Королева Теней. Пенталогия (СИ) - Арнаутова Дана "Твиллайт"

‑ Я вас не люблю… – выдавила Айлин и с огромным трудом заставила себя не зажмуриться от страха.

‑ Это говорит ваша обида, а не вы, – откликнулся некромант и, сделав последний шаг, все‑таки опустился перед ней на колени, взяв ее руки в свои. ‑ Айлин, моя дорогая Айлин… Умоляю, переступите через это чувство. Обещаю, я искуплю вину и сделаю вас счастливой. В конце концов, нельзя отрицать, что мы предназначены друг другу! Я столько лет ждал именно вас… О, я понимаю, что сам виноват! Мне следовало уделять вам больше времени, ухаживать, как положено жениху, радовать вас подарками и заботой… Но поверьте, я не из тех мужчин, которые оказывают внимание только невестам! Став моей женой, вы ничего не потеряете в моей любви и моем уважении. И тороплюсь я единственно потому, что теперь, когда наш союз благословила сама Всеблагая…

‑ Благословила? Всеблагая?..

Это было похоже на затянувшийся кошмар. Он ее не слышал! Ничего из ее возражений попросту не пробивало стены, которые лорд Бастельеро возвел вокруг своей любви, как он сам понимал это чувство. Айлин ощущала, что бьется об эти стены, как мотылек ‑ о стекло лампы, не в силах ни улететь подальше, ни пробить их и объяснить хоть что‑нибудь…

‑ Я понимаю, вы держали это втайне, потому что не были уверены в нашем будущем, ‑ улыбнулся Бастельеро, осторожно сжимая ее руки и поглаживая запястья большими пальцами. ‑ И очень благодарен магистру Бреннану за деликатность. Но больше нет нужды скрывать ваше положение от меня. Очень удачно, что прошло так мало времени! Если мы заключим брак как можно скорее, ни у кого не будет сомнений, что наш ребенок законный! Поверьте, я думаю об этом только ради вашей репутации и его будущего! И вы не представляете, как я счастлив…

‑ Ребенок? ‑ переспросила Айлин, чувствуя себя ужасно глупой.

Может, она ослышалась? Что‑то не так поняла? Причем тут магистр Бреннан? Какое «положение» она скрывала?

‑ Конечно, ребенок… – выдохнул лорд Бастельеро со счастливым благоговением в голосе. ‑ Дар Всеблагой, которая благословила ту ночь и нашу с вами любовь… О, как я вам благодарен, дорогая моя!

Онемев, Айлин пыталась понять, что все‑таки услышала, а некромант склонился и нежно поцеловал ее пальцы, по очереди касаясь каждого сухими горячими губами. Вздрогнув, Айлин попыталась отнять руку, и он с явной неохотой отпустил ее, зато поднял голову и заглянул Айлин в лицо блестящими глазами, ожидая ответа. Ответа? Ответа?!

‑ Я… милорд, я не могу ответить вам сейчас, – с трудом выговорила Айлин непослушными губами. ‑ Простите, я должна подумать…

‑ Разумеется, моя дорогая!

Понимающая улыбка снова тронула губы некроманта. Все так же улыбаясь, он поднялся и отвесил учтивейший поклон.

«Не верит, – поняла Айлин. ‑ Просто не верит, что я могу и отказать. Для него это просто часть ритуала… Приличная девушка, истинная леди, не может вот так просто взять и согласиться! Конечно, если хоть немного дорожит репутацией… Ненавижу это слово! Услышу его еще раз ‑ и начну визжать, топать ногами и кидаться… да хоть вазами, если Молотом Пресветлого нельзя! Но… Ребенок?! Бреннан! Он должен знать! Если это правда… Почему мне никто не сказал?! За что меня загнали в эту ловушку?! Я не могу! Не хочу! Я не должна! Или… как раз должна? Нет‑нет‑нет, я все узнаю и тогда буду принимать решение!»

‑ Когда мне прийти за ответом, миледи?

Айлин хотелось сказать, что она напишет письмо. Еще одна встреча?! После такого разговора?! Но… Во всяком случае, лорд Бастельеро заслуживал честного ответа глаза в глаза.

‑ Мне нужно сходить к целителям, – тихо уронила она. ‑ Вы можете подождать прямо здесь. Я вернусь и… отвечу вам.

В этот момент она поняла, что именно так и будет. Нельзя бесконечно взваливать свои беды на других! Что бы она ни ответила Бастельеро, это будет ее решение, а не Кармеля. И принять его нужно, осознавая все последствия!

***

‑ Милорд магистр! ‑ выпалила Айлин, едва дыша. ‑ Простите! Мне нужно с вами поговорить! Очень сроч… но… – добавила она, только теперь увидев курящийся парком кувшин шамьета на столе и надкушенный пирожок в руке целителя.

