Александра Дема - Путь избранной
— Не знаю, — весело отозвалась Рэйс, — но ты мне кажешься милым, пушистым и полосатеньким тигрёнком.
— Р — р-р! — поддержал девушку Кили, обняв своими ручками за шею, а потом оглянулся, нахмурился и спросил: — А почему все на нас так смотрят?
— Завидуют мне, — прошептала она в ответ и опустила мальчика обратно на пол.
Ребёнок тут же взял офицера МакВарран за руку и обратился к отцу, который всё это время с лёгким недоумением смотрел на обнимающуюся парочку:
— Отец, — и всё это таким взрослым деловым тоном, будто это не он только минуту назад обнимался с девушкой, как самый настоящий малыш, — позволь представить тебе моего друга.
И замолчал. Рэйс подумала, что это он запнулся, потому что не уверен, можно ли ему называть её имя, но, как оказалось, всё дело в странном этикете.
Владыка взмахнул рукой, давая знак охране покинуть помещение, а после величественно обратился к сыну:
— Разрешаю!
Девушка едва сдержала смех, пришлось даже сильно прикусить губу. Но это действие тут же привлекло к себе полное и безоговорочное внимание эльран. Он теперь неотрывно смотрел на её закушенную губу, а в глазах его полыхал ураган.
"Озабоченный!" — мысленно шипела девушка, но, тем не менее, зубки с губы убрала.
— Отец, — продолжил Кили, — это Ранэис. Я ей дважды обязан жизнью. Рэ… эээ… Ранэис, — мальчик на миг запнулся, но тут же вздёрнул носик и не стал называть "имя для друзей", справедливо полагая, что это его личная привилегия. — Ранэис, а это мой отец — Киртьян Великолепный.
— Так значит Ранэис, — довольно протянул мужчина, а потом моментально стал собранным и угрожающе зарычал. — И что значит "дважды"?
— Да ничего такого… — начала девушка, но тут Кили сжал её руку и покачал головой.
— Не нужно. У нас уговор — только правда, — тихо, не поднимая глаз от пола, проговорил Яр.
— Оу…
— Ну? Я слушаю! — в очередной раз рыкнул Владыка, что даже Рэйс не удержалась и передёрнула плечами.
Да уж, так давит авторитетом, что зацепило и офицера КФГС. А мальчик тем временем продолжал лепетать оправдания своему сегодняшнему поступку.
По правде говоря, Рэйс была полностью на стороне негодующего отца. Ещё бы! Из‑за глупого желания малыша, он мог его потерять. И если бы не тот факт, что она сама лично его спасла и присутствовала в момент нападения, то, пожалуй, даже пару раз шлёпнула бы по заднице. Для закрепления науки, так сказать. Нельзя быть настолько беспечным. Но с другой стороны — это всецело и полностью вина Киртьяна! Он прошляпил ребёнка, назначил безответственных людей для его охраны и заботы, а, как оказалось, ещё и не был в курсе вчерашнего происшествия. Для правителя, а тем более отца, это недопустимая халатность. Будь это её сын, она бы, наверное, не отпускала его от себя до совершеннолетия… Эта мысль вызвала улыбку на лице девушки. Да уж… а, ведь, мать как‑то говорила ей, что как только у неё, Рэйс, появятся дети, та в полной мере осознает все причины, по которым её родители так ведут себя, постоянно опекая и оберегая. Раньше она хоть и понимала, но до конца не осознавала всю глубину этих чувств и порывов. А вот сейчас, глядя на этого малыша, она впервые поняла, что такое материнский инстинкт.
— Всё ясно, — недовольно проговорил Владыка тем временем. — Значит, так. Ты, — от ткнул пальцев в мальчика, — наказан и из дому не выходишь неделю. И никаких оправданий или побегов. Узнаю — не выйдешь ещё год, — Кили опустил голову ещё ниже и печально кивнул. — А ты… — он перевёл взгляд на девушку, но та, вместо того, чтобы испугаться или стушеваться, недовольно посмотрела на него. — А с тобой мы только начали разговор. Яр, иди в мой кабинет и будь там с Нормиром, пока я не позову!
— Позволь… те! — решила вмешаться Рэйс, с вызовом глядя на эльран. — Мне нужна помощь Килияра, — и не дожидаясь разрешения, опустилась на колени перед ребёнком, чтобы смотреть ему в глаза, и попросила: — Кили, покажи, пожалуйста, где няни обычно держали все твои лекарства?
— А что это?
— Ну, баночки с разными смесями. Например… мёд. Тебе никогда в молоко мёд не добавляли?
— Нет…
— Очень зря — это вкусно и полезно, — наставительно проговорила она. — Так ты покажешь?
— Ну, если ты говоришь о снадобьях и приправах для еды, то вон на той тумбе, — он указал как раз туда, где больше всего было погрома. — Но иногда я замечал, как они брали пузырьки из другого места. Особенно, когда я плохо спал или у меня болел живот. Это какие‑то особые рецепты нянь были, потому что другие лекарства мне не помогали.
— Показывай, — попросила она и быстро встала, чтобы не испугать мальчика своим кровожадным выражением лица.
Ранэис всю трясти начало от с трудом сдерживаемой ярости! Сколько же они его держат на этом излучателе, что начали проявляться побочные действия?! Да они ребёнка элементарно подсадили на эту сыворотку! И пока Кили сосредоточенно прохаживался вдоль одной из стен комнаты, очевидно, стараясь припомнить тайник, офицер МакВарран изо всех сил старалась успокоиться.
Её состояние заметил и Владыка. И сразу начал ощущать, как в душе поднимается гнев и жажда убийства, соперничая со странной нежностью, которую он испытал, когда увидел, как Ранэис общается с его сыном. Теперь он поверил ей, действительно поверил, что она не тронет его наследника, что она здесь, чтобы помочь. А о её таинственном "нанимателе", у которого, как оказалось, был здесь друг, они поговорят позже. Именно поэтому он подошёл к ней и в успокаивающем жесте положил руки ей на плечи. Но также он решил, что отныне будет тщательнее следить за собственным сыном и новой невестой, чтобы постоянно присутствовать при их общении. Годы у власти, да и тот нелегкий путь к её обретению, научили его одному непреложному правилу — ничего в этой жизни не делается просто так, не бывает бескорыстных созданий и не появляются на его территории женщины, которые просто так будут делать всё возможное для защиты чужого ребёнка. И по — хорошему, идеальным решением было бы сразу устранить Ранэис из окружения наследника, но невзирая на здравый смысл, что‑то внутри Владыки сильно противилось такому решению. Он, как и любой двуипостасный, да и как воин тоже, привык доверять интуиции. А она сейчас говорила о том, что его огненная кошечка находится на своём месте. Киртьян, может, и хотел бы обвинить во всём своё вожделение, да не мог. Его страсть к девушке не имела никакого отношения к настойчивой интуиции, упорно говорящей ему, что новенькая должна быть рядом с его сыном. Теперь, даже если всё‑таки окажется, что она действительно как‑то была связана с радикалами, он уже не обратит на это внимание. Чувства кошечки к его сыну искренни, а это самое главное.
