Маруся Карасева - Долго и счастливо
- Надеюсь, ты не обиделся, пап, - добавила Василиса. - Это ведь и вас с мамой тоже касается.
Степан широко улыбнулся.
- Да что ты, Васенька, какие обиды? Единоличную власть нельзя делить ни с кем. Достаточно лишь раз взглянуть в сторону демократии, и скоро в твоем государстве будет проходной двор. За примером далеко и ходить не надо...
- Ну и отлично, - прервала его Василиса, прежде, чем он успел свернуть на любимую дорожку. - Тогда вот вам якоря... - она вытащила из висевшей на боку сумочки небольшой бархатный мешочек. - Я решила устроить шопинг, пока вы собирали вещи, - объяснила она в ответ на вопросительные взгляды и развязала длинные завязки. - Вам, родители, кольца, - Василиса протянула Алене резной серебряный перстень с зеленым опалом, а Степану - солидное кольцо безо всяких камней. - А тебе, - она посмотрела на Сандера, - я купила браслет. Ну, потому что... потому что ты не носишь колец.
- Спасибо, - тот улыбнулся, пытаясь поймать ее взгляд, однако Василиса опустила голову. Не глядя на Сандера, она обвила его запястье узким каучуковым ремешком с серебряной пластинкой посередине и застегнула.
- Не снимай, - добавила Вася и подняла на него глаза.
- Не сниму, - пообещал Сандер.
От взгляда, которым они обменялись, Степану с Аленой стало неловко.
- Ну ладно, - заторопился Степан. - Мы идем уже или нет?
- Идем, - сказала Вася.
Через секунду они уже были на главной площади ее собственного мира.
- Спасибо, что пришли! - сказала Василиса собравшимся. - Я... эээ... принесла вам кое-что. - Она развязала веревки, которым были затянуты мешки, и высыпала на землю кучу самых разнообразных вещей. Толпа непонимающе посмотрела на ворох часов, кошельков и разрозненной одежды.
- Мама, - вдруг раздался возглас из толпы. - Это же мой мишка! - Малыш лет пяти, стоявший в первом ряду рядом, вытянул пальчик в сторону плюшевого мишки, что лежал на самой верхушке кучи.
- Не думаю, родной, - ответила его мама, пристально вглядываясь в игрушку. - Откуда бы ему здесь взяться?
Улыбнувшись, Василиса взяла мишку и подала ребенку.
- Посмотри поближе, - предложила она. - Может, и правда твой?
Мальчик протянул к ней руку и тут же отдернул. Два дня в лишенном привычной логики мире научили его, что тут нужно все время быть настороже.
- Эти вещи - ваши, - сказала межд тем Василиса, кивая на якоря. - Это ваш пропуск обратно. Просто найдите то, что принадлежит вам, и возвращайтесь.
Толпа заволновалась.
- А кто даст гарантию, что это не ловушка? - спросили откуда-то с задних рядов. - Вдруг эти вещи нас просто убьют?
- Никто, - Василиса поискала взглядом говорившего, но так и не нашла. - Но разве возможность вернуться домой стоит того, чтобы рискнуть? Откуда, по-вашему, я взяла все это? - она наугад выудила из кучи часы, а потом детский ботинок. - Или это?.. Да просто я сходила в наш мир и принесла все эти вещи сюда. Вот что я скажу вам: сегодня до полуночи у вас есть шанс вернуться обратно. Вы можете сделать это в любой момент: просто возьмите в руку свою вещь и подумайте о доме.
- А те, кто не захочет уходить? - спросила женщина, стоявшая рядом с мужем, прижимая к груди новорожденного малыша. - Вряд ли у вас есть что-нибудь для нашего Мишеньки - ведь он родился здесь.
- Что?! - не поверила своим ушам Василиса. - Вы серьезно?! У вас здесь родился сын?
- В первый же день, - подтвердил счастливый отец и обнял жену за плечи. - Так что мы не вернемся.
Василиса оглядела площадь и нашла взглядом Люциуса. Единорог склонил голову к уху маленькой белой лошадки и явно что-то ей нашептывал, не обращая ни малейшего внимания на свою создательницу. Василиса сузила глаза. Значит, она все-таки может создавать людей - или, во всяком случае, принимать в свой мир новорожденных. Ладно, с этим рогатым вруном Вася разберется позже.
- А что остальные? - спросила она. - Вы хотите вернуться?
- Я хочу! - к сцене, расталкивая остальных, протиснулась Келли. - Мне тут уже надоело - такой скучный мир. - Она уничижительно посмотрела на Василису. - Так, ну и что тут для меня есть?
- Кажется, часы, - сказала та, не обращая внимания на неприязненный тон Келли. - Где-то здесь, сейчас... - она подошла поближе и понизила голос. - А почему ты одна, без Рона?
- О, ну конечно! - Келли скривила губы, однако тоже заговорила тише. - Все всегда крутится вокруг Рона, верно?
- Где он? - не отставала Вася.
- Понятия не имею, - Келли дернула плечом, роясь в вещах с выражением крайней брезгливости. - Ага, ну вот и часы! - выдернув из кучи плоские часики из прозрачного мягкого пластика, она застегнула их на руке и, не глядя ни на кого, приказала: - Домой!
Еще секунду ничего не происходило, а потом Келли вдруг исчезла с того места, где стояла, просто растворившись в воздухе. При виде этого незатейливого фокуса толпа ахнула и тотчас же ломанулась на сцену. Они бы, наверное, просто смели Василису, не прегради единороги им путь.
- По одному! - властно крикнул Люциус, одновременно кивая своей создательнице: мол, не волнуйся, все под контролем. - В порядке живой очереди!
Кивнув в ответ, Вася обернулась к родителям и Сандеру, стоявших за сценой, глядя на нее встревоженными глазами.
- Все в порядке, - она улыбнулась, рассматривая своих гостей. Мама казалась здесь совсем юной - совсем ненамного старше Василисы, а отец остался все таким же серьезным и солидным. Сколько же было лет Алене, когда ее обратили, подумала она, переводя взгляд на Сандера. Его губы дрогнули в улыбке, и Василиса словно впервые заметила морщинки в уголках его глаз. Здесь, точно в зазеркалье, он тоже был другим -- знакомым и незнакомым одновременно. Однако, знакомый или нет, Сандер по-прежнему был магнитом, к которому Василису тянуло, точно железную стружку. Больше всего на свете ей сейчас хотелось остаться с ним наедине -- приложить ухо к груди, чтобы услышать стук сердца, коснуться кончиками пальцев нежной кожи на скулах, попробовать на вкус эти мягкие, красиво изогнутые губы... Там, откуда они оба пришли, он казался ей совершенством. Но увидев Сандера живым, она впервые усомнилась, что вообще когда-либо знала, что такое совершенство. Если бы только это было возможно, она бы навеки заперла его здесь, в своей вселенной, и не отпускала бы от себя ни на секунду, мучительно ревнуя даже к воздуху, которым он дышит.
