Шихан Анна - Долгий, долгий сон
— У Реджи миллион вариантов, — сказал мистер Сабах, присаживаясь на кресло рядом со своей женой. — Для него нет ничего невозможного, правда, Редж?
— Абсолютно, — подтвердил мистер Гиллрой.
— Что касается сегодняшней ночи, то мы с Роузанной предлагаем тебе переночевать у нас. Согласна? Правда, тебе придется спать в одной комнате с Хилари, но…
— С удовольствием! — выпалила я. Потом посмотрела на Брэна и чуть не пожалела о своем согласии. Но разве у меня был другой выход? Мне нравились мистер и миссис Сабах и все еще нравился Брэн, несмотря ни на что.
Но для очистки совести я все-таки сказала:
— Но… — Патти и Барри? Что, если этот тип придет сюда за мной, увидит их и…
— К счастью, мышление Пластина не столь гибко, как наше, — успокоил меня мистер Гиллрой. — Если ему приказано схватить тебя, он не будет обращать внимания ни на кого другого. Патти и Барри могут подойти к Пластину сзади и огреть бейсбольной битой по голове, но это не заставит его броситься на них. До тех пор пока посторонние не мешают Пластину добраться до цели, он их даже не замечает.
— Ладно, — кивнула я. Мне в самом деле совсем не хотелось ночевать одной. — Можно я возьму с собой Завьера?
— Только сегодня, — ответил Гиллрой. — Мы не сможем взять собаку туда, куда я задумал тебя перевезти.
— Можно? — спросила я родителей Брэна.
Они дружно кивнули. Я пошла к себе в комнату собрать вещи для ночевки. Накидав в сумку столько одежды, что хватило бы на целые каникулы, я забежала в студию за альбомом. Здесь я с тоской посмотрела на свои портреты маслом. Скорее бы полицейские поймали этого робота-покойника, чтобы я могла вернуться в свою студию!
Миссис Сабах ждала меня в коридоре, держа на поводке Завьера.
— Готова? — спросила она.
— Да, — кивнула я. — Даже не знаю, как вас благодарить, миссис Сабах.
— Пожалуйста, зови меня Роуз!
— Меня тоже, — засмеялась я.
Мать Брэна улыбнулась и, не слушая моих возражений, забрала у меня сумку.
— Ты до сих пор не отошла от шока, — заявила она. — Уверена, что у тебя все мышцы болят. Сейчас мы придем, и я первым делом приготовлю тебе отличную горячую ванну, с морской солью и пеной.
— Не стоит беспокоиться.
— Это почему же?
— Огромное вам спасибо за то, что пригласили меня, мисс Сабах… то есть, Роуз… Роузанна. Простите, но у меня не получается называть вас Роуз.
Она весело рассмеялась.
— Честно признаться, благодарить нужно не меня, а Брэна. Это он предложил Мамаду пригласить тебя к нам.
Я даже не знала, что об этом думать.
Квартира Сабахов оказалась зеркальным отражением моей. Но если у меня дома царила тишина и гулкое ощущение пустоты, то апартаменты Брэна были полны шума, беготни и постоянных происшествий. Брэн был старшим из троих детей Сабахов.
Хилари оказалась золотистой смуглянкой с туго заплетенными дредами. Ей недавно исполнилось четырнадцать, и следующей осенью она собиралась начать обучение в Юнишколе. Десятилетняя Кайн была черной, как эбеновое дерево, юркой, как сверчок, и озорной, как всякая десятилетка. Наверное, я видела их обеих в больнице, после выхода из стазиса, но совершенно этого не помнила. В те дни через мою палату прошла чуть ли не половина страны, поэтому запомнить всех было просто невозможно.
После того как Завьер был отправлен в сад под надзором Кайн, миссис Сабах исполнила свою угрозу засунуть меня в ванну. Но что это была за ванна! Все ванны в жилом комплексе Юникорн представляли собой глубоко утопленные в пол джакузи, но миссис Сабах высыпала в воду столько душистых солей, влила столько ароматных масел и намешала столько нежнейшей пены, что погружение оказалось похоже на стазис. Я даже немного задремала, но кто-то вовремя прислал ко мне Хилари с тарелкой закусок, и я вдруг почувствовала зверский голод. И не удивительно — ведь я ничего не ела с обеда того злополучного дня, когда так неудачно попыталась признаться Брэну в своих чувствах, а тогда мне кусок не лез в горло от волнения. Получается, я голодала больше суток, если не считать стазис. Но, по большому счету, его тоже нужно учитывать, поскольку после полного переваривания съеденной пищи, стазис просто замораживает потребности организма в еде. Так или иначе, я заставила себя есть очень медленно, чтобы не накатила тошнота.
Выбравшись из ванны, я посмотрела на себя в зеркало. Вообще-то у меня никогда не было привычки интересоваться своей внешностью. До последнего стазиса меня всегда наряжала мама, порой переодевая по нескольку раз в день, поэтому мне не нужно было беспокоиться о том, как я выгляжу. А теперь, когда я мучилась от стазисного истощения и культурного шока, мне было не до собственной внешности. В зеркало я заглядывала, только когда чистила зубы или причесывалась. Но сейчас, переодевшись в шелковую пижаму, я впервые внимательно рассмотрела свое отражение.
Неудивительно, что Брэн назвал меня призраком! Я выглядела истощенной до предела. За целых два месяца, прошедших после выхода из стазиса, мне так и не удалось нарастить хоть какие-то мышцы. Мои щеки ввалились. Благодаря шампуням и витаминам мои светлые волосы снова приобрели знакомый блеск, но кожа по-прежнему оставалась серой. И все-таки сильнее всего меня напугали глаза. Вместо тихих коричневых озер, которые я привыкла с детства видеть в зеркале, на меня смотрели темные пустоты, в которых прятались демоны. Я сглотнула ком в горле и бросилась к сумке. Вытащив угольный карандаш, я быстро набросала жуткое лицо, смотревшее на меня из зеркала. Мне всегда было проще понять вещи, нарисовав их.
Это был мой первый автопортрет после того, как Брэн вывел меня из стазиса. Мне не понравилось то, что я увидела на листе бумаги. Отто был прав. У меня в глазах отражались провалы.
Глава 16
Ужин прошел тихо и дружелюбно. В этой семье было принято, чтобы за столом все по очереди рассказывали о том, как прошел день. Мистер Сабах добродушно пожаловался на то, что ему пришлось создать новый замок для двери в полуподвал. Хилари перешла на новый уровень в какой-то голографической игрушке. Кайн начала в третий раз перечитывать книгу про пони Мисти из Чинкотига. Брэн с ухмылкой доложил, что сражался против безжалостного непобедимого врага, посланного уничтожить меня. Кайн захохотала, но Хилари его одернула:
— Нет, Кайн, он говорит правду.
А потом настала моя очередь.
— Кто, я? — растерялась я.
— Ты же у нас за столом, такие правила! — заявила Кайн.
Но я не знала, что сказать. Сегодня меня ударили шоковой дубинкой? Сегодня я сломалась и впервые рассказала кому-то о Ксавьере? Сегодня я по-прежнему страдаю от остаточной любви к парню, которому я безразлична?
