Ольга Булгакова - Нелюбимый мной, нелюбящий меня (СИ)
— Был счастлив познакомиться с Вами, — поклонившись, сказал Нэймар.
— Радость знакомства взаимна, — улыбнувшись одними уголками губ, ответил лорд. Повернулся ко мне, поклонился: — Мне приятно, что наша новая встреча состоится так скоро.
— Мне тоже, — улыбнулась я. — Буду рада увидеть Вас в Бербурге. Даже если вы будете в маске.
— Маскарад — одно из любимейших увеселений Его Величества. Будет красочно, — лорд глянул на меня и спросил: — Леди Мирэль, Вы читали людские романы?
— Нет, к сожалению, не приходилось.
— Очень рекомендую Вам одну книгу: 'Аривинна', имя автора, признаюсь честно, не помню. Но книга была несколько лет назад весьма популярна, думаю, найти ее будет не сложно.
— Спасибо, я обязательно прочту.
Лорд Кадруим снова поклонился, поблагодарил за прием.
— До скорой встречи, — попрощался Нэймар.
— Пусть бережет Вас Великая, — встретившись взглядом с лордом, сказала я.
Он как-то странно на меня посмотрел. Чуть удивленно и немного недоверчиво. Да, я желала Посланнику добра. И пожелание защиты Эреи было самым честным способом показать ему это. Великую просто так не упоминают. Знаю, люди так не прощаются, они вообще боятся упоминать богиню и обращаются к ней через жрецов-посредников. Но не мог же лорд забыть наши традиции. Или его удивление было вызвано как раз тем, что он помнил ценность таких слов? Лорд усмехнулся, и неожиданно серьезно ответил:
— О вашем благе будут мои мольбы Могущественной.
Он еще раз поклонился, Нэймар ответил поклоном. По знаку Посланника слуга подвел ему коня. Уже взявшись за поводья, лорд обернулся ко мне.
— Прочитайте книгу.
Я кивнула.
Посланник легко вскочил в седло, махнул рукой воинам эскорта, и через несколько минут мы смогли вздохнуть с облегчением. Гости уехали.
Город радовался приближению Зимнего Поворота. Этот богатый событиями год был хорошим для герцогства. Смена власти, беспокоившая простых обывателей и 'отцов города', обернулась не разорением, а благом. Госпожа Сольда как-то призналась, чего ожидали от Нэймара. Поначалу считалось, что новый герцог постарается вытянуть из полученного куска как можно больше благ. А когда одним из первых распоряжений Нэймара стал приказ отремонтировать храм и пригласить учителей для школы из столицы, ему просто не поверили. О новом правителе, о мудрости герцога без устали твердили и на последнем в уходящем году собрании городского совета. Довольны были все. Мы с мужем потратили много сил и времени, занимаясь делами города. И заслуженную похвалу было очень приятно слышать.
Новогодний бал в ратуше я долго еще вспоминала с нежностью. Множество знакомых счастливых лиц, хорошая музыка, танцы. Это был второй городской бал, на котором мы присутствовали. И разительное отличие от первого бросалось в глаза. Если несколько месяцев назад это было исключительно официальное мероприятие, от которого веяло холодом, то теперь мы участвовали в семейном празднике. Это ощущение усилилось, когда незадолго до полуночи мы вышли на площадь. Оказалось, перед ратушей собралась целая толпа. Радостные люди пели, танцевали. Маленькие дети, игравшие на ступеньках ратуши, вначале убежали к родителям, испугавшись множества взрослых, вышедших из здания. Но быстро осмелели. Они подбегали к нам с Нэймаром, желали счастливого Поворота. К нам подходили и взрослые. Говорили много теплых слов, желали счастья. Я знаю, что в другое время это вряд ли происходило бы, но Зимний Поворот всегда был особенной ночью. Мы с Нэймаром стояли у ратуши, окруженные счастливыми людьми. Он обнимал меня за талию, я прижималась к мужу. На нас смотрели с восторгом, одна женщина даже расплакалась, повторяя 'Какая прекрасная пара!'. Знаю, нам следовало подчиняться этикету и степенно держаться за руки, не более. Но о каком этикете может идти речь на семейном торжестве? Под бой часов мы с мужем, как и многие другие пары, целовались. Я была счастлива и, благодаря за все Великую, думала, что так будет всегда.
В Бербург отправились через пару дней. Жить, как и прошлый раз, собирались в своем доме на окраине города. Серое увитое плющом хмурое здание мне не нравилось. В Мунире Нэймар часто бывал до свадьбы, поэтому в доме там постоянно жили слуги. От этого белый особняк казался уютным. Дом в Бербурге пустовал очень долго. Видимо, покойный герцог Голуэй тоже не жаловал столицу и не видел смысла оставлять там даже сторожа. Поэтому в тот раз дом встретил новых хозяев заколоченными ставнями и многолетней пылью. Нэймар поселил в особняке конюха и его жену, и я надеялась, что обжитый дом не произведет на меня такое же гнетущее впечатление, как в первый раз. Хотя теперь все должно было быть иначе, — в столицу ехали большой компанией.
За день до отъезда мы были приглашены к Вертам. Нужно было обсудить всякие организационные мелочи. Их дом полнился ощущением праздника. Мэр был взволнован, госпожа Сольда лучилась радостью. Вальтер старательно изображал равнодушие, а Виолетта, не скрывая восторга, щебетала, не переставая. Это было долгожданное приключение, и им всем не терпелось очутиться на королевском балу.
Воодушевление Вертов было заразительным. Оно передалось даже Нэймару, побывавшему на очень многих балах. Они давно казались ему скучными. Я в столицу ехать не хотела, но в глубине души тоже радовалась празднику.
Выбирая одежду для поездки, глядя на множество разных нарядов, я задумалась над тем, как изменилась моя жизнь. Прежде я никуда не ездила, даже не принимала гостей. Вспомнились слова Келиара, назвавшего мой дом, Долкаммани, тюрьмой. С ним сложно было не согласиться. Ведь в ожидании брака я не существовала для мира, а мир представлялся мне враждебным и пугающим. Наверное, со своей точки зрения дядя был прав. Хотя теперь я считала его решение несправедливым. Интересно, будь я его дочерью, а не племянницей, он поступал бы так же? Уверена, что нет…
На следующее утро мы отправились в Бербург. Я в который раз почувствовала, какое влияние порой оказывает чужое настроение. Поездке радовались все. Не только нарядные Вальтер и Виолетта, с гордостью взирающий на детей мэр, снующая между каретами госпожа Сольда, но и слуги, и даже охранники. Дав последние указания секретарю и управляющему, мы сели в карету.
Мы были в пути уже несколько часов. После привала Нэймар дремал. Он не говорил, но я сама понимала, что ночью на постоялом дворе он не будет спать. Во-первых, муж не доверял людям и понимал, что наши воины после целого дня пути устанут. Во-вторых, он опасался нового нападения орков. Совсем недавно, перед Зимним Поворотом, пришло очередное письмо с угрозами. Нэймар написал Бенноусу список адресатов, письма и пакеты от которых секретарю запрещалось вскрывать. И, несмотря на это, серый грязный конверт был вскрыт. Очень аккуратно, словно он был просто не до конца запечатан. Отчасти поэтому муж ничего не сказал Бенноусу, но с того дня сортировал письма сам.