И то, каким усталым и постаревшим выглядит Бреннан. И вспомнила, что ворвалась к нему без стука…

‑ Простите, – шепнула она, замерев у двери. ‑ Я знаю, что должна была хотя бы постучать, но… мне действительно очень нужное вами поговорить! Я ненадолго, клянусь!

Пожилой целитель шумно вздохнул, отложил пирожок на блюдце и поманил ее к столу.

‑ Присаживайтесь, милая моя. И изложите свое дело. Полагаю, оно действительно не терпит отлагательства, раз уж вы впервые на моей памяти примчались ко мне столь поспешно?

Айлин подошла к столу и робко присела на указанное кресло. Бреннан протянул ей поджаристый пирожок, и она взяла его, но поняла, что даже ко рту не может поднести. Какие пирожки после такой… такой новости!

‑ Вы правы, – тихо сказала она, опустив глаза и глядя только на золотистый, присыпанный корицей, поджаристый бочок пирожка. ‑ Мое дело… оно действительно не терпит… Милорд магистр! Это правда, что у меня… что я…

Слово никак не хотело вылетать, застревало в горле, и Айлин порадовалась, что не заставила себя из вежливости надкусить пирожок ‑ наверняка подавилась бы.

‑ Что я… в положении? ‑ выдавила она, наконец, опустив голову и чувствуя, как горят уши и щеки, и как жжет глаза.

Вот это, наверное, и называется ‑ «сгореть от стыда»?

Кулак целителя грохнул по столу так, что подпрыгнула посуда, а шамьет испуганно выплеснулся прямо на скатерть. Айлин невольно вскинула голову‑таким мэтра Бреннана она не видела еще ни разу!

‑ Простите, дитя мое, – проскрипел целитель. ‑ Мне следует лучше держать себя в руках. Но поверьте, зол я не на вас, а на… совсем другого человека. Знаете, порой мне кажется, что родовое имя заменяет некоторым диагноз! Что касается вас… это правда. Ну‑ну, дитя мое, не нужно так расстраиваться! Я как целитель категорически против!

‑ Почему вы… почему вы не сказали мне об этом раньше? ‑ вымолвила Айлин, чувствуя, что летит куда‑то в бездонную ледяную пропасть.

Все‑таки это правда. Правда, которая неизбежно изменит все! Всю ее жизнь!

‑ Потому что ваше душевное состояние было совершенно неудовлетворительным, – вздохнул магистр. ‑ В вашем положении нервничать очень вредно, девочка моя, но дело не только не в нервах. Вот, выпейте хотя бы!

Он плеснул шамьета в чистую чашку и подвинул к Айлин. Она бездумно взяла ее, стиснула в ладонях быстро нагревшийся фарфор. Потом поднесла к губам и глотнула. Горячая сладкая жидкость прокатилась по пересохшему горлу, и дышать стало немного легче. А магистр снова заговорил:

‑ Моя милая девочка, вы должны понимать, что подвергли себя тяжелым испытаниям, для которых женское тело попросту не предназначено. Простите, я буду говорить как целитель, не щадя вашу стыдливость… ‑ Он вопросительно посмотрел, и Айлин резко кивнула. Ей нужна правда! ‑ Вы, возможно, не знаете, но прохождение через порталы пагубно воздействует на женщин в положении. На ранних сроках оно чаще всего приводит к выкидышу, на поздних ребенок может родиться мертвым или… Впрочем, это вам действительно знать не нужно! ‑ прервал он сам себя. ‑ Насколько я понимаю, срок вашей беременности еще совсем небольшой, меньше двух месяцев?

Айлин попыталась вспомнить и безмолвно ужаснулась его правоте. Вишневая ночь была так недавно! А сколько всего случилось после нее! Меньше двух месяцев ‑ разве можно в это поверить?

‑ Да, милорд магистр… – прошептала она все с тем же мучительным жгучим стыдом и посмотрела на целителя. ‑ Я знаю точно… Это было… после Вишневой ночи…

‑ Ну разумеется, – вздохнул магистр Бреннан, глядя на нее с участием, которое просто не должен был испытывать к такой… распущенной дряни! И все же целитель как будто совсем не презирал ее. Напротив, жалел! ‑ Поверьте, милая, это случается чаще, чем вы думаете. Пылкость юности, очарование традиций… А потом бедные девочки рыдают у меня в кабинете, и хвала Милосердной Сестре, если им хватает ума прийти именно ко мне, причем вовремя. Я так понимаю, вы ничего не знали о том, что с вами происходит? А я всегда утверждал, что в общий курс медицины нужно ввести лекции о предохранении! Так нет же! Девичья стыдливость может пострадать! Целомудрие нарушится от одних разговоров… Тьфу! ‑ Он раздраженно глотнул шамьета и вздохнул: ‑ Вот, извольте видеть, к чему это приводит…