Карен Монинг - Прикосновение теней
Мое настроение казалось солнечным светом на воде, но под ясной поверхностью скрывалось темное течение.
Я погрузилась глубже, чем готова была себе признаться, со своим уничтожением-мира-ради-будущего. Я была на сто процентов готова сразиться с любым темным знанием, которое мне потребуется, и не важно, чего это будет стоить мне или другим. Я готова была сделать что угодно, лишь бы заменить этот мир новым. И все потому, что верила — Иерихон Бэрронс мертв.
У меня не было четкого плана, кроме поимки Книги и работы с ней. Я считала, что смогу справиться с любым заклятием творения и разрушения, которое может в ней храниться. Оглядываясь в прошлое, я могу лишь удивляться своему поведению. Бешеные амбиции, сумасшедшая целеустремленность.
Смерть Алины со мной такого не делала.
Я запустила пальцы в волосы и дернула, в надежде что легкая боль поможет мне прочистить мозг. Пролить свет на мое недавнее сумасшествие.
Наверное, именно предательство сводило меня с ума. Если бы не я проткнула Бэрронса копьем, я бы так не убивалась. Да, горе от утраты Бэрронса было бы сильным, но сокрушило меня не горе, а чувство вины. Я убила своего защитника.
Чувство вины, не горе, питало мою жажду мести. Вот в чем дело. Чувство вины превратило меня в одержимую, которая хотела стереть один мир и создать другой. Если бы я убила Алину, если бы лично я была виновна в ее смерти, я бы чувствовала себя точно так же и решилась бы на те же действия. Мной двигала бы даже не любовь, а лишь отчаянная необходимость стереть свою причастность.
Теперь, когда горе не сжимало мое сердце, как кулак, я понимала, что не справилась бы.
Воссоздать мир только ради Иерихона Бэрронса? Об этом даже думать смешно.
Я потеряла Алину и не превратилась в сумасшедшую баньши, а ведь я любила свою сестру всю жизнь.
Бэрронса я знала всего несколько месяцев. Если бы я и стала создавать ради кого-то новый мир, я бы сделала это ради сестры.
Так, с этим мы разобрались. Я не предала Алину, не став ради нее Безумным Максом[9].
Так почему же во мне все еще пульсирует и поворачивается нечто темное, пытаясь выбраться на поверхность? Что меня гложет?
— Мать твою, Риодан, мы тысячу раз уже это пережевывали! — взрывается Бэрронс. — Все гребаное время только об этом и говорим. У нас был план, ты от него отклонился. Ты должен был отправить ее в безопасное место. Она не должна была узнать, что это я. Это ты виноват в том, что ей теперь известно: мы не можем умереть.
Я застыла. Риодан тоже жив? Я же видела, как его разорвали на части и как он упал с высоты в сотню футов. Я нахмурилась. И Бэрронс сказал: «Не можем умереть». Что это значит? Никогда? И несмотря ни на что?
Он минуту помолчал, и я поняла, что он разговаривает по телефону.
— Ты знал, что я буду драться. Знал, что я выиграю. Я всегда побеждаю. Именно поэтому ты должен был разделить нас и пристрелить меня так, чтобы она не знала, что я мертв. В следующий раз бери с собой больше оружия. Попробуй противотанковый гранатомет. Как думаешь, с ним ты сможешь со мной справиться?
Гранатомет? Бэрронс способен выжить после такого?
— Так что это ты облажался. Она видела, как мы умерли.
Да, видела. И почему они не мертвы? Еще одна пауза. Я задержала дыхание, прислушиваясь.
— А мне насрать, что они думают. И не лезь ко мне с этим дерьмом про голосование. Никто не голосует. Лор не знает даже, в каком веке он находится, Кастео за тысячу лет не произнес ни слова. Ты не убьешь ее, и они тоже. Если кто ее и убьет, то только я. И то не сейчас. Мне нужна Книга.
Я замерла. Он сказал «не сейчас», явно упирая на то, что придет время, и это случится. И он не убил меня до сих пор по одной-единственной причине: ему нужна «Синсар Дабх».
И по этому мудаку я горевала? Его возвращение я праздновала? О «тысяче лет» я решила поразмыслить позже.
— Если ты думаешь, что я так долго охотился лишь затем, чтобы потерять свой главный шанс, ты ни хрена обо мне не знаешь.
Вот опять, то же самое говорила Фиона в ту ночь, когда Бэрронс метнул в нее нож, чтобы заставить замолчать. Я его «главный шанс». На что?
— Ну, давайте. Ты. Лор. Кастео, Фейд. Кто там еще хочет мне помешать? Но на вашем месте я бы отвалил на хрен. Не давай мне причин оставить тебя в живых и заставить жалеть об этом. Ты этого хочешь? Бессмысленной вечной войны? Хочешь, чтобы мы вцепились друг другу в глотки?
Тишина.
— Я никогда не забываю, кому я верен. А вот ты забыл свою веру. Сохрани ее родителей живыми. Следуй моим приказам. Все скоро закончится.
Я сжала кулаки. Что именно закончится?
— Вот в этом ты ошибаешься. Один мир не хуже другого. Некоторые миры лучше. Мы с самого начала знали, что она «уайлд кард»[10]. После того что я выяснил о ней в ту ночь, я собираюсь ее разыграть. Вы уже нашли Телли? Мне нужно допросить эту женщину. Если она еще жива. Нет? Подключите больше людей.
Что он имел в виду, говоря, что узнал в ту ночь? Что я объединилась с Дэрроком? Что, по его словам, хотела предать его? Или что-то другое? Кто такая Телли и что Бэрронс хочет у нее узнать?
— Дэррок мертв. Она скажет В'лейну, что убила его сама. Ребенку никто не поверит. — Снова долгая пауза. — Конечно, она будет делать то, что я ей скажу. С В'лейном я разберусь сам, если понадобится. — Пауза. — Ни хрена ты не сможешь.
Тишина длилась долго, и я поняла, что Бэрронс повесил трубку. Я смотрела на лестницу, положив руку на дверной косяк.
— Тащите сюда свою задницу, мисс Лейн. Быстро.
— Я слышала... — начала я.
— Я позволил вам это услышать, — отрезал Бэрронс.
Я закрыла рот, захлопнула дверь и прислонилась к ней спиной. Уголки его губ были приподняты, словно он чему-то радовался, и на миг мне показалось, что мы снова ведем безмолвный диалог.
«По-вашему, приближаться к монстру безопасно?»
«Если ты думаешь, что я боюсь тебя, ты ошибаешься».
«А меня стоит бояться».
«Возможно, это тебе стоит бояться меня. Давай, разозли меня, Бэрронс. Увидишь, что будет».
«Маленькая девочка решила, что выросла».
Его губы сложились в улыбку, уже знакомую мне: сдержанное напряжение, отчасти насмешка, отчасти злость, отчасти возбуждение. У мужчин все так сложно.
— Теперь вы знаете, что они о вас думают. Между вами и моими людьми стою только я, — говорит Бэрронс.
Он и очень глубокое спокойное озеро. Если понадобится, я нырну на самое дно. Пусть Бэрронс снова жив, пусть теперь я понимаю, что никогда не уничтожила бы мир, чтобы спасти его, я уже не та, кем была раньше, до того как убила его. И никогда не стану прежней.
