый в любой момент подхватить, если вдруг она упадёт. Кэтрин мрачно подумала, что надо было бы симулировать обморок, и тогда бы он от неё не отвертелся.
— Ты не ответил мне, — потребовала она, не настроенная шутить и недоговаривать. — Я хочу начать сегодня же. И можно сразу максимальную дозу.
Роберт отвернулся, чтобы взять лошадей за поводья. Лошади — действительно смирные и послушные — покорно тронулись за ними. Он повернулся к ней и сказал, чуть усмехаясь:
— Поздравляю, тебя, Кэтти, ты только что приняла просто ударную дозу. И, к счастью, не только осталась жива, но и даже способна мыслить и ворчать, а это — обнадёживающий знак.
— Но… — Кэтрин недоумевала. — Я думала, мне придётся какие-нибудь пилюли глотать. Ты так это сказал… Ну, что ты будешь вводить мне яд…
Кэтрин прикусила язык. И что её сегодня дёргает говорить, не подумав? А вдруг ему понравится эта идея с пилюлями? Хотя, кто знает, что лучше. Да нет, она не сомневалась, что лучше. Теперь, когда жар схлынул, она ни за что на свете не хотела бы отказаться от воспоминаний о том, что она пережила совсем недавно. И пережить это снова — тоже.
